она сжала кулаки, – Королева знают друг друга. Он использовал ее силу, чтобы управлять гулями в сокровищнице.

В голове у Мазена развернулась картина. Он снова вернулся в угольно-темную сокровищницу, и мимо него проскользнула какая-то невидимая сила. Только в этом воспоминании он теперь увидел, что этой силой был Кадир и что он шел сквозь мрак с ошейником на шее и напевал беззвучную песню. Песню Королевы Дюн. Интересно, как быстро головорезы поняли, что гули обратились против них?

– Мне надо было догадаться, что что-то не так, еще когда Имад не упомянул о найденном ошейнике, – проворчала Лули. – Но я не подумала, что Кадир…

Она замолчала, и глаза ее были пустыми.

Айша посмотрела на кинжал у Лули в руках.

– Значит, твой телохранитель был джинном.

«Был». Мазен не пропустил то, как при этом слове у купца вспыхнули глаза. Однако она ничего не сказала: только смотрела молча, сжимая кинжал дрожащими пальцами.

– Похоже, ты знала Кадира еще до того, как мы достали твою реликвию из развалин.

Говоря это, Мазен обнаружил, что его взгляд сосредоточился на более темном глазе Айши. Если какая-то ее часть и принадлежала джинне безусловно, то именно этот глаз.

У Айши шевельнулись губы. Это было мимолетное подергивание, заметное всего одно мгновение, однако у Мазена возникло неприятное ощущение, будто его оценивают две женщины, а не одна.

– Да, – признала она. – Но я не могу рассказывать эту историю без его согласия.

Она встала, потянулась и направилась к выходу из пещеры.

– Постой! – Мазен вскочил и бросился за ней. – Куда ты идешь? Ты же не можешь просто…

Она обернулась к нему.

– Когда в последний раз ты ел?

Вопрос застал Мазена врасплох. Желудок, который нервически сводило, внезапно забурчал от голода. Когда же это было?

– Вот именно. Продолжим это обсуждение после того, как я поохочусь.

Мазен обвел взглядом ее пропитанную кровью одежду. Никакого оружия он не заметил. Видимо, она прочла вопрос по его лицу.

– Люди охотятся с помощью соколов. – Она ткнула большим пальцем на выход. – А у меня есть гули.

Мазен пробрался к выходу. Увидев шесть гулей, стоящих на страже снаружи, он с криком отшатнулся.

Айша вздохнула.

– А как я, по-твоему, выбралась из развалин? Гули очень хорошо копают. – Он продолжал молча взирать на нее, и она добавила: – Имад заставлял их повиноваться с помощью реликвии, которую украл. – Ее голос сочился отвращением. – А я могу призывать и прогонять их с помощью своей магии, если они неподалеку.

– Но…

У Мазена было столько всяких «но», что он не знал, с чего начать. Он бросил беспомощный взгляд на Лули, но та на него не смотрела. Все ее внимание сосредоточилось на кинжале. Он не без удивления заметил, что ее щеки мокры от слез.

Айша хлопнула его по плечу.

– Пойдем со мной, принц.

– Но… – снова начал он.

Ему не хотелось оставаться наедине со смертельно опасной джинной.

Осторожность боролась с чувством вины. В развалинах Айша его спасла. Ему хотелось ей довериться. Хотелось верить, что у нее хватит сил на то, чтобы сохранить свой разум в целости, раз их хватило на то, чтобы обойти смерть. Он еще раз нервно оглянулся на Лули.

– Гули будут стоять снаружи, – сказала Айша.

Под этим подразумевалось «С ней все будет в порядке», однако Мазен все равно тревожился.

Айша не позволила принцу передумать и вытащила его из пещеры раньше, чем он успел снова запротестовать.

49

Лули

Оставшись одна, Лули подняла кинжал и прошептала:

– Кадир?

Ответа не было.

В развалинах он за ней вернулся. Он был дымом, огнем и тенью, но он был живым. Сейчас же исчезло даже его отражение.

– Ты потопил развалины, чтобы меня спасти. – Она яростно терла щеки, злясь на свои слезы, но справиться с ними не получалось. – И теперь… Что, ты просто собрался растаять? Я думала, ты сильнее.

Слезы полились быстрее, сотрясая ее тело и туманя глаза.

«Слабая здесь ты», – сказал тихий голос у нее в голове.

И это признание (эта истина) окончательно ее сломило. Все эти годы она старалась уйти от своих прежних неудач. Лейла была слишком юной и беспомощной, чтобы спасти всех, кого любила. Как Лули она поклялась стать сильнее, мудрее. Стать тем, кто никому ничем не обязан и может спасти себя, не боясь лишиться кого-то.

Однако она не смогла спасти и себя, и Кадира.

Она не знала, сколько времени просидела плача, но к тому моменту, как ее слезы высохли, принц и вор еще не вернулись. Ей было все равно.

Пустота превратилась в пропасть в ее душе, и эта пропасть становилась все глубже и глубже, пока не проглотила ее целиком, затянув в гнетущий прерывистый сон. Кошмары постоянно будили Лули. Она прекратила попытки заснуть и решила искать пропавших принца и вора. Она попыталась встать и вскрикнула от мучительной боли, пронизавшей ее лодыжки.

Ноги. Она совсем забыла про раны.

Лули повернулась на звук шагов. Он был тихим, еле слышным. Она увидела неясные очертания. Тень в форме человека.

Прищурилась.

– Принц?

Мужчина шагнул ближе, и в неверном свете костра она увидела, что это не принц Мазен. Нет. Этот мужчина, сильно обгоревший и серьезно раненный, едва мог стоять.

У нее перехватило дыхание.

– Нет! Ты ведь умер!

Она попятилась – и наткнулась спиной на стену пещеры. Ноги у нее дрожали от боли.

Мужчина, которого она сожгла, которого убила, подошел ближе, поднимая нож.

– Если уж умирать, – прохрипел Имад, – то забрав тебя с собой.

Он нанес удар.

Лули завопила: ей на плечо легла рука. Хватая ртом воздух, она попыталась вывернуться.

– Нет! – Это слово было мольбой, молитвой. – Нет-нет…

– Лули, тебе что-то приснилось.

Голос был таким тихим, что его было почти не слышно, и все же он накрыл ее, словно ласковая волна, сглаживая углы паники. Она открыла глаза.

Перед ней сидела красноглазая тень. Миг – и тень превратилась в человека с темно-коричневой кожей и блеклыми татуировками. Она всмотрелась в его глаза: мягкие, карие, человеческие.

– Ты корчила рожи во сне, – сказал Кадир. – Я решил, что смотреть невежливо.

Лули кинулась к нему со сдавленным рыданием. Боль пронзила ее лодыжки, но сейчас травма не имела никакого значения. Она ожидала, что Кадир рассеется дымом, но он обхватил ее руками и притянул к себе. Он ничего не говорил: сидел молча, пока она плакала у него на плече. Какое-то время тишину нарушали только ее всхлипы, а потом, когда она успокоилась, – потрескивание углей в костре.

Царило молчание. Мягкое и уютное.

В конце концов Лули отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо. Он выглядел совершенно по-человечески. Она подняла руку и прикоснулась к его щеке. Он был абсолютно телесным.

Лицо Кадира смягчилось.

– Тебе что-то снилось, и я тебя разбудил.

Лули уставилась на него, ожидая, что черты его лица осыплются прахом. Однако он оставался с ней.

– Ты умер, – проговорила она наконец хриплым голосом.

Она не заметила, что отстранилась, пока Кадир не потянулся, чтобы накрыть ее