взгляд невольно скользнул на шрамы на ее руках – всего лишь серые тени под плащом. Она поймала его взгляд и подняла палец:

– Лицо у меня здесь, принц.

Мазен вспыхнул.

– Извини. Я просто смотрел на…

– Мои шрамы, я знаю. Ты всегда чересчур любопытен.

Она скрестила руки и устремила взгляд на Песчаное море. Мазен посмотрел на океан беспрестанно движущегося песка и отвернулся, растревоженный его спокойствием. Сколько всего случилось в этих тонущих развалинах! Он знал, что эти события останутся в его памяти до конца дней.

Он не мог забыть и потому выбрал другой путь – попытался отвлечься, задавая вопросы.

– Как это работает? Та сделка между тобой и Королевой Дюн?

Айша резко перевела взгляд на него.

– Она – Воскреситель… – Айша оборвала себя и, скрипнув зубами, уставилась на свои ноги. Постепенно из ее позы ушла напряженность. – Мы все еще разбираемся. Сделка заключалась в том, что я отдаю ей свое тело в обмен на жизнь.

– Так что она иногда управляет твоими движениями?

– Нет. Но ее мысли… Их труднее отделить от моих собственных.

Опять молчание. Мазен не стал упоминать о хитрых улыбках, проскальзывавших по ее лицу, и нетипичных жестах, которые заметил накануне. Вместо этого он сказал:

– А что ты получила от этой сделки? Ну… Кроме своей жизни?

– И внутреннего голоса, который никогда не затыкается? Способность командовать стадом немертвых скотов, как видишь.

Каждое ее слово было резким и горьким.

Мазен не знал, надо ли ему извиняться или соболезновать. Он молча обдумывал свою реакцию, пока Айша не подняла голову, и… Возможно, то была игра света… Ее лицо смягчилось.

– Я сама выбрала эту судьбу, принц. Я не нуждаюсь в твоей жалости.

У Мазена сердце замерло. «Сочувствие – не жалость», – хотелось сказать ему.

Он уже не в первый раз подивился усталой искушенности вора. «Мы все начинаем как трусы», – сказала она ему в развалинах. Однако ему трудно было себе представить ее малодушной. Единственный раз, когда она дрогнула, когда отчаянно нуждалась в помощи…

Ему понадобились немалые усилия, чтобы отогнать воспоминание о лезвии, вспарывающем ее горло, и успокоить мятущийся разум. К счастью, его отвлекли вернувшиеся в пустыню звуки. Он поднял голову и увидел, что гули возвращаются… Опять с зайцем.

У него недовольно забурчал живот.

Айша выгнула бровь.

– А ты что, рассчитывал на шакала? Или волка?

– Ни на что я не рассчитывал. – Он вздохнул. – Но надеялся.

Примерно через час они вернулись в пещеру. К этому времени солнце поднялось уже высоко, залив окрестности туманным, пыльным светом, размывавшим далекие дюны. Мягкий ветер касался их лодыжек, шевеля низкую траву и пересыпая песок. Не самая плохая погода для путешествий, но Мазен был настолько измучен, что не испытывал облегчения.

Они нашли купца у пещеры – она стояла снаружи, ждала их. Айша засмеялась – это был такой же негромкий хрипловатый звук, который он слышал накануне.

– Ах, это чудо крови джиннов. Значит, ты теперь можешь ходить?

– Достаточно хорошо, – сухо ответила Лули.

Мазен всмотрелся в ее позу. По тому, как она прислонялась к стене, было ясно, что она старается не нагружать ноги. Мазен вспомнил собственную рану. То, как даже после заживления она причиняла ему боль еще много дней. А ведь он мог позволить себе лежать!

Айша прошла мимо Лули с переброшенным через плечо зайцем.

– Какая ты гордячка! Советую не вставать на ноги хотя бы до того момента, как я закончу готовить еду.

Она нырнула в пещеру. Лули упрямо осталась стоять, привалившись к камню.

Когда к ним присоединился Кадир, Мазен кое-что сообразил.

– У нас нет коней.

Они воззрились на него. Он откашлялся и сказал:

– Как мы доберемся до Хибана без коней?

Кадира он явно не впечатлил.

– У тебя ведь две ноги?

Мазен заморгал. «Эти люди не в себе. Невозможно пройти такое расстояние пешком!»

Как выяснилось, это было возможно – и они это сделали. Просто Мазен страдал не переставая.

Двухдневный путь был бы не таким ужасным, если бы у них были припасы, однако плестись по пустыне в собственном теле, облаченном в плохо сидящую одежду брата, было мучительно. В первый день никто не подавал голоса. Разговор заставлял Мазена острее чувствовать, как холодный воздух высушивает ему легкие, так что он шел молча, стараясь не обращать внимания на то, как усталость виснет у него на ногах.

Компас оказался настоящим благословением. Он то вел их по самому легкому пути к Хибану, то резко менял направление, сообщая о наличии дичи и воды. За первой Айша «охотилась» с помощью своих гулей. Воду они находили в основном в виде кактусов и других растений, которые Лули измельчала ножом и процеживала сквозь тряпицу. У них не было бурдюков, в которые можно было бы собрать жидкость, так что они старались выпить как можно больше, а потом шли дальше.

Даже когда солнце садилось и вставала луна, они продолжали путь. Не имея никакого убежища, которое защитило бы от ледяных ветров, они вынуждены были двигаться, чтобы сберегать тепло. Только утром, когда вставало солнце, им удавалось немного подремать.

На второй день Мазен проснулся и обнаружил, что Айша жарит на костре ящериц. Кадир сообщил, что нашел поблизости ручей. После жалкой трапезы они пошли за Кадиром к источнику, где смогли освежиться и утолить жажду. В путь все тронулись в улучшившемся настроении. Айша даже мурлыкала ту жуткую песню, которую Воскреситель пела в диване у Ахмеда.

Лули обернулась.

– Эта песня! – резко воскликнула она. – Что это?

Айша прервала пение.

– Старая колыбельная из Дахаба. Когда я теряюсь в мире мертвых, она возвращает меня в настоящее. – Она посмотрела на Кадира. – Он ее тоже знает.

– Я не лгал насчет того, что эта песня из Дахаба, – тихо сказал Кадир.

Лули уставилась на песок и ничего не ответила.

Постепенно дюны исчезли, сменившись высокими скалами, которые под солнцем светились, словно огонь. Появилась скалистая тропа, песок оказался присыпан красными камнями. Мазен, никогда прежде не видевший этих мест, был потрясен.

– У тебя рот открылся.

Повернувшись, он увидел, что рядом с ним идет купец. Лицо у нее было бледным, лоб – мокрым от пота. Ему хотелось спросить, все ли в порядке, но вопрос был бы глупым.

– Я еще никогда не был в этой части пустыни, – сказал он.

– Да? Ты поэтому здесь вместо своего брата? – Она нахмурилась. – Чтобы посмотреть?

Мазер поморщился. Он мысленно готовился к этому разговору с самого первого дня, но все равно растерялся.

– Все сложно, – промямлил он наконец.

Купец прищурилась.

– Тогда останавливаемся. Нам надо поговорить.

И по команде купца они сделали последнюю остановку, устроившись в пещере в одной из скал. Мазен снял с лица платки, выплюнул забравшийся в рот песок и заговорил. Он решил говорить правду, хоть и коротко. Его шантажировали из-за его собственной трусости. Он отправился в это путешествие, потому что у брата были в Мадинне какие-то связанные с безопасностью дела, а