— Не знаю, как быть с Ники. Боюсь, он не придет или жепопытается отговорить меня от моей затеи. Ники вообще не одобрял Стивена в егоотношении к Шеридан, в частности и то, что он не искал ее, чтобы объясниться.На следующий день после того, как я видела Шеридан в оперном театре, Никисказал, что знает, где она находится, но говорить об этом не стал, несмотря навсе мои просьбы, хотя раньше мне ни в чем не отказывал. Он заявил, что Шеридандостаточно натерпелась от Стивена и просила никому не сообщать ее местонахождение.

— Ушла-то она, а не Стивен, — возразил Клейтон.

— Я готова с тобой согласиться, но Ники уперся, и его непереубедишь.

— В таком случае Ники и Стивену вместе было бы тесно не точто в доме, но и в целом графстве.

— Но почему? — Уитни нахмурилась.

— После исчезновения Шеридан Стивен слышать не может о ДюВилле.

Тут Уитни так расстроилась, что Клейтон, желая развеселитьжену, вернулся к разговору о ее хитроумном плане. Он понимал, что вряд ли изэтой затеи что-нибудь получится, однако не терял надежды.

— А что, если Скефингтоны откажутся? — беспечно спросил он.

В ответ Уитни указала на письмо на секретере.

— По словам Мэтью Беннета, леди Скефингтон удалось уговоритьмужа, сэра Джона, приехать с семьей в Лондон на сезон, чтобы пообщаться снужными людьми. Денег у леди Скефингтон мало, зато претензий в отношении ихобщественного положения, судя по всему, много.

— Какая амбициозность! — иронично заметил Клейтон. — Япрямо-таки мечтаю лицезреть их три дня подряд. И три раза в день садиться сними за стол во время завтрака, обеда и ужина…

Отстаивая свою правоту, Уитни произнесла:

— Они приехали в Лондон в надежде получить доступ в высшееобщество и таким образом дать шанс их семнадцатилетней дочери сделать блестящуюпартию. Но пока им это не удалось. Так что вряд ли они откажутся отперсонального приглашения герцога Клеймора на праздник в его загородном доме.

— Ты права, — согласился Клейтон, — однако надежда умираетпоследней.

— Считай, что она уже умерла, — со смехом заметила Уитни,снова сосредоточившись на своем списке, — в особенности если учесть, что твойбратец — самый завидный жених во всей Англии.

— А вдруг на этой неделе выпадет снег? — Клейтон не мог безужаса думать о предстоящем торжестве в его доме. — Может же в нашей стране вкои-то веки выпасть снег в июне.

Водрузив больную ногу на специальную подставку, ледиСкефингтон наслаждалась покоем в салоне небольшого дома, снятого ими в Лондоне.Поодаль от нее, пристроив подагрическую ногу на другую подставку, сидел ее мужс «Тайме»в руках.

— Какая благословенная тишина, — сказала леди Скефингтон,склонив голову набок. — Мисс Бромлей повела детей есть мороженое. С минуты наминуту они вернутся. А как приятно, когда их нет дома!

— Да, моя голубка, — ответил муж, не отрывая глаз от газеты.

Она собиралась продолжить эту тему, когда лакей, он жекучер, он же дворецкий, нарушив их уединение, принес письмо.

— Если это очередное извещение об арендной плате… — началаона, но тут ее пальцы ощутили плотность бумаги кремового цвета, а когда на обратнойстороне письма она увидела сургучную печать, то едва перевела дух. —Скефингтон! Кажется, нет, я почти уверена… мы получили первое важноеприглашение…

— Да, моя голубка.

Она сломала печать, развернула бумагу и, когда увиделазолоченый герб в верхней части пергамента, восторженно ахнула. Она дажеподнялась от волнения, читая приглашение, которое держала в дрожащих руках.

— Клеймор! — только и могла она сказать вне себя отизумления, прислушиваясь к гулким ударам сердца. — Мы приглашены… к Клейморам!

— Да, моя голубка.

— Герцог и герцогиня Клеймор почтут за честь принять нас усебя в доме на торжестве по случаю дня рождения их сына. Более того, — ледиСкефингтон умолкла, взяла со стола нюхательную соль и продолжила:

— герцогиня Клеймор собственноручно написала мне записку, вкоторой выражает сожаление, что не имела удовольствия познакомиться со мной вовремя сезона, однако надеется сделать это сейчас в… Клейморе… — Леди понюхаласоль и добавила:

— Через три недели. И приглашает нас вместе с детьми. Чтоскажешь?

— Чертовщина какая-то!

Леди Скефингтон прижала приглашение к своей пышной груди и сблагоговейным трепетом прошептала:

— Скефингтон, ты хоть понимаешь, что это значит?

— Да, моя голубка. Это значит, что нам пришло приглашение,адресованное кому-то другому.

Леди Скефингтон побледнела, еще раз прочла послание ипокачала головой:

— Ошибаешься, оно адресовано нам, вот взгляни! Сэр Джоннаконец оторвался от газеты и, взяв у жены пергамент, принялся его читать, приэтом недоверие на его лице сменилось глубоким удовлетворением.

— Разве я тебе не говорил, что нечего носиться по Лондону внадежде на приглашение. Оно нашло бы нас и дома, в нашем родном Блинтонфилде.

— О, это гораздо больше, чем приглашение! — заявила ледиСкефингтон неожиданно звонким, как у девушки, голосом.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, снова берясь загазету.

— Я имею в виду Джулиану.

Газета поползла вниз, и над ней появились покрасневшие отчастого употребления мадеры глаза сэра Джона.

— Джулиану? А при чем тут она?

— Соображать надо, Скефингтон. Джулиана пробыла в Лондоневесь сезон, но мы так и не смогли раздобыть билеты ни в Альмак, ни куда-либоеще, где собираются сливки общества. Тогда я решила, что надо прогуливаться поГрин-парку. Мы не пропустили ни дня и однажды увидели его там. Он бросил взглядна Джулиану, и тут я подумала… Я подумала, что он заметил ее. Только поэтому мыи получили приглашение в Клеймор. Он не остался равнодушен к ее красоте и всеэто время искал способ с ней познакомиться.

— И не нашел ничего лучшего, как попросить собственную женупослать нам приглашение? Надо сказать, это дурно пахнет.

Она обернулась к нему и с тревогой, смешанной с презрением,сказала:

— О чем ты говоришь?

— Я говорю о нашей дочери и Клейморе.

— А я о Лэнгфорде! Так что герцог тут ни при чем.