— Я очень рада с вами познакомиться.

— Уверяю вас, что мы тоже очень рады, — ответилЙен за всех. В его голосе чувствовалась неподдельная искренность, которая быладля Софи дороже самых изысканных светских манер. Он подошел к Софи и взял ее заобе руки. — Добро пожаловать в нашу семью, Софи. Мы ждали вас.

Сам того не зная, он произнес именно те слова, которые Софимечтала услышать в течение целых одиннадцати лет.

Толпа, собравшаяся у лестницы в главном холле, замерла познаку Терстона.

— Дыши, — шепнул Йен брату на ухо, но тот не могпоследовать его совету. Он был просто не в состоянии ни вздохнуть, нишевельнуться до тех пор, пока не увидит Софи и не убедится окончательно, чтоона действительно согласна выйти за него замуж.

Дверь на верхней площадке отворилась, и из нее одна задругой вышли Бьянка, Хелена, Эмми и Октавия. Криспину казалось, что времяостановилось. И вдруг он увидел ее.

Софи словно плыла по воздуху в сверкающем наряде. Онаказалась слишком прекрасной, чтобы быть смертной, и лишь румянец на ее щекахубеждал Криспина, что она ему не снится. Платье цвета морской волны удивительношло к ее глазам. Юбка с вышитыми на ней русалками и нимфами, кружащимися втанце — в их тела и волосы были вплетены драгоценные камни, — переливаласьвсеми цветами радуги, как дно океана, усыпанное сокровищами. Край нижней юбкитоже был украшен алмазами и аквамаринами, застывшими, словно капли воды,сверкавшими, как морская гладь на закате. Из камней же был сделан и крохотныйшмель, приколотый к вороту платья. Это платье было лучшей работой Октавии,настоящим шедевром ее мастерства, но не платье заставило Криспина утратить дарречи, а то, как Софи в нем выглядела, то, как она смотрела на него.

— Софи Чампьон, я люблю тебя! — пронесся надтолпой его крик.

Чествование молодых и поздравления не смолкали до самогоутра. Отчет о свадебном торжестве занял целых восемь страниц во вновьоткрывшемся журнале «Новости двора», который теперь перешел в собственностьледи Присциллы Сно-уден и ее сестры, леди Элеоноры Нирвыо, тетушек графаСандала, и включал в себя множество деталей, начиная с описания стола,«отличавшегося преобладанием апельсиновых пирожных», и кончая замечаниями,сделанными королевой (в том числе: «Очень вкусное вино, Сандал» и «Где вызаказывали эти кресла?»). Полстраницы было отведено импровизированному монологуворона Грипа, который он произнес из окна комнаты его светлости на темучервяков и прочей мерзости, а также хвалебному гимну «Ода в честь Софи Чампьон,спасшей жизни многих женщин». Инсценировка, показанная членами Благородногособрания (неизвестного владельцам журнала) и вызвавшая настоящий фурор, когдатанцующие мальчики вдруг оказались девочками, удостоилась трех четвертейстраницы. Много места было отведено отрывку, озаглавленному «Сообщение о том,что стало известно в полночь».

Незадолго до полуночи Терстон, явившись в один из отдаленныхуголков сада, по своему обыкновению кашлянул, чтобы привлечь внимание хозяина.

— Добрый вечер, милорд, миледи. — Его не удивилото, что молодожены скрылись во время праздника от гостей. — Мне нехотелось вас беспокоить, но это только что принесли, и посыльный сказал, чтодело срочное.

Криспин первым показался из-за кустов, снимая с уха налипшийпучок травы, следом за ним вышла Софи, стараясь не смущаться. Она заглянулачерез плечо Криспина и прочла вместе с ним следующее:

«Криспин и Софи!

Мне хотелось бы лично поздравить вас с этим счастливымсобытием, но меланхоличный грубиян, который все время проводит, зализываясердечные раны, неподходящая компания в такой радостный день. Я от всей душижелаю вам счастья, о котором когда-то мечтал сам и в невозможности которогоубедился теперь. Но вы двое его, безусловно, заслуживаете.

Я распродал свое имущество и оставил все деньги для помощинеимущим, о которых, я надеюсь, от моего имени позаботится Софи. Все моинадежды на будущее сосредоточены в вас двоих. Знайте, что когда сегодня отберегов Англии отчалит военный корабль «Феникс», направляющийся в Испанию, наего борту будет находиться капитан, сердце которого навсегда сохранитблагодарность и любовь к вам. Ваша дружба — это единственная ценность, котораяу меня осталась.

Примите в подарок эти две вещи, в знак глубокойпризнательности и на память о связавшей нас вечной дружбе.

Ваш Лоуренс».

Криспин вопросительно посмотрел на Терстона, и тот протянулему сверток. Развязав веревку, Софи развернула упаковочную бумагу и обмерла.

Перед ней была восхитительная картина, несомненно,принадлежащая великому мастеру. В центре морского пейзажа из воды поднималасьчудесная женщина, обнаженная, с распущенными волосами, которые окутывали еетело, скрывая наготу и одновременно делая ее более таинственной. Женщинасмотрела с картины, улыбаясь и щедро одаряя зрителя своей красотой.

Криспин заметил кусочек пергамента, засунутый за раму, иразвернул его. «Я подумал, что тебе должна понравиться эта картина, потому чтоона всегда напоминала мне о Софи, — вслух прочел Криспин запискуЛоуренса. — Полотно принадлежит знаменитому итальянцу по имени СандроБоттичелли. Его сын, у которого я купил полотно, сказал, что отец потратилцелых два года на две картины: на ту, что называется „Рождение Венеры“, и эту,под названием „Нимфа“. Первую он продал какому-то флорентийскому графу, а этуоставил себе, считая ее очень удачной. Возможно, в вашем доме не найдется местадля такой старой и бесполезной вещи — видишь, левый угол уже сталтрескаться, — так что можешь распорядиться ею по своему усмотрению,например, пустить на растопку или использовать как-нибудь еще».

— Лоуренс, какой же ты грубиян! «Пустить нарастопку»! — покачал головой Криспин и посмотрел на Софи. — Это самоеценное полотно из коллекции Лоуренса. Мой кузен Тристан хотел купить егонесколько лет назад. Он считает, что эта картина стоит дороже всей егоколлекции, а возможно, дороже всех британских коллекций, вместе взятых.

— Она прекрасна, — прошептала Софи, зачарованнолюбуясь рыжеволосой женщиной, поднимающейся из воды.

— Это правда. Но раз Лоуренс такой шутник, интересно,каков же другой его подарок? — Он обернулся к Терстону. — Где втораяпосылка?

— Другой посылки не было, сэр. — Наверное, впервыев жизни Терстон выглядел растерянным. А Криспин, напротив, почувствовал облегчение.И вдруг раздался оглушительный взрыв, и небо над Темзой и Сандал-Холломвспыхнуло зелеными звездами.

— Смотри, Криспин, вон другой подарок! —воскликнула Софи и потащила его за руку к реке. Десятки барж стояли на якоренапротив дома, и с каждой взмывал вверх фонтан разноцветных огней. Некоторыестреляли высоко в небо, проливая на землю каскады золотых искр; другие — низко,превращая воду в струящуюся огненную лаву. И вдруг среди фейерверков в темнотевысветилась фигура единорога, на шее которого болталась пара игральных костей.Единорог вспыхнул несколько раз, а затем рассыпался искрами и сполз в реку.