убедился, что город действительно мог тягаться с Куско в плане богатства, но также заметил явные признаки того, что у местного племени каньяри были свежи горькие воспоминания о том насилии, при помощи которого инки закрепились в регионе, и о жестоких карах, которым каньяри подверглись за выступление на стороне Уаскара в гражданской войне[930]. Поэтому они, судя по всему, были готовы предложить испанцам свою поддержку[931].

Каньяри не пришлось долго ждать, чтобы выместить гнев, накопившийся у них на инков. Руминьяви был неподалеку. Он готовил свою армию к решающему сражению возле отдаленного тампу Тиокахас, расположенного на самой высокой точке перевала, отделяющего бассейн Тихого океана от Риобамбы. Это было пустынное место, «земля жесткой, скользкой травы ичу, небольших горных озер, мшистых болот и покрытых лишайником валунов, окутанных туманами и дождем»[932]. Такой ландшафт в прошлом играл на руку Руминьяви, но на этот раз он не знал своих врагов. Несмотря на незнакомую обстановку и неизбежные последствия пребывания на высокогорье, подобное поле боя позволяло лошадям довольно неплохо маневрировать. Стояли первые дни мая. Белалькасар возглавил внезапную атаку на силы Руминьяви, и вскоре местность была усеяна трупами инков[933]. Когда конкистадоры отступили, уверенные в своей победе после того, как враг понес такие огромные потери, Руминьяви повел своих воинов в контратаку. И снова испанцы одержали верх, но их лошади начали уставать, а попытка отступить была пресечена еще одной ожесточенной атакой, унесшей жизни нескольких испанцев и по меньшей мере пяти лошадей. Опустившиеся сумерки принесли долгожданное затишье. На следующее утро, отдохнув и перегруппировавшись, испанцы предприняли еще одну кавалерийскую атаку на позиции инков, загнав их в горы[934]. Тем не менее столкновения по дороге от Риобамбы до Кито продолжались еще несколько месяцев.

Когда в начале декабря Белалькасар наконец добрался до Кито, он обнаружил, что город брошен, провизия и сокровища вывезены, а склады и дворцы дотла сожжены людьми Руминьяви перед отступлением[935]. Не пав духом, Белалькасар отправил Руя Диаса с 60 всадниками в погоню за Руминьяви. Старый полководец Атауальпы был к этому готов: при поддержке местных вождей он внезапно атаковал испанцев посреди ночи, тем самым не дав им оседлать лошадей. Завязавшийся рукопашный бой длился всю ночь. На рассвете короткая передышка позволила испанцам вывести лошадей, на которых они легко обратили людей Руминьяви в бегство. На следующее утро, возможно, вопреки воле Руминьяви, местные вожди пришли сдаваться. Их лагерь с многочисленными женщинами и грузом золота и серебра был торжественно оставлен ими на растерзание похотливым и жадным людям Белалькасара[936]. Тем временем Альмагро медленно продвигался вперед с отрядом, который ему удалось набрать в Сан-Мигеле. К тому моменту, когда он достиг Кито, ему осталось разве что отчитать Белалькасара за то, что тот не дождался указаний от Писарро. В ответ Белалькасар уверил Альмагро, что действовал из лучших побуждений и в интересах их обоих[937]. Вызывало недоумение лишь то, что нигде не было видно человека, который и стал причиной всех этих в остальном опрометчивых поступков.

Педро де Альварадо совершил ошибку при выборе маршрута. Высадившись 25 февраля к северу от острова Пуна, он решил идти через современный Гуаякиль, двигаясь на север вдоль реки Макул в сторону Томабелы. Оттуда путь в Кито лежит через самый высокий в регионе перевал, который расположен между двумя могучими вулканами Чимборасо и Кариуайрасо. Такой переход был непростой задачей даже в самых благоприятных обстоятельствах, но путешествие вдоль Макула, в окрестностях которого стояла влажная жара с характерными для нее насекомыми и инфекциями, и без того тяжело далось людям Альварадо: даже их стальные мечи заржавели. Однако худшее было еще впереди. Изголодавшиеся и ослабевшие испанцы попали в снежную бурю. Почти сотня из них, бесчисленные гватемальцы и бо́льшая часть лошадей замерзли насмерть. Когда Альварадо и его выжившие спутники наконец добрались до высокогорной инкской дороги, они увидели следы, оставленные лошадьми Альмагро и Белалькасара, которые вошли в Кито несколькими днями ранее[938].

Теперь у Альварадо не было иного выбора, кроме как идти по этим следам. Несмотря на тяжелые потери, которые понесла его экспедиция, он все еще мог рассчитывать на значительное число арбалетчиков и аркебузиров. Тем не менее он прекрасно осознавал, что контроль над Кито обеспечивает его соперникам преимущество. И действительно, Альмагро в полной мере воспользовался ситуацией, умело задействовав свое недавно приобретенное богатство. Выехав вдоль дороги навстречу Альварадо, он легко убедил того в бесперспективности конфронтации и сразу же предложил ему выход: он купит его снаряжение и корабли по хорошей цене, если Альварадо согласится вернуться в Гватемалу. Тот с облегчением ухватился за это предложение. После основания в Кито испанского муниципалитета, который был назван Сан-Франциско-де-Кито, недавно примирившиеся конкистадоры двинулись к побережью, оставив Белалькасара охранять город при помощи серьезно усиленного гарнизона[939].

Кискис и его люди вряд ли ожидали такого, когда наконец вернулись на родину. После двухлетнего отсутствия они не могли думать ни о чем, кроме как о доме. Новость о том, что Чинчасуйю находится под контролем конкистадоров, подорвала их боевой дух. Правда, приобретенный ими в Кольясуйю опыт уклонения от кавалерийских атак позволил им убить три лошади, ранить еще 20 и обезглавить не менее 14 испанцев, однако в первом же столкновении с Белалькасаром в начале 1535 г. они потерпели тяжелое поражение[940]. Когда воины Кискиса обратились к нему с просьбой попробовать заключить с испанцами мир, он отказался, обвинив их в трусости. После этого в его войске вспыхнул открытый мятеж, в результате которого Кискис погиб под ударами собственных воинов, вооруженных боевыми топорами и дубинками[941]. Эта новость стала потрясением для Руминьяви, который столкнулся с таким же неповиновением со стороны своих подчиненных. Он попытался скрыться, но был опознан шпионом и схвачен испанцами, после чего его доставили в Кито, где казнили на главной площади[942]. Таким образом, к лету 1535 г. испанцы безоговорочно контролировали бывший плацдарм Атауальпы на севере страны инков.

Известие, что Альмагро движется вдоль побережья Тихого океана на своих недавно приобретенных кораблях, застигло Писарро в Лиме, где он все еще был занят обустройством города. Казалось, он был искренне доволен тем, как его все более могущественный партнер обошелся с Альварадо. Соответственно, он предложил Альмагро перебраться в Куско и сменить Эрнандо де Сото на посту губернатора инкской столицы. Альмагро не колеблясь согласился, однако по пути в Куско получил любопытные новости. Брат Писарро, Эрнандо, который явно мастерски разыграл свои карты при дворе Карла V в Кастилии, плыл обратно с согласием императора предоставить Писарро север, а Альмагро – юг Тауантинсуйю. Возникал очевидный вопрос: к какой из половин относился Куско? Альмагро занял ожидаемую позицию: поскольку Тумебамба и Кито были жемчужинами севера, Куско, несомненно, находился на юге. Это также было мнением большинства его спутников, многие из которых первоначально прибыли с Альварадо, однако затем встали под знамена Альмагро и теперь стремились как можно скорее разбогатеть.

Когда Альмагро прибыл в Куско, ситуация и так была уже чрезвычайно напряженной, и она лишь сильнее накалилась, когда на его сторону решил встать Сото. Еще два брата Писарро, Хуан и Гонсало, пришли в ярость, угрожая Альмагро и Сото вооруженным конфликтом. К середине марта 1535 г. положение стало настолько нестабильным, что Франсиско Писарро пришлось поспешно выехать из Лимы, чтобы попытаться уладить конфликт. Прибыв в Куско в конце мая, он смог соблазнить Альмагро рассказами о новых сокровищах и богатствах, убедив того возглавить экспедицию в Чили. Кажется, этот план захватил рыцарственное воображение недовольных спутников Альмагро, и напряженность на время спала[943].

Альмагро отправился в Чили в начале июля, взяв с собой почти 600 испанцев и 12 000 союзных инкских воинов, которых ему предоставил Манко; этот отряд возглавили один из братьев