Последним в списке посещаемых станов было родное поселение онгауда. И в нем можно было найти подходящих воле серого короля. Шестая дочь Чивчи несколько лет назад принесла очередной выводок крепких малышей. Правда, до наступления зрелости дожили далеко не все. Непомерно увеличившаяся численность степного народа, превосходящая в своих размерах все, что помнили старейшины семей, вносила свои безжалостные коррективы.

Резкое снижение количества корма в последнее время позволяло выжить только самым сильным мальчикам. Девочкам в этом плане везло больше: приказ королей наделял их правами получать на распределении в семье больший объем ежедневно добываемого продовольствия. И в этом была определенная мудрость.

На женщинах держится вся сила степного народа. Она заключена в плодовитости. Лиши ратусов матерей – и ни одна армия, сколь многочисленна она ни будет, уже ничего не сможет изменить. Даже если степняки завоюют весь мир и уничтожат своих врагов до последнего, уцелевшие воины рано или поздно умрут от старости. Посему женщины должны жить при любых обстоятельствах. Как бы ни было голодно, сколько бы мужчин ни погибло в великом походе, потери будут восполнены. Не завтра и не через десять лет, но баланс наступит.

Непонятно, откуда взялось весьма расхожее среди людей и остальных малых народов поверье, что старшие ратусы никоим образом не заботятся о своем многочисленном потомстве. Дескать, вот у людей или тех же хали рождается по одному, два или по четыре детеныша, стало быть, их малочисленность – повод для более тщательной опеки и всяческой заботы. Поскольку, если дети погибнут, то и род будет прерван. А у этих серых пусть хоть два десятка детей вымрут – все равно. Через полгода никто этого уже не заметит.

Чивчи лязгнул зубами от нахлынувшего чувства злости.

Великая несправедливость! У ратусов, вне зависимости от количества детей, каждый отец и мать, не говоря уже о дедах и бабках, испокон веков прикладывают все усилия для сохранения и воспитания каждого из детей, будь то мальчики или девочки. С последними все ясно, но ведь без надлежащего количества защитников любой враг может легко захватить какой-нибудь пограничный стан, и что тогда будут делать продолжательницы рода? Какое-то сопротивление, разумеется, окажут, но надолго ли его хватит?

Или вот еще одно, весьма оскорбительное и предосудительное поверье, переросшее в поговорку.

Как отличить ратуса от коня?

Посмотреть на размер.

Мол, и те и другие не брезгуют никакой едой. Могут есть, в буквальном смысле, все. Начиная от травы и кончая падалью.

Конечно, это так. Попробуй прожить в степи по-другому! Особенно сейчас, когда походные шатры семей стоят чуть ли не друг на друге. Но разве это дает повод сравнивать разумных существ с животными? То, что у людей выстроены города и подобные им вещи, ровным счетом ничего не значит. Что такое город? Скопление камня и дерева внутри кольца стен. И было бы желание ютиться в подобной толкотне! Загоняют сами себя в душные клетки. И кто тут после всего этого больше похож на зверей? К тому же еще и тупых.

До слуха вновь донеслись разгневанные крики сюгауда. Чивчи поднялся и сел. Один из выживших сыновей его шестой дочери вновь получил разнос от ветерана за какую-то провинность. Ничего. Пусть учится. А он, онгауд, уж присмотрит за тем, чтобы с молодым ничего не случилось.

Какая жара! Может, стоит окунуться?

Чивчи встал на ноги и осмотрелся. Небольшой табун лошадей был уже полностью стреножен и теперь мирно пасся, неуклюже переставляя конечности. Большинство молодых воинов расположилось вокруг общего котла. Со стороны западного участка ручья стоит скучающий часовой. Всем своим видом он говорит о двух вещах: какое же скучное занятие несение стражи, и зачем вообще в этом глубоком тылу нужен часовой? Лучше бы дали поесть.

Онгауд перевел взгляд на северный угол треугольника и… не увидел там часового.

Несколько мгновений Чивчи всматривался в поросшую высокой травой округу.

В голове не укладывалось, что такой опытный боец, как сюгауд Танги, пренебрег правилами безопасности.

Глаза ратуса сузились. Онгауд сделал несколько шагов вперед. Взгляд ощупывал стоячую зелень метр за метром. Рука, инстинктивно потянувшись к поясу, нащупала пустоту. Доспехи и оружие сейчас лежат возле центрального круга. При нем остался только нож.

– Танги! Почему один часовой?

Ответа не последовало. Не услышал, что ли?

Чивчи скосил взгляд к центру. Так и есть. За общим гомоном ожидающего еды молодняка сюгауд его просто не услышал. Онгауд вытащил нож и стал медленно приближаться к северному углу. Ему показалось, что высокая трава в нескольких местах не такая высокая. Словно ее примяли.

– Танги!

Момент появления из травы вооруженных людей слился с криком Чивчи «Враг!» Трое вооруженных луками чужаков, быстро прицелившись, спустили тетивы. Пущенные с убойного расстояния опытными воинами стрелы, прошив зной воздуха, вонзились в спины сюгауда и одного из молодых ратусов. Заставили их неуклюже завалиться вперед, опрокидывая котел. Оставшийся молодняк вскочил, бестолково крутясь и не понимая, что происходит.

– К оружию! – Онгауд больше не высматривал пропавшего часового. Мальчишка просто погиб на посту, честно выполняя наказ командира. До того момента, пока безжалостная вражья рука не перерезала ему горло или не сломала шею.

– К оружию!

Чивчи рванул к разбегающимся молодым ратусам. Кто-то услышал его крики и теперь рылся, сталкиваясь с другими, в неумело сложенной куче оружия и простеньких доспехов. Кто-то побежал к начавшим метаться от страха коням. Новый залп стрел свалил на землю еще двоих.

– Стреляйте в ответ! – Онгауд покрыл половину расстояния до центра треугольника, когда кто-то с силой въехал в него. Удар вышел чувствительный. Бил человек, защищенный, самое меньшее, кольчугой. Ратус успел заметить, как двое молодых, схватив самострелы, торопятся зарядить непослушными пальцами боевые болты.

Ребра отозвались болью. В грудь уперся клинок длинного меча, недвусмысленно намекая на бесполезность сопротивления. Чивчи повернул голову к молодняку: опытный и опасный враг, неизвестно каким образом оказавшийся здесь, безжалостно добивал ничего не успевших противопоставить мальчишек.

– Встань, – нависший над ним воин убрал меч и посмотрел в сторону. Чивчи проследил за его взглядом и увидел, что к ним ведут выжившего Венсхи.

– Онгауд, – предводитель врагов говорил с ним на людском языке. Понять его было трудно. Общий язык ветеран знал плохо и никогда не вдавался в тонкости его изучения – незачем. – Отвечай на вопрос, и сын твоего сына будет жить. Если обманешь меня или будешь молчать, я утоплю этого выводка в ручье на твоих глазах. И не смей хитрить. Со мной маг, он сумеет распознать ложь. Ты понял?

– Да, – медленно, с