Холод победно загонял остатки тепла вглубь. Кирилл изпоследних сил попробовал сдвинуть водяную цистерну с места. Листочку не былосуток от роду, волосики на нем упругие, восковые. Капля держится на них, листане касается. Хватило бы сил сдавить, перекатить с листа на землю, но ещеАрхимед говорил про точку опоры...

Он рванулся из последних сил, кончики пальцев почтикоснулись огромного валуна, но пленка дернула назад, рука врезалась в ледяноежеле по плечо. Водяная сфера перерезала его наискось по груди. Сердце заломилоот боли.

Над головой прогудел тяжелый ночной жук, грузно упал рядом слистом. Со скрежетом, расшвыривая глыбы, быстро сработал тоннель, зарылся.Опять не повезло! Упал бы на лист, капля росы скатилась бы...

Холод подавил последние остатки тепла. Застывающими глазамивидел вспыхивающие цифры на темном ободке часов: 2 11 05, 2 11 06...

Очнулся от лютого холода, его трясло. Он стоял начетвереньках, спину невыносимо жгло, руки и ноги были в воде, снизу тянулокосмическим холодом. Вода кипела, бурно испаряясь под косыми лучами солнца.Вовсе не молекулы, а куски водяной пленки, ломтики воды отрывались,отламывались, уносились вверх и тут же растворялись в воздухе.

Шатаясь, он поднялся на ноги, упал навзничь. Спину чутьохладило, зато солнце согрело комбинезон с этой стороны, тепло побежало потелу. Кирилл кое-как поднялся, пошел по их временной станции, цепляясь залистья, падая, упорно выбирая залитые солнцем участки.

Когда показался нелепый бурый ком грязи, что былзамаскированной гондолой, Кирилл освоился уже настолько, что отобрал сладкийхлебец у жучка-джунгика. Жук уже наелся, от хлебца остался лишь ломтик размеромсо спинку кресла.

Возле станции его встретил белый от ярости Ногтев:

— Где ты шляешься? Тебя собирались разыскиватьпоисковыми группами!

— Разыскивали?

— Нет. Я запретил. Не хочу терять и других. Да и Сашаотсоветовала. Сказала, что ты не пропадешь, еще и пленных приведешь.

— Зачем нам пленные? — пробормотал Кирилл снабитым ртом. Рассказывать про то, как глупо попался, не хотелось.

Ногтев посмотрел на хлебец в руках мирмеколога, в глазахначальника экспедиции появилось уважительное выражение пополам с размышлением.Похоже, он вычислял прежние размеры хлебца.

— Ксерксы тоже на месте?

— Нет, оба ушли искать тебя. Ты за время прогулкичто-нибудь придумал?

— Еще нет.

— Ничего, — сказал Ногтев медленно. — Решим иэту задачу.

Он проводил долгим взглядом спину мирмеколога. Хорошийаппетит у его заместителя, с виду не скажешь! Это хорошо. Кто много ест, тотмного работает. Что ж, если начальник не дурак, он умеет подобрать работящегозаместителя.

Причину катастрофы выяснили наполовину. То ли от сильноготолчка, то ли под напором ветра горелка сдвинулась в сторону. По той же редкойслучайности кран был открыт на максимум, пламя дотянулось до ткани мешка.

Ногтев учинил команде разнос за расхлябанность. Эти днирастаскивали сухие стволы, распилив их на сотни меньших, дыру заделывали,нервно оглядывались на каждый шорох, треск, скрип. Над головой частопроносились жуки, размером с носорогов, трещавших как перегруженные военныевертолеты. Часто-часто взмахивали прозрачными крылышками, бросая на землюискорки, комарики, мошки, размерами от мизинца до слона. На земле тоже бегало иползало, не обращая внимания на людей.

Целую неделю воздушный мешок освобождали от будяка, латали.Дмитрий и Саша, радуясь освобождению от технической работы, завалили экспедициюдобычей. Кирилл признал далеко не все, одно страшилище занес в каталог как«Диплодок Фетисова вульгарис». Саша хоть и обиделась за вульгарис, но былапольщена, а Дмитрий избегался, разыскивая для себя чего-нибудь подиковиннее.

Правда, второй вид открыл не он, а его друг Дима, которыйвместе с Сашей деятельно очищал заросли от потенциальных противников, стаскивалобрадованному Хомякову. Тот не мог нахвалиться на старательных работников.Дмитрий кисло поздравил ксеркса, а сам ушел в джунгли поглубже.

Ногтев вместе с Хомяковым обследовал ближайшие заросли, бралобразцы сока, занимался ремонтом, но Кирилл постоянно чувствовал на себе еготяжелый взгляд, настойчиво-вопрошающий.

Из подозреваемых Кирилл исключил Ногтева, Дмитрия с Сашей,Кравченко, затем Хомякова, Цветкову... Остались Забелин и Чернов, но стоиловспомнить их честные глаза... Оставался он сам! Озлившись, пошел по второмукругу. Получилось, что на диверсию способны все. Даже ксерксы, как агентыскрытой цивилизации. Даже он, Кирилл Журавлев, мог оказаться чем-то вродеДжеккила и Хайда!

Наконец, ремонт закончили, горелку обезопасили. Ногтевпересмотрел пункты безопасности, ужесточил, вызвав ропот. Чудил начальник,казарменные привычки проснулись! Атавизм.

Гондола лежала на опушке леса. Дальше тянулся луг, в воздухечувствовалась близость реки. Гондола самым краешком коснулась натека смолы, иНогтев издал грозные указы о неприлипании к живице. Ее накапало рядом целыеозера. На горизонте темнели пластинчатые горы, иногда уже расклеванныечудовищно огромными существами Большого Мира.

Ксерксы подолгу пропадали в разведке. Оба приносили массуживой добычи, пытались кормить Ногтева. Конфликт дипломатично улаживал Хомяков.Отбирая добычу, приговаривал, что позаботится сам, спасибо, ребятушки,отправляйтесь снова, сколько добра пропадает. По нему все, что не съедал он сами команда «Таргитая», пропадало в этом мире зря.

Постепенно ксерксы теряли жесткие волоски, на хитинепроступали следы схваток. Муравьи на чужой территории отступают без боя, ноксерксы слишком привыкли быть сильнейшими, чтобы уходить, не давая сдачи.

В первые дни, занятые лихорадочной работой, люди не замечалиоблепивших их клещей, кровотелок, сосальщиков, и Буся с Кузей устроилинастоящую бойню. Они резво прыгали с одного человека на другого, перед глазамито и дело мелькали их драконьи тельца, в мощных челюстях с хрустом лопалиськрошечные кровососы... Оба нажрались, раздулись как аэростаты, отяжелели. Лапыедва держались за ткань комбинезонов. Когда Дмитрий в конце недели потыкал Бусев сомкнутые губы клещика, Буся с отвращением посмотрел мутным взором и брезгливоотвернулся.

В конце недели Ногтев спросил у Хомякова:

— Не перебарщиваете ли со съестными припасами? У насгондола, не летающий остров прожорливых лапутян.

Хомяков явно встревожился, это было видно по егоучастившейся речи:

— Экологическое равновесие беспокоит?.. Самолет сядохимикатами убивает больше, чем сто миллиардов таких экспедиций! К тому жеиспользуем самую малость, остальное скармливаем местному населению. Круговоротвеществ, как сказано у известного вам Карла Маркса. А мы только руку набиваем.Дескать, это вкусно, это вкуснее, а это хоть калорийное и витаминное, но длягастрономического разврата не очень-то...