Кирилл не среагировал, и Забелин сказал отчаянным голосом,борясь со страхом что украдут идею, за которую, возможно, светит нобелевка:

— Здесь вода сама подается из земли на сотни метровввысь! По-особому устроены клетки...

Кирилл от удивления даже ткань выпустил. Чудесаспециализации! Как сказал классик: спец по карпу не сможет жарить форель?Специализация зашла так далеко, что иные из технарей, даже лучшие, не знают проосмотику? Все растения, начиная ото мхов и кончая баобабами, выкачиваютмиллиарды тонн воды безо всяких моторов! Удивительно, конечно, можно построитьнасосы по этому принципу. Только неловко будет давать авторское свидетельствокому-либо! Разве что Господу Богу или Природе...

— Мы должны держать по ветру нос и парус, —ответил он с дружеской жалостью. — Как у моряков Колумба. Потеряем ветер,наш ценный радист, без которого мы не начинали поход, тут же радирует о крахе,и огромная длань Большого Брата опустится из-за облаков за нашим «Таргитаем».

Забелин сверкнул очами. Он был несогласен с тупымказарменным графиком, который поддерживает даже ренегат Журавлев, больше другихизгалявшийся над военной отрыжкой в экспедиции. Такие они все, пророки!

— В какую переделку попала Фетисова? — спросил он.

Забелин пожал плечами:

— Наверное, просто залюбовалась цветочками. Забыла овремени, опоздала.

— Фетисова? — переспросил Кирилл снедоверием. — Залюбовалась? Забыла?

— Ее привел Немировский. Лучше чем он, никто нерасскажет;

Кирилл отправился искать Дмитрия. Кирилл отыскал его, когдатот нес к гондоле их Сухаревской башни ящик с реактивами. Хомяков шел сзади,прижимая к груди ящик поменьше.

— Дмитрий, — сказал Кирилл. — Все такиезагадочные, словно с Сашей ничего не случилось? Я имею в виду серьезного? Онамогла не вполне оправиться от прошлых травм...

— Она оправилась, — заверил Дмитрий. Он повернулсяк Хомякову. — Я доставлю вашу экспресску в сохранности, не беспокойтесь!

Хомяков посмотрел недоверчиво, но пошел вперед. Дмитрийпридержал Кирилла, глаза десантника сверкали, как у Мефистофеля, голос дрожалот возбуждения:

— Язык держать умеешь? Дело тонкое, деликатное.

— Да что случилось?

— Вот и я говорю, что ничего особенного не случилось, аона... Хоть и десантница, но душа у нее еще там была тонкая, деликатная, аздесь совсем истончилась, сделикатничалась. Теперь душа у нее как у моего Буси— махонькая, хрупкая, легкоранимая. Надо таких беречь?

— Бусю или Сашу?

— Они мне оба дороги. Ладно, я расскажу, только держиязык за зубами. Саша не перенесет позора.

— Какого позора?

— Вот и я говорю, что никакого позора нет. Но Сашатакая тонкая, деликатная! Исхудала еще больше.

— Дмитрий, — предупредил Кирилл угрюмо, — моетерпение лопается.

— Еще бы!

— Дмитрий!

— Все-все, рассказываю. Только как насчетнеразглашения? Молчу-молчу... Словом, пошли мы с Забелиным на поиски. Он хоть ифизик, а быстро насобачился как и что здесь, освоился, так что мы сразуразделились. Он вправо, а я, как всегда, налево. Вдвоем больше шансов! Водиночку я наддал, а сам на бегу все рассуждаю. Саша не дурочка, хищная зверюгаее на прием не возьмет, она уже в таких играх по два козырных туза в рукавепрячет. Словом, бегу я, бегу, мелкое зверье шугаю, от большого сам шугаюсь...Вдруг чую — амбре! Мощное такое, его не с чем не спутаешь. Священный жукДревнего Египта прокатил для прожорливого потомства запас продовольствия. Дажене на случай кризиса, а просто для пропитания. Чадолюбивый жук, целую горускатал, судя по запаху. На две дюжины едоков хватит, даже если начнут жрать вдве глотки. Тут мне некий инстинкт и говорит, чтобы я пробежался по этомуследу...

Кирилл посмотрел на него удивленно. Дмитрий сразуощетинился:

— Ты на что намекаешь? Не тот инстинкт, что у жука, адругой, высший! Не перебивай. Бегу я, бегу... Ноздри зажимаю, конечно. Туттрудность: зажимал совсем, то сбивался со следа. Но догнал! Инстинкт — великаясила. Катится впереди круглый шарик, такой круглый, словно его циркулем всевремя мерили, с двухэтажный домик размерами, а толкают его два жука, похожие накуркулей. Жучиха ростом помельче, но жмет наравне. Равноправие на марше! С видуне шибко интеллигентные, нескладно скроенные, но крепко сшитые — настоящаякрестьянская кость, что выживет и в те времена, когда стрекозы да бабочкисгинут... Сифизи переживут аполончиков!

— Не отвлекайся, не отвлекайся!

— Разве я скосил? Говорю, катят с такой скоростью,словно уже на полном хозрасчете. Шар не катится, а летит, как футбольный мяч сподачи Пети Алешкина. А на серо-коричневой поверхности часто-часто мелькаетнечто ярко-красное... Веришь, Кирилл, что-то в этом мире есть такое, чтопомогает, если не мысли читать — мне только чужих мыслей не хватало! — тохотя бы угадывать. У меня это получается все чаще. Если не инстинкт, то что?Новый орган отрастает взамен вырезанной селезенки?

— Давай про Сашу!

— Ну... — он проговорил задумчиво, врастяжку, явнонаслаждаясь эффектом, — тут я от радости открыл обе ноздри... Шибануло так,что жуки укатили, а я все сидел, и голова качалась, как на ниточке. Подходи ибери меня голыми руками, да никто из зверей не решился войти в зону пораженияОВ. А когда ветерок унес газы, и одно рогато-зубатое решилось, я ему влепил надобрую память как профессионал профессионалу, а сам вдогонку за жуками...

— Погоди, у тебя ж еще утром был насморк?

— О, продрало почище ингаляции. Догнал, смотрю, а Сашакак на тренажере кувыркается! Только-только отдерет руку или ногу от этойпитательной, но уж очень липкой массы, как шар делает оборот, и Саша вновьвпечатывается в... питательную массу. Закружило ее, залепило, а она, какЛаокоон, выдирается, сражается с обыденностью. Уже еле барахтается, ослабела, ая тут наконец увидел, куда жуки прут шар. Аккуратно вырытый колодец диаметром,как для ракеты СС-25. Еще пара оборотов, и шар ухнет на самое дно. Умельцы такскатали шар, что пройдет точь-в-точь в притирку! Сказано, не на план трудятся —для дома, для семьи. Если Саша окажется наверху, есть шанс выкарабкаться постенке колодца, а если попадет под шар? Прорываться насквозь... Завязнетпосередине, устала же биться, как рыба... Нет, не как рыба...

— Дальше, — прервал Кирилл, потому что Дмитриймолча глубокомысленно морщил лоб, шевелил пальцами, словно это помогалоподбирать слова.

— Сорвал я бывший нитемет, а ныне бластер с молодецкогоплеча, влепил жуку по задней паре ног. Он мордой в землю, скребется, недоволен,пробует сорвать липучку, а жучиха — сказано, дура-баба! — катит себе шардальше. Здоровая, как сарай у моей двоюродной бабки. Но и без жука прокатиламимо. Я ж говорю — дура, без мужика им никуда, как ни эмансипируй.Остановилась, бегает вокруг да около, растерялась, а я бегом к Сашке... Однабеда — оказалась наверху, а я никак не могу решиться взобраться по этому...этой еде. Наконец, стрельнул нитью в ногу, сдернул. Жучиха тем временем помогласодрать липучку с мужа, вдвоем подналегли, шарик аккуратненько ухнул в шахту.Ни на палец зазора. Как по циркулю. Математики! Ганглий у них на дведиссертации хватит, но жуки практики, а что с диссертацией? Не зря в ДревнемЕгипте им памятники ставили! Напрасно Саша на них так искрами сыплет, верно?