рассчитывать много не приходится. Да и жертва их впрок не пойдет, ибо вряд ли кто из них нажил свое богатство чистыми путями». Позже, когда строительство было закончено, он предсказал (10.X.1910): «Придет время, когда сами богатые люди, которые теперь относятся к этому святому месту с ненавистью, придут сюда, принесут все свои богатства и скажут: „Возьмите все, Христа ради“». А покамест благодетелем о. Илиодора стала местная беднота.

Строительство монастыря велось благодаря людям скромного достатка: самое крупное отдельное пожертвование не превышало 1,5 тыс. руб. Главным принципом финансирования была складчина. Благодаря тому, что вдохновенного проповедника всегда окружала толпа, с миру по нитке составлялись внушительные суммы.

Средствами на строительство о. Илиодора снабжали прихожане, для каждого этапа отдельно: «собираются тут же на дворе и в подворье, соображают на глаз и на словах обязуются, кто какую часть берет на себя, и тут же деньги приносят». Так и говорили, что собрались, например, «делить крышу». Свою лепту вносили и бедняки. Даже школьники и гимназисты несли в монастырь «пятачки», сэкономленные за счет отказа от завтраков.

Тем не менее, о. Илиодору приходилось просить, убеждать, порой прямо требовать от богомольцев помощи, влезать в долги…

Кризис строительных работ пришелся на начало 1910 г. В марте о. Илиодор не нашел даже 700 руб. для уплаты рабочим. Он был этим настолько удручен, что во время Мариина стояния 31.III покинул службу до ее окончания: «я ушел в келью и бросился с плачем на койку…». «Но Бог услышал мою молитву и слезы мои и послал мне нужные деньги». Однако через несколько дней потребовалась еще большая сумма, и о. Илиодор обложил всех прихожан десятинным налогом с их недельного заработка, угрожая, что, если не соберет денег, доведет себя ежедневным служением до болезни. «Нужны деньги для расплаты с рабочими. И я прошу вас, я умоляю вас помочь мне расплатиться с ними». «…прошу вас, кланяюсь ради Христа», — говорил он.

Летом он был вынужден возобновить просьбы, облекая их на сей раз в сжатую форму: «Вы слышали две моих проповеди, а теперь я вам скажу третью, очень краткую, чтобы не утомлять вашего внимания. Слушайте! У меня нет денег для продолжения постройки монастыря. Поняли?».

Недаром он говорил, что на подворье каждый кирпич облит его «потом, кровью и слезами». «Вы не знаете, каких трудов стоило мне построить эти стены. Вы только любуетесь украшениями и удивляетесь: „ах, как великолепно, хорошо“… А помощи мне в то время ждать было неоткуда».

Но в общем люди помогали своему пастырю и деньгами, и материалами, и рабочей силой.

«Крышу купола надо было возводить, батюшка и скажи за вечерней, что касса у него пуста. И, Боже мой, что только было утром! Все железо раскупили в Царицыне. Кто тащит лист под мышкой, кто два, детишки вскладчину покупали по листку». В те дни случалось, что богомольцы снимали листы железа со своей крыши и несли в монастырь. О. Илиодор просил даже нести вершковые доски для пола и обломки золота, серебра и драгоценные камни для украшения храма.

Многие мастера работали на строительстве безвозмездно. «Скажет, бывало, батюшка после службы, что завтра надо, чтобы столько-то сот лопат на работу вышло, ну, на другое утро добровольцы и станут, а кто сам не может, — несет пищу рабочим…». На разных этапах строительства о. Илиодор мобилизовал прихожан, инструктируя их, какие орудия приносить с собой. Царицынские острословы иронизировали над илиодоровской «барщиной», а Рогович с нескрываемым восхищением писал: «по бедности, единодушию и религиозному одушевлению жертвователей, окружающих Преосвященного Гермогена, на его царицынском подворье, эта картина церковного строительства возвращает воображение к временам апостольским».

Однако медаль имела обратную сторону. Как указывали недоброжелатели, просьбы о. Илиодора о пожертвованиях вносили раздор в семьи: «Жена тащит в его монастырь то, что заработано мужем потом и кровью». «…бабы понесли по листу железа, отрывая на это подчас последние крохи из скудного заработка мужа-рабочего». Говорили, будто одна семья разорилась из-за иеромонаха. Много толков вызвал случай, когда одна женщина отнесла о. Илиодору 200 руб., тайком взяв их у мужа, а тот потом пришел за ними в монастырь. «И я деньги отдал, а бабу велел связать и отвести к нему», — рассказывал иеромонах. Удивительно, что дело не дошло до более серьезных столкновений.

Общая стоимость строительных работ исчислялась сначала в 30 тыс., затем в 40, 80, 150, 250, 300 или даже 500, а позже Сергей Труфанов говорил о 750. Из этих денег 70 тыс. было потрачено на строительство нового храма, 80 — на корпуса, 30 — на аудиторию.

Осуществление крупных строительных работ без собственных средств и крупных пожертвований всеми современниками воспринималось как невероятный случай, «чудо». Это мнение разделял и сам о. Илиодор, говоря, что построил монастырь «чудом Божиим», и объясняя быстроту строительства «особым покровительством Божиим» этим работам.

Мало-помалу илиодоровский монастырь приобрел славу поволжского феномена и стал царицынской достопримечательностью, привлекавшей к себе как паломников, так и любопытных.

«В Царицыне теперь не так интересуются холерой, как иеромонахом Илиодором, — писал о. П. Беляев. — Все путешественники и туристы с пароходов и железной дороги считают своей обязанностью остановиться в Царицыне и посмотреть знаменитого иеромонаха, монастырь и его братию. Здесь сложилась поговорка: „побывать в Царицыне и не посмотреть Илиодора — это все равно, что побывать в Страсбурге и не покушать знаменитого страсбургского пирога…“».

В отличие от других обителей, имевших, как правило, крупные земельные и другие владения, царицынский монастырь ничем не был обеспечен и существовал исключительно за счет пожертвований, опять-таки от людей скромного достатка и бедняков. Вокруг о. Илиодора их было так много, что их лепты вместе достигали огромных размеров: весь годовой доход монастыря приближался к 100 тыс. руб., а один свечной доход составлял 20 тыс.

При монастыре состояли особые сборщицы пожертвований, собиравшие деньги и провизию, например, рыбу.

Впрочем, были и крупные пожертвования. Казачка Денисова завещала монастырю земельный участок в Донской области, царицынская купчиха Тараканова — свои дома, земли и имение, купец Смирнов перед смертью выдал о. Илиодору векселей на 40 тыс. руб..

Многие пожертвования влекли за собой искушения. Родственники и наследники бывали недовольны, что деньги ушли от них к монахам. Семья Денисовой долго судилась с монастырем и выиграла дело, родственники Смирнова добились признания его векселей недействительными.

Ходили слухи о буксирном пароходе, подаренном купчихой Кашиной, но в Царицыне его так и не увидели.

Как уже говорилось, первые царицынские месяцы о. Илиодор жил в пономарке. Она располагалась непосредственно в здании храма, поэтому газеты определяли ее как «нечто вроде сени». Отделяясь от церковного пространства глухой стеной, пономарка имела в ширину 1 саж., а в длину — 2. «Комната эта