Предполагалось, что самая важная для Фридриха point d’appui[177] в это время находится в Париже. Очень большое значение имели качество его представительства там и надежность связи. К сожалению, Фридрих допустил в этом отношении ошибки. Его послом был высокочтимый милорд Маришаль. Более преданного слуги найти трудно, но Фридрих не полностью использовал его способности. Он обращался к Маришалю по таким вопросам, как поиски умелого повара, специалиста по соусам! Король сопроводил эту личную просьбу извинениями — Маришаль уже подал прошение об отставке, и прощальное благодарственное письмо Фридриха являет собой пример элегантности и уважения. Но в то же время он дал указание одному из дипломатов в парижском посольстве, барону фон Книпхаузену, направлять ему регулярные подробные личные доклады о происходящем во Франции. Вопрос об измене не стоял — Книпхаузен должен был выполнять эту работу под присмотром Маришаля, — однако это показывало, что между ними не было полностью доверительных отношений. Доклады Книпхаузена какое-то время принимались как удовлетворительные, но вскоре ему стали выговаривать за то, что он не делает их более интересными! Беда, связанная с международными отношениями, которая уже незаметно подбиралась к Фридриху, наверняка в определенном смысле коренилась в недостатках его связи с Парижем.

Маришаль по собственному желанию ушел в отставку. Доклады Книпхаузена недолго удовлетворяли короля. Они, говорил Фридрих, противоречивы и поверхностны — они походили на сплетни, собранные у одной-двух знакомых женщин, и страдали отсутствием серьезного анализа; король был не доволен. Во Франции появился новый министр — Сен-Контест умер, и министром иностранных дел стал граф де Руай. Фридрих надеялся, что Книпхаузен заведет новые полезные знакомства среди окружения Руайя, но посланник не торопился. 26 октября 1754 года король потребовал от Книпхаузена лучше относиться к обязанностям по службе, иначе его придется заменить.

Несчастный Книпхаузен попытался сделать свои доклады интереснее и обогатить их некоторыми рассуждениями о ситуации в Польше, но ему ответили, что Фридриху не требуются наставления по Польше. Он ожидает информацию о происходящем во Франции. 26 ноября Фридрих милостиво написал Книпхаузену, что его последняя депеша была интересной. Свое письмо он закончил более общим положением — Книпхаузен должен особо обратить внимание Руайя на то, что Фридрих всегда работал в интересах мира и дружбы с Францией.

Фридрих был встревожен. Он послал шталмейстера Сенсона в Англию покупать верховых лошадей. Были приобретены две партии, в 22 и 28 лошадей. На осенних маневрах 1753 года в Доберице король собрал 61 эскадрон кавалерии, 49 батальонов пехоты и 51 артиллерийское орудие — такого количества войск на маневрах еще не бывало.

Стремясь наладить дружественные отношения между Австрией и Францией, Кауниц неизбежно сталкивался с проблемой Британии, традиционно выступавшей союзницей Австрии и врагом Франции. Вставал вопрос, как новый альянс, если он родится, будет встречен в Лондоне и как это отразится на отношении британцев к Пруссии, неизменно остававшейся в зоне политики Кауница.

С его точки зрения, общие обстоятельства были изначально благоприятными. Дядя Фридриха, Георг II, не любит его, и он это знает. В британском парламенте в адрес Фридриха периодически допускались нелюбезные высказывания, к которым он всегда относился с должным презрением. А позиция Фридриха в деле о силезских долгах расценивалась британскими министрами как оскорбительная. Но самым важным было то, что в основанном на деньгах англо-русском договоре сквозила скрытая враждебность к Пруссии. Потому в определенном смысле Британия оказывалась на антипрусских позициях, которые можно было повернуть в пользу Австрии, особенно если вдохнуть новую жизнь в давнюю австрийско-британскую дружбу, на что кое-кто в Британии надеялся. Британцы сделали некоторые дружественные жесты. Они поддержали действия Марии Терезии в вопросе о титуле ее сына — «король римлян», заключили соглашения о предоставлении субсидий с Баварией и Саксонией — видимо, рассчитывая, что при определенных обстоятельствах эти государства сообща выступят против Франции. Для Кауница, должно быть, вопрос стоял так: способны ли эти тенденции и жесты перевесить глубоко укоренившуюся враждебность Британии к Франции? Будет ли эта враждебность проецироваться на будущего союзника Франции — если все пойдет как нужно — Австрию?

Планы Фридриха требовали, чтобы Британия была нейтральной. Он пытался этого добиться, избегая угрожать Ганноверу и поддерживая взвешенные отношения с противницей Британии, Францией. Прохладная корректность с нейтральной Британией, прохладная близость с Францией, корректная осмотрительность с Россией — если такое положение удастся сохранить, то Пруссия будет способна устоять перед враждебностью Австрии, и баланс европейских сил может оказаться непоколебимым. Таковы его расчеты 1754 и 1755 годов, и поразительно, как долго Фридрих не мог понять, что готовится. Некоторые вещи он видел довольно отчетливо. Он был совершенно прав в том, что Британия основное внимание уделит борьбе с Францией на торговых коммуникациях. Ему не нравился англо-русский договор с его антипрусской направленностью, но он не воспринимал Россию как серьезного противника. Фридрих часто заявлял, что между Пруссией и Россией не существует реального столкновения интересов, и был склонен относиться к докладам из Санкт-Петербурга о военных приготовлениях в России, как к «ипе illusion toute pure»[178]. Меры военного плана, писал он, предпринимаются русскими, чтобы оправдать британские субсидии, не более того. Несмотря на подобные мысли, Фридрих понимал, что незащищенные границы Российской империи рождают чувство уязвимости, которое может привести к поиску путей усиления безопасности в проводимой Россией политике упреждения, и британские субсидии способны ее поддержать. Стали появляться свидетельства усиления русской армии вблизи восточных границ Пруссии, как это было во время напряженности в отношениях между Россией и Швецией в 1749 году.

Польша почти при любых обстоятельствах выступала дополнительным источником опасности; внутренняя ситуация в стране часто складывалась таким образом, что давала то одному, то другому соседнему государству повод для вмешательства; конституция в вопросе престолонаследия неизбежно порождала интриги. Бестужев — враг и австрофил. Русская императрица ленива и предается удовольствиям. Фридрих был информирован агентами в 1753 году о секретных положениях австро-русского договора 1746 года, предусматривавших расчленение Пруссии по соглашению с Россией или с ее молчаливого согласия.

Тем не менее Фридрих думал, что в состоянии справиться с существовавшей русской угрозой. Он не верил, что все так страшно, как кажется. Прежде всего русские едва ли получат от англичан столько денег, на сколько рассчитывают. В игру могут включиться британский парламент и братья Пелхэм — герцог Ньюкасл и его брат Генри, — а последний, считал Фридрих, симпатизирует Пруссии и является противником денежных трат. Депеша из Парижа, полученная в 1754 году, его несколько воодушевила. Британский посол во Франции, граф Элбемарл,