– А что именно вам понятно, Алиса? – В ярком фонарном светебыло видно, что зрачки его сузились до точек.

– Картина смерти. Человек в арабском костюме рассчитал все сточностью до минуты. Ведь было известно, когда катер бросит якорь, когданыряльщики начнут прыгать в воду… Однако зачем? Почему? И кто он такой, этотмаскарадный дед?

– Скажите, вам знакомо имя Карл Майнхофф? – быстро спросилБаррет.

– Впервые слышу.

– Этой ложью вы вредите прежде всего себе и своему сыну.

– Послушайте, мистер Баррет, у нас с вами был серьезныйразговор, а теперь начался диалог немого с глухим. Вы чего-то добиваетесь отменя, обвиняете во лжи. А по какому праву, собственно? Я не понимаю…

– Все вы прекрасно понимаете, – поморщился Баррет, – многолет назад, в России, вы познакомились с Майнхоффом, международным террористом.Не знаю, какие у вас с ним были отношения, что вас связывало. Здесь, в Эйлате,вы случайно встретились с ним и узнали друг друга. Теперь он ходит за вами попятам. Он убил Денниса. Карлу Майнхоффу что-то надо от вас, у него какой-тоочень серьезный интерес. А у вас – страх, растерянность, паника, детскоежелание спрятаться, удрать от опасности. Не удерете, Алиса. Вы вляпались вочень скверную игру, и лучше скажите мне правду. Я помогу вам. Поверьте, у меняесть такая возможность.

– Мистер Баррет, я вам все сказала, – Алиса откровеннозевнула, прикрыв рот ладонью. – Чего вы от меня хотите? Какой террорист? Завтранам вставать чуть свет. Простите. Спокойной ночи…

Она здорово переиграла. Любой человек на ее месте, услышавтакое, удивился бы, возмутился, но не стал бы равнодушно зевать. Однакоисправлять ошибку было поздно. Баррет, судя по его лицу, моментально просекфальшь и сделал соответствующие выводы.

– Если у вас осталась капля здравого смысла, Алиса,позвоните по одному из этих телефонов. – Он вытащил из кармана визитнуюкарточку и ручку. – Здесь мой сотовый и рабочий. Это Тель-Авив. Я буду там ужесегодня. И еще я напишу вам номер, по которому вы можете позвонить в Москве. Выпросто назовете свое имя, передадите привет от Вилли Баррета, и вам помогут.Говорить можете по-русски.

– В чем мне помогут, да и с какой стати?

– Хватит валять дурака, Алиса. Не потеряйте карточку,спрячьте ее получше. Всего доброго.

Когда его шаги в коридоре затихли, Алиса подумала, что онсовершенно прав. Она вляпалась в очень скверную игру, причем не здесь, несейчас, а страшно давно, пятнадцать лет назад, в студенческом международномлагере. И никто не поможет ей выпутаться. За каждым предложением «помочь» стоитвсе та же игра. Деннис Шервуд с его ухаживаниями, влюбленностью, долгимизадушевными разговорами тоже, оказывается, был игрок. Скорее всего он из ЦРУ.Они давно охотятся за Карлом, как и многие секретные службы. Между прочим,хотели бы давно поймали. С их-то возможностями, агентурой, аппаратурой…

По обе стороны дороги простиралась пустыня. Серые грудыспрессованного песка, желтые, облитые свежим утренним солнцем холмы угоризонта. Изредка виднелись вдали палатки бедуинов. Максимка крепко спал назаднем сиденье. У него тоже была трудная ночь. Он вскрикивал, вертелся, одинраз даже заплакал во сне.

Проснувшись сегодня утром, он опять стал вспоминать, каклихо Деннис отбился от арабов и потом, в машине, первые полчаса пути говорилбез умолку. Засыпая, пробормотал с тяжелым вздохом:

– Знаешь, мамочка, мне кажется, пока мы о нем говорим, онкак бы не совсем умер…

Алиса прищурилась, вглядываясь в далекий дорожный указатель.Название городка было написано на иврите огромными буквами, а по-английскимеленько, издали не разберешь. Кажется, здесь развилка. Надо повернуть направо.

Холмы подступали к обочине. Именно здесь они застряли сДеннисом, когда возвращались из Иерусалима в Эйлат. Хлестал дождь, выл ветер,потоки воды смывали окаменевшие песчаные глыбы с высоких отвесных холмов. Билив лицо прожектора военного кордона.

Теперь светит солнце, на небе ни облачка, они с Максимкойвозвращаются домой, уже завтра будут в Москве. Если бы славный американецДеннис Шервуд не начал прихлестывать за соседкой по гостинице, выполняя свойслужебный долг, был бы сейчас жив.

Дорога стала петлять. Из-за поворота на небольшой скоростивыехал белый седан, остановился и резко просигналил. Из открытого окнапоявилась рука, пришлепнула мигалку к крыше машины. Алиса съехала к обочине. Изседана вышел полицейский.

– Куда вы направляетесь, мэм? – спросил он по-английски.

– В Тель-Авив.

– Откуда?

– Из Эйлата.

Этот вопрос каждый раз задавали на контрольных пунктахсолдаты, после чего с улыбкой желали счастливого пути. Но полицейский былнастроен иначе.

– Пожалуйста, ваши документы.

Алиса протянула в окошко водительские права.

– Паспорт, пожалуйста.

Максимка заворочался на заднем сиденье. Полицейский долгоразглядывал документы, потом вежливо попросил пройти в его машину.

– А в чем дело? Я ничего не нарушала.

– Вы превысили скорость.

– Ничего подобного. Я ехала, как положено, девяностокилометров.

– Будьте любезны, пройдите в мою машину, мэм. Оставалосьподчиниться. Документы были у него.

– Малыш, не волнуйся, я сейчас вернусь, – сказала онаМаксиму, заметив, что он приоткрыл глаза.

– А что? Почему? – сонно пробормотал ребенок, поднимаясь.

– Ничего страшного. Говорят, скорость превысила. Вполицейской машине на специальном табло светилась цифра «сто». Алиса несомневалась, что почти всю дорогу ехала на скорости девяносто, а то ивосемьдесят километров.

– Ваша аппаратура неисправна, – сказала она, – здесь неправильные показатели.

– Вы нарушили, мэм, и обязаны заплатить штраф.

– Хорошо. Сколько? – Она открыла сумочку.

– Нет. Не здесь и не сейчас, – покачал головой полицейский,– я выпишу вам квитанцию. В Тель-Авиве вы заплатите по ней в любом банке.

– Сколько?

– Тысячу шекелей.

Алиса поперхнулась. Это больше трехсот долларов. У нее накарточке осталось двести долларов, и около пятидесяти в шекелях лежит вкошельке..

– Простите, я не ослышалась? Тысяча шекелей за нарушение,которого не было? – медленно произнесла она, глядя в ледяные серые глаза.