Одевшись, мы несколько мгновений молча смотрели друг надруга, а затем принялись взбираться на насыпь. Лишь один раз я оглянулся, ивзгляд мой как назло упал на ту самую здоровенную пиявку, что лопнула от моегоприкосновения. Выглядела она довольно жалко, но все еще омерзительно.Четырнадцать лет спустя, когда вышел мой первый роман, я решил на полученныйгонорар впервые посмотреть на Нью-Йорк. В программу поездки входил полныйджентльменский набор туриста: шоу в мюзик-холле Радио-сити, смотровая площадкаЭмпайр Стейт Билдинг (к чертям собачьим Всемирный торговый центр – здание,потрясшее мое воображение в фильме о Кинг-Конге, снятом еще в 1933 году,навсегда останется для меня самым высоким в мире), ночная жизнь Таймс-сквер ивсе такое прочее. Издатель мой, мистер Кейт, был до смерти рад возможностипохвастаться передо мной своим городом. Последним пунктом программы былапрогулка на морском пароме до Стейтен-айленда. Свесившись через перила ипосмотрев за борт, я вдруг содрогнулся от внезапно нахлынувшего воспоминания: вводе плавали сотни использованных презервативов, которые удивительно живо мненапомнили ту самую раздавленную пиявку. Мистер Кейт заметил, очевидно, как полицу у меня пробежала тень и покачал головой:

– Да, зрелище не очень привлекательное… Свинство какое!

Не мог же я, в самом деле, объяснить ему, что вовсе нерезинки вызвали у меня чувство омерзения и что ему не стоит извиняться за своихне слишком-то чистоплотных сограждан?

В тот вечер, как вы уже, наверное, догадались, я изряднонализался…

Не знаю, как далеко мы отошли от гнусного пруда, когда этосо мной произошло. Я уже начал было успокаиваться, убеждая себя в том, чтоничего страшного, черт побери, не случилось, что это всего лишь пиявки,подумаешь, невидаль какая, когда перед глазами у меня все помутилось, и ясвалился прямо на рельсы, при этом, судя по всему, сильно ударившись головой ошпалу. Сознание покинуло меня, и я как будто утонул в громадной пуховой перине.

Чьи-то руки перевернули меня лицом вверх. Наверно, те жеощущения испытывает боксер после нокаута, когда рефери, склонившись к нему,начинает считать до десяти. Сквозь ватную пелену доносились до меня слова: –Как думаешь, с ним…

– …Перегрелся на солнце…

– Горди, ты нас слы…

Я им, наверное, ответил что-то совсем уж неудобоваримое,поскольку лица их приняли крайне озабоченное выражение.

– Необходимо что-то предпринять. – Голос принадлежал Тедди.– До дома мы его не донесем.

После этих слов я снова провалился в небытие. Через какое-товремя туман вокруг меня рассеялся, и я расслышал Криса:

– Ну, ты как, Горди? Очнулся?

– Да вроде бы, – сказал я и попытался сесть.

Перед глазами тут же вспыхнули мириады ослепительных искр итак же мгновенно погасли. Я открыл и снова прикрыл глаза – искры невозвращались. Тогда я очень медленно встал.

– Ну, ты и напугал нас, Горди, – проговорил Крис. – Водичкихочешь?

Я кивнул. Он протянул мне флягу с теплой водой, и я сделалтри больших глотка.

– Что с тобой было, Горди? – обеспокоено спросил Верн.

– Да вот, посмотрел на твою физиономию и тем самым совершилнепростительную ошибку…

– Гы-гы-гы! – расхохотался Тедди. – Во дает! Еще и шутитьизволит! Ну, значит, Горди, с тобой и правда все в порядке.

– Ты в порядке? – настойчиво переспросил Верн.

– Вполне. Да, теперь все о'кей. Просто как вспомню этихкровопийц, так и с катушек долой…

Они согласно кивнули: каждый, вероятно, ощущал что-топохожее.

Мы перекусили в теньке и продолжили путь – Крис с Теддивпереди, а мы с Верном в роли замыкающих. Идти, судя по всему, оставалось уженедолго.

На самом деле это было не совсем так, и если бы мыдодумались взглянуть на дорожную карту, то сразу бы поняли почему. Нам былоизвестно, что тело Рея Брауэра находилось где-то возле дороги, упирающейся вберег Ройял-ривер неподалеку от железнодорожного моста. Именно там Билли иЧарли со своими девочками устроили импровизированный пикничок, там же они иобнаружили труп, думали мы. От Касл-ривер до Ройял было миль десять, которыемы, по идее, уже должны были пройти.

Однако десять миль было напрямую, тогда как железнодорожнаяколея делала изрядный крюк, огибая холмистую местность под названием Утесы.Крюк этот был прекрасно виден на карте, оттуда же можно было заключить, чторасстояние между Касл и Ройял-ривер по железной дороге равнялось не десятимилям, а шестнадцати.

Крис начал догадываться об ошибке, когда миновал ужеполдень, а Ройял-ривер и в помине не было. Он решил забраться на высокую сосну,чтобы осмотреться, а когда слез, то огорошил нас известием, что если мы ускоримшаг, тогда до Ройял доберемся часам примерно к четырем.

– Не фига себе! – присвистнул Тедди. – Ну, и что же намделать.

Мы переглянулись: лица у нас были злые, усталые и голодные.То, что поначалу казалось захватывающим приключением, на самом деле вылилось вутомительный, тяжелый и, не исключено, опасный поход. Кроме того, нас,наверное, уже начали разыскивать, и если Майло Прессман и не вызвал полицию,это вполне мог сделать машинист поезда, с которым мы едва разминулись на мостучерез Касл-ривер. Обратный путь до Касл-Рока мы намеревались проделать накакой-нибудь попутке, однако часам к семи уже должно было стемнеть, а посленаступления темноты поймать попутку, да еще в такой пустынной местности, нечегобыло и пытаться.

Я попробовал вызвать перед глазами образ «моего» оленя, щиплющеготравку, но и это не принесло облегчения. Положение наше было отчаянным.

– Лучше, несмотря ни на что, двигаться вперед, – вывел насиз оцепенения Крис. – Так что пошли.

Он повернулся и, опустив голову, побрел по рельсам в своихпокрытых пылью кроссовках. Минуту мы раздумывали, а затем, растянувшисьцепочкой, последовали за ним.

Удивительно, но за все долгие годы, миновавшие с техпамятных дней на исходе необыкновенно жаркого лета, я крайне редко предавалсяразмышлениям о них, потому, наверное, что они неизменно вызывают у меняассоциации столь же неприятные, как, например, зрелище утопленника,выброшенного на берег после недельного пребывания под водой. В результате яникогда не подвергал сомнению наше решение продолжить путь, точнее, неправильность этого решения, а то, как оно было принято.

А ведь все могло сложиться иначе, и тогда, возможно, Крис,Тедди и Верн были бы живы до сих пор. Нет, они не погибли тогда ни в леснойчаще, ни на железнодорожной колее; в этой повести вообще нет ни одногопогибшего, исключая, разве что, нескольких пиявок да бедняги Рея Брауэра,который, впрочем, был мертв еще до начала моего рассказа. Истина, однако,заключается в том, что из нас четверых, бросавших монетки, чтобы решить, комуотправляться за продуктами в магазин «Флорида», в живых остался лишь один, тот,кто туда в конце концов отправился, то есть ваш покорный слуга, автор этихстрок. Трое из четверых умерли, не достигнув возраста, позволяющегобаллотироваться в президенты… И если правда то, что порой кажущиесянезначительными события способны иметь далеко идущие последствия, пускай хотя быкосвенные, то, может быть, и в самом деле все бы сложилось по-другому, если бымы в тот момент оставили нашу затею и махнули в Харлоу ловить попутку.