Мы бы, безусловно, так и поступили, если б только знали, чтои Билли Тессио, и Чарли Хоген, и старший братец Криса по прозвищу «ГлазноеЯблоко», а кроме них и Джек Маджетт, и Норман «Волосан» Бракович, и ВэнсДежарден, и даже сам «Туз» Меррил усаживались именно в тот момент, когда мырешали, как быть дальше, в побитый «форд» Меррила и розовый «студебеккер» Вэнса,чтобы поехать посмотреть на труп парнишки.

Мы не могли знать, что не прошло и тридцати шести часов смомента, когда Верн подслушал страшную тайну, как его братец Билли проболталсяДжеку Маджетту, а Чарли – «Тузу». Те поклялись здоровьем матери хранитьуслышанное в секрете, однако уже к полудню об этом знала вся их банда. Можносебе представить, как эти два ублюдка относились к собственным матерям…

Вся шайка-лейка собралась на совет, и «Волосан» Браковичвысказал уже известную вам, дорогой мой читатель, мысль о том, что было бынеплохо попасть на первые полосы газет и в программы теленовостей, для чегонеобходимо «случайно» обнаружить труп, а для пущей убедительности погрузить вмашины побольше рыболовных снастей. Дескать, мы тут собрались порыбачить,господин констебль, и вот полюбуйтесь, что выудили…

Когда мы вышли, наконец, на финишную прямую, они как разсвернули с автострады на дорогу, ведущую к Ройял-ривер.

Первые тучки появились на небе к югу от нас часов околодвух, но поначалу мы на них не обратили никакого внимания: последние дождипрошли в самом начале июля, с какой же стати быть дождю сейчас? Однако тучипостепенно сгущались, становились свинцовыми и мало-помалу двигались в нашусторону. Я пригляделся к горизонту повнимательнее, надеясь увидеть характернуюпелену, которая указывала бы на уже начавшийся дождь милях в двадцати, а может,и в пятидесяти от нас, однако ее пока не было. Тучи же продолжали сгущаться.

Выяснилось, что Верн натер ногу. Мы остановились, ожидая,пока он подложит немного мха под пятку левой кроссовки.

– Как думаешь, Горди, дождь будет? – спросил Тедди.

– Похоже на то.

– Вот, блин, – вздохнул он, – ну и денек… А может, оно и клучшему: жара достала окончательно…

Из-за больной ноги Верна нам пришлось сбавить шаг. В том,что дождь будет, отпали последние сомнения после того, как в небе откуда нивозьмись появились стаи галдящих птиц, и сам воздух как-то резко изменился: изпрозрачного, чуть подрагивающего он сделался каким-то густо-жемчужным,насыщенным влагой, хотя жара ни капельки не спала. Наши удлинившиеся тени такжепотеряли резкие очертания. Небо с южной стороны приобрело медный оттенок. Мыопасливо поглядывали на тучи, выросшие до колоссальных размеров и уже готовыезакрыть солнце. То и дело в них сверкали ослепительные вспышки, на мгновениеделая их светло-серыми вместо свинцово-фиолетовых. Из-под ближайшей тучиударила громадная ветвистая молния, такая яркая, что я не мог не зажмуриться.Вслед за ней раздался оглушительно долгий раскат грома.

Мы немного поворчали по поводу дождя, но в глубине душикаждый из нас жаждал освежающей влаги… только без пиявок.

Было чуть больше половины четвертого, когда впереди, впросвете между деревьями, блеснула полоска воды.

– Наконец-то! – радостно воскликнул Крис. – Это Ройял!

У нас как будто появилось второе дыхание, так мы рванули кдолгожданной реке. Тем временем ливень приближался. Воздух еще более загустел,и за какие-то секунды температура упала градусов на десять. Взглянув себе подноги, я вдруг обнаружил, что тень моя совсем исчезла.

Мы снова шли попарно, внимательно вглядываясь в склонынасыпи по обе стороны дороги. Я ощутил внезапную сухость во рту. Солнце впоследний раз выглянуло из-за туч и больше уже не показывалось. Картина эта –громадная туча, сверкающая золотом по краям – напомнила мне одну из иллюстрацийк Ветхому Завету. Наконец солнечные лучи исчезли вовсе, а за ними тучипоглотили и последний кусочек голубого неба. Мы, словно лошади, почуяли запах реки,а может, это был запах океана, готового вот-вот обрушиться сверху на иссохшую,истомившуюся по влаге землю. Назревал, судя по всему, настоящий потоп.

Я старался внимательно смотреть на обочину, однакоразверзшееся небо приковывало взгляд помимо моей воли. Прохладный ветер всекрепчал. Внезапно прямо у меня над головой сверкнула такая ослепительнаявспышка, что глаза сами собой зажмурились: похоже, сам Господь сфотографировалменя, по пояс голого мальчишку, куда-то бредущего по железнодорожной колее.Где-то ярдах в пятидесяти рухнуло сраженное молнией громадное дерево, апоследовавший вслед за этим раскат грома заставил меня содрогнуться. Большевсего на свете мне сейчас хотелось очутиться дома, в уютном безопасном местевроде погреба, где хранилась картошка, с хорошей книжкой…

– О, Боже! – вскрикнул Верн фальцетом. – Господи Иисусе, вытолько посмотрите!

Взглянув туда, куда указывал пальцем Верн, я увидалголубовато-белый огненный шар, двигавшийся к нам над левым рельсом с треском ишипением, напоминавшем рассерженного кота. Мы замерли в оцепенении, разинув ртыи все еще не веря в существование подобных штуковин, а шар тем временемпромчался мимо нас и, удалившись футов на двадцать, вдруг лопнул с громкимтреском и исчез, распространив вокруг резкий озоновый запах.

– Какого черта я вообще тут делаю? – пробормотал Тедди.

– Вот это да! – возбужденно воскликнул Крис, потрясенныйзрелищем. -Глазам своим поверить не могу! Вот так штука, а?!

Я, однако, в этой ситуации был согласен скорее с Тедди. Каки ему, мне было весьма не по себе, а одного взгляда на небо хватило, чтобызакружилась голова. Очередная молния ударила совсем рядом, запах озона сталсильнее, а раскат грома последовал практически безо всякой паузы. Звон в ушахеще не стих, когда послышался ликующий вопль Верна:

– ВОТ ОН!!! НУ, НАКОНЕЦ ТО! СМОТРИТЕ, ВОН ТАМ ОН!!! Я ЕГОВИЖУ!

Достаточно прикрыть глаза, и я снова и снова вижу Вернастоящим на рельсе, словно первооткрыватель на капитанском мостике, прикрывладонью глаза от очередной вспышки, другой же рукой указывая куда-то вдаль.

Мы подбежали к Верну, при этом я повторял про себя: «Егопросто-напросто подвело воображение. Сначала пиявки и жара, теперь эта гроза…Ему, конечно, померещилось». Однако, как бы мне ни хотелось, чтобы это так ибыло, я уже понимал, что Верну вовсе не померещилось. В тот миг я осознал, чтозря ввязался в это гиблое дело, что любоваться на мертвое тело у меня не былони малейшего желания.

Там, куда указывал Верн, прошедшие ранней весной ливничастично размыли насыпь, образовав канаву фута в четыре, до которой у ремонтнойслужбы либо никак не доходили руки, либо ее просто не заметили. Канава зарослауже черникой, откуда высовывалась белая, как воск, ладонь. Запах оттуда шелотвратный.