Николаев, дважды Герой Советского Союза. На редкость скромный человек, он не носил наград, и я в шутку сказал, что если бы у меня была «Золотая Звезда», я бы с ней не расставался… Он рассмеялся, полез в карман и вытащил белую тряпицу. Развернул – там скрепленные между собой две звезды Героя.

Объяснил мне:

– Ношу с собой. Вдруг понадобится кому-то помочь. Тогда нацеплю.

Так вот, Андрияна Николаева спросили:

– Наверняка вы мечтали оказаться на месте Гагарина?

– Каждый хотел, – с горечью ответил Николаев. – Но я заранее знал, что меня никогда не пошлют первым, хотя физически я не уступал Гагарину. Почему? Потому что наше великое государство первым запустило бы в космос только русского человека. Я по национальности чуваш. Разве представителю маленькой нации могли доверить совершить такой подвиг?

Советский Союз разрушался отнюдь не усилиями либерально настроенных диссидентов. Многонациональное государство подрывали националисты, занимавшие видные посты в партийно-государственных структурах.

Только в сентябре 1987 года на секретариате ЦК заговорили о национальном составе аппарата: «В ЦК КПССС нет вообще азербайджанцев, киргизов, таджиков. Только один узбек, два молдаванина, один эстонец…»

«В 60—70-х годах, – писал бывший сотрудник пятого управления КГБ СССР Анатолий Ильич Шиверских, дослужившийся до генерала, – в национальных республиках вышло большое количество трудов по истории населявших их народов. Отличительной чертой данных изданий стало принижение или искажение истории соседей… В советское время страсти вокруг территориальных притязаний накалялись до такой степени, что порой могли вылиться в массовые беспорядки».

В Казахстане в издательстве «Жазушы» вышла книга известного поэта Олжаса Сулейменова «Аз и Я». В Москве книгу сочли националистической, антирусской, говорили, что автор искажает историческую правду и глумится над «Словом о полку Игореве». Требовали изъять книгу и наказать автора. Но в Алма-Ате считали иначе. Сулейменов к тому времени был удостоен премии Ленинского комсомола и Государственной премии Казахстана. Молодым поэтом в республике гордились.

Помню, как прочитал «Аз и Я» еще летом 1975 года, когда автор подарил ее моему отцу, надписав: «Другу казахских литераторов и (надеюсь) Олжаса Сулейменова». Читать ее было совсем не просто, это серьезный литературоведческий и лингвистический текст. Полагаю, что большинство партийных критиков ее просто не осилили.

Молодой поэт Сулейменов, когда учился в Москве в Литературном институте имени М. Горького, писал курсовую работу по «Слову о полку Игореве». В 1962 году поступил в аспирантуру Казахстанского государственного университета, и лучший университетский славист посоветовал ему избрать для диссертации тему «Тюркизмы в “Слове о полку Игореве”». Сулейменов писал о том влиянии, которое казахский язык оказал на древнерусский: «Это доказывало, что древние русичи довольно тесно взаимодействовали и с древнеказахскими племенами, кочевавшими в Диком поле».

Согласие или несогласие с этой теорией – вопрос, который следует обсуждать в научных аудиториях. Но книга вызвала раздражение ненаучного свойства: «До чего дошло, “Слово о полку Игореве”, оказывается, написано казахом!»

Идеологические аппаратчики в Москве потребовали сурово наказать Олжаса Сулейменова. Они не предполагали, что Алма-Ата твердо встанет на сторону автора. «Я прочитал книгу, – вспоминал первый секретарь ЦК компартии Казахстана Динмухамед Ахмедович Кунаев. – Прочитал с интересом и удовольствием. Талантливая работа! Подумал: поругают-поругают Олжаса, да и угомонятся. В литературных кругах такие драки не редкость».

Но Суслов пригласил к себе первого секретаря ЦК компартии Казахстана и завел разговор о книге Сулейменова.

Вечно хмурый Михаил Андреевич сказал:

– Димаш Ахмедович, у вас в республике вышла книга с явной антирусской и националистической направленностью.

– Я читал эту книгу, – начал Кунаев, – и не вижу…

Но Суслов не дал ему договорить:

– Слушайте дальше. В книге искажены исторические факты, автор глумится над великим памятником – «Словом о полку Игореве». Министерство обороны изъяло книгу из всех военных библиотек. И правильно, я думаю, поступило. Разберитесь с книгой, автором и как следует накажите виновных! Чтобы неповадно было.

Кунаев стал возражать. Но Суслов не желал слушать.

– Здесь справки отделов ЦК, – он показал на толстую папку, – письма ученых, рецензии…

Михаил Андреевич намеревался устроить разбор книги на совещании в ЦК КПСС. Опытный Кунаев сознавал, что последствия могут быть весьма неприятными не только для автора книги, а для всей республики. Он покинул сусловский кабинет и по коридору пошел сразу же к Брежневу.

Обсудив другие дела, осторожно завел речь о книге Сулейменова:

– Напрасно критикуют талантливого писателя. Тут какая-то ревность, выяснение отношений между писателями.

Если бы Олжас Сулейменов жил в Москве, отношение Генерального секретаря было бы другим, но книга, изданная в Алма-Ате, Брежнева не беспокоила. Значительно важнее было не обижать большую республику и близкого друга. Тем более, что Кунаев брал ответственность на себя.

Леонид Ильич махнул рукой:

– Разбирайтесь сами.

Слова Генерального секретаря лишали Суслова и центральный аппарат возможности вмешаться. Вопрос был передан на рассмотрение республиканского ЦК. Кунаев сделал все умело. В Алма-Ате председателя государственного комитета по делам печати, директора издательства и вообще всех, кто имел отношение к выпуску книги, собирались изгнать из партии. Но Кунаев провел заседание бюро ЦК, на котором кого-то критиковали, кому-то поставили на вид, а самому Олжасу Сулейменову первый секретарь мягко сказал:

– Мы ждем от тебя новых стихов и новых поэм.

Через полгода Сулейменова демонстративно сделали членом республиканского ЦК партии, а через несколько лет избрали главой Союза писателей Казахстана. Кунаев знал, что в республике есть своя, условно говоря, казахская партия, которая считала, что казахов ущемляют и недооценивают. Об Олжасе Сулейменове вспомнят позже, в холодные декабрьские дни 1986 года, когда Кунаева уже не будет во главе республики.

А вот история с попыткой создать немецкую автономию в Казахстане мало кому известна. Ее подробно изложил генерал-полковник Николай Михайлович Голушко, уроженец Казахстана. В конце семидесятых он возглавлял в пятом управлении КГБ СССР второй отдел – контрразведывательные операции против центров идеологических диверсий империалистических государств.

Я познакомился с Николаем Михайловичем в позднесоветские годы, когда он руководил комитетом госбезопасности на Украине. После распада СССР он вернулся в Москву и в 1993-м возглавил ведомство госбезопасности России. Генерал Голушко – очень компетентный и уважаемый человек.

В мае 1979 года его пригласил помощник председателя КГБ СССР Павел Павлович Лаптев и сообщил о поручении Андропова подготовить материал для рассмотрения на Политбюро вопроса об образовании немецкой автономии на территории Казахстана.

В начале войны советских немцев со всей страны депортировали в отдаленные районы. Больше половины оказалось в Казахстане, где они стали третьим по численности народом в республике. Немцев реабилитировали 13 декабря 1955 года, но о восстановлении немецкой республики на Волге никто и говорить не хотел.

«В течение трех дней мы с Лаптевым, – вспоминал Николай Михайлович, – составили записку в ЦК КПСС. По предложению КГБ предлагалось образовать Немецкую автономную область, в которую включить территории нескольких районов Кокчетавской, Карагандинской, Павлодарской и Целиноградской областей со столицей в городе Ерментау. К