насколько я знаю, — ответил старый солдат, — но если бы злые люди время от времени не убивались, мир не был бы хорош для мечтателей без оружия.

ИСКУССТВО РУКОВОДИТЬ

Мой стиль ведения боевых действий просто отражает образ действий морской пехоты, и проистекает из того, что Корпус не может смириться с поражением, даже когда высаживается на вражеский берег, имея противника впереди и океан за спиной. Военно-морские силы ограничены в своей боевой философии тем, что могут нести корабли, поэтому они не могут полагаться на подавляющую численность или тяжелую бронетехнику. Это сила, в которой мастерство, храбрость, хитрость и инициатива объединяется в свою собственный стиль маневренной войны; маневр, который обретает форму в интеллектуальной, физической и духовной сферах.

Среди морских пехотинцев хорошо известно, что самая большая честь для нас — сражаться вместе с нашими товарищами, моряками и морпехами. Я знаю, что наши солдаты, летчики и береговая охрана чувствуют то же самое. Ни один морской пехотинец никогда не бывает одинок, он несет в себе воинский дух, передаваемый от поколения к поколению, который сплачивает и объединяет воинов — это электрическое силовое поле эмоций. Если мы не находимся на передовой, то поддерживаем девятнадцатилетнего пехотинца, который там находится. В Корпусе признается, что общий успех в конечном итоге зависит от тех, кто находится на переднем крае, и именно поэтому при каждом повышении по службе я испытывал сомнения — несмотря на то, что у меня возникало некоторое удовлетворение от того, что я соответствовал необходимым требованиям продвижения на новую должность, я считал, что не смогу хорошо выполнять свою работу, если потеряю связь с теми, кто находится на передовой и выполняет приказы, находясь на острие опасности.

Чтобы воплотить эту обширную философию морской пехоты в своем собственном аутентичном стиле руководства, я обращался за помощью к историческим примерам и ветеранам Вьетнама, чей опыт привнес в мою жизнь здоровую дозу реальности. Меня формировали и оттачивали грубые камни этих ветеранов, наставляли сержанты и капитаны, которые пробирались через рисовые поля и джунгли, сражаясь с жестоким врагом на каждом шагу. Я понял тогда и верю в это сейчас, что каждому нужен наставник (или каждый должен быть наставником) — и что никому не нужен тиран. И в то же время, чтобы овладеть своим ремеслом, не обойтись без постоянной учебы. Жизнь вместе с историей порождает свой собственный амортизатор, потому что вы быстро выясняете, что существует множество старых решений новых проблем. Если вы не прочитали сотни книг, не учились у тех, кто проходил всё до вас, вы функционально неграмотны — и вы не можете быть тренером и не можете руководить. История зачастую освещает темный путь впереди; но даже если это будет тусклый свет, то это лучше, чем ничего. Если вы не можете быть восприимчивым, аддитивным лидером, то вы подобны растению в горшке, стоящему в углу холла гостиницы: вы выглядите красиво, но не добавляете сути к миссии вашей организации.

Среди учебных классов в Куантико и тренировочных полигонов и полей сражений я отбирал информацию, чтобы понять реалии войны. С точки зрения лидера, отправной точной является замысел, и в армии «замысел командира» имеет особое значение, требующее времени и размышлений. Командир должен сформулировать свою релевантную, относящуюся к реальности, цель, а замысел — это официальное заявление, в котором командир ставит себя на кон. Замысел должен направлять к реализации общей миссии, он должен быть достижимым, его должны четко понимать, и в конце концов он должен обеспечивать выполнение поставленной перед подразделением задачи. Ваш моральный авторитет как командира в значительной степени зависит от качества этого основополагающего указания и чувства уверенности ваших солдат в нем; от ожидания, что они будут проявлять свою инициативу, согласовывая действия подчиненных. Вы должны стимулировать, развивать инициативу подчиненных, а не душить ее.

Если подводить итог способам руководства и лидерства, которые я выстроил на основе стремления морской пехоты к действию, то он будет прост: как только я задавал темп, последующая скорость, столь ценимая мной, всегда основывалась на инициативе подчиненных. Этот руководящий принцип заставлял прилагать усилия, которые должны были сделать скорость реальностью. Скорость необходима, будь то в спорте, бизнесе или в бою, потому что время — это наименее щадящий, невосстанавливаемый ресурс в любой конкурентной ситуации. Вместо заранее продуманных, методичных и синхронизированных усилий, которые, как мне казалось, подавляли инициативу подчиненных, я научился отдавать предпочтение плавному выполнению задач сплоченными командами (теми, которые могли быстро адаптироваться к потрясениям на поле боя). На самом деле именно инициатива подчиненных всегда вытаскивала моих ребят из тех передряг, в которые я их загонял, а мои ошибки были моими собственными.

Подобная инициатива должна специально поощряться в любой организации. В выбранной мною области — в военном деле — это начинается с овладения военным искусством и наукой на таком высоком уровне, что мы начинаем чувствовать, когда необходимо отойти от доктринальных положений, которые служат лишь отправной точкой для принятия решений; однако подобно джазмену, способному импровизировать, знать устав необходимо, чтобы иметь возможность сдвинуться с известной точки.

Овладение военным искусством и наукой также означает понимание стратегии и процесса планирования. Стратегия — это сложно (если только вы не дилетант), вам нужно думать, пока не заболит голова. Я всегда подчеркиваю, как расширить конкурентное пространство для решения проблем. Планирование, которое просто является другим словом для упреждающего принятия решений, является столь же строгим, а на войне — постоянным, нескончаемым процессом.

Достигнув высокого звания, я прилагал дополнительные усилия, чтобы поддерживать связь с теми, кто вносил свой вклад в [воинское] формирование, которому предстояло сближаться с противником и уничтожать его. Эта духовная связь основывалась на моей памяти о том, каково было тем, кто шел на вражеские минные поля или патрулировал оспариваемую территорию, где на кону стояли жизни людей. И когда я работал над тем, чтобы сбалансировать риск и не рисковать их жизнями на тактическом и оперативном уровнях, эта связь была очень важна. Но в убедительной аргументации против стратегических авантюр я оказался менее успешен.

По сути, только гармония поля боя могла обеспечить ту скорость, которую я искал, чтобы разбить врага, и она требовала четко сформулированных замыслов на самом верху, переосмысленных на каждом уровне командования так, чтобы они соотносились с их частью прилагаемых усилий. Если цель командира четко понимается всеми, то синергию усилий можно поддерживать постоянно, начиная со старших по званию — где она не менее необходима — и заканчивая самыми молодыми солдатами на передовой и на палубных плитах. В рамках данной книги это