Стол с разноцветными чашками… Вернувшийся Тимоти… Волосы вточности такие же рыжие и вьющиеся, как у Саймона Джиллиата, горят на солнце.Недоуменно посмотрел на стол и пошел к месту, где лежала пенковая трубка —возле голубой чашки.

Подошедшая Инесс рассмеялась.

— Тим, оставь мою чашку в покое. Твоя — красная.

— Не мели чепухи, — возмутился тот. — Что я, свою чашку незнаю? Может, скажешь, и трубка не моя?

Внезапно в мозгу мистера Саттертуэйта что-то вспыхнуло.Разрозненные части сложились в одно целое. Все было предельно ясно. Он надеялсятолько, что это он сошел с ума, а не мир, позволивший сотворить такое.

Он стремительно поднялся и, подойдя к столу, резко сказалТимоти, уже поднесшему чашку к губам:

— Поставь на место! Поставь, тебе говорят!

Тимоти недоуменно поднял на него глаза. Тут же подоспел докторХортон:

— Что такое, Саттертуэйт?

— Чашка. С ней что-то неладно. Из нее нельзя пить.

Хортон поднял брови:

— Послушайте…

— Я знаю, что говорю, — упорствовал мистер Саттертуэйт. — Унего была красная чашка. Она разбилась, и ее заменили голубой. Он ведь неразличает цветов, так?

Доктор Хортон слегка замялся.

— Вы имеете в виду… Ну, как и Том?

— Да. Вам, надеюсь, известно, что Том не различает цветов?

— Ну да, естественно. Все это знают. Стоит взглянуть на еготапочки.

— Вот и парень такой же.

— Но… Да нет, что вы. Это же наследственное. Если с кем имогло быть то же, так это с оландом. Но он в порядке.

— Дальтонизм, — сказал мистер Саттертуэйт. — Так это,кажется, называется?

— Ну да.

— Женщины ей не подвержены, но способны передавать понаследству. Лили дальтоником не была, а ее сын мог бы.

— Но, дорогой мой, ее сын — Роланд. Я понимаю, что они оченьпохожи. И возраст, и цвет волос… Вы, часом, не перепутали?

— Нет, — ответил мистер Саттертуэйт. — Не перепутал. Исходство, поверьте, тоже от меня не укрылось. Но теперь я знаю точно: матерью Тимабыла вовсе не Берил. Ею была Лили. Настоящий сын Берил — это Роланд. Мальчикибыли совсем маленькими, когда Саймон женился во второй раз, не так ли? Женщине,растящей двух младенцев, очень легко поменять их местами, особенно, если обаони рыжие. Тимоти — сын Лили, а Роланд — сын Берил. Берил и ее первого мужа,Кристофера, и он никак не может быть дальтоником. Поверьте, я знаю, что говорю!

Он видел, как Хортон переводит взгляд с одного на другого.Тимоти, не понимая, в чем дело, с озадаченным видом смотрел на свою чашку.

— Я видел, как она ее покупала, — продолжал мистерСаттертуэйт. — Выслушайте меня, дружище. Вы обязаны меня выслушать. Мы давнознакомы. Разве я когда-нибудь ошибался?

— Ну, нет, в общем. Что-то не припомню.

— Заберите у него чашку. Отнесите ее в лабораторию ипроверьте, что в ней. Я видел, как Берил покупала ее в деревенском магазинчике.Она уже тогда знала, что разобьет красную чашку и заменит ее голубой. А Тимотиникогда не узнает, что они были разного цвета.

— Полагаю, вы сумасшедший, Саттертуэйт. Но я сделаю то, очем вы просите. Не знаю уж почему.

Хортон приблизился к столу и потянулся к чашке.

— Позволь взглянуть.

— Пожалуйста, — растерянно ответил Тимоти.

— Она, кажется, треснула. Ну да, точно.

По лужайке к ним быстро шла Берил. Подойдя, она резкоостановилась.

— Что… что вы делаете? Что тут происходит?

— Да ничего, — невозмутимо ответил доктор, глядя ей прямо вглаза. — Хочу вот показать мальчикам небольшой эксперимент с чашкой чаю.

Ее лицо окаменело. В глазах застыл ужас.

— Пойдете со мной, Саттертуэйт? — продолжил доктор. — Этобыстро. Проверка качества современного фарфора. Недавно было сделано оченьинтересное открытие.

Ни на секунду не умолкая, он пошел к дому. МистерСаттертуэйт последовал за ним. Молодые люди, переговариваясь, потянулисьследом.

— Как думаешь, Ролли, что это док затеял? — спросил Тимоти.

— Понятия не имею, — отозвался тот. — Вид у него какой-тостранный. Ну да ладно. Потом узнаем. Пошли за мотоциклом.

Берил Джиллиат резко повернулась и быстро пошла к дому. ТомЭдисон окликнул ее:

— Что-то случилось, Берил?

— Да нет, ничего, — ответила она. — Забыла кое-что.

Том Эдисон вопросительно посмотрел на Саймона.

— Что это с твоей женой?

— С Берил-то? Да ничего, по-моему. Забыла, наверное, что-ток столу.

— Тебе помочь? — крикнул он ей вслед.

— Нет-нет. Я скоро.

Проходя мимо сидящего в кресле старика, она громко и внятнопроговорила:

— Старый идиот. Снова перепутал тапки. Один красный, другой— зеленый. Кошмар какой-то!

— Опять я провинился, — сокрушенно вздохнул Том Эдисон. — Амне казалось, они одинаковые. Странная штука, правда?

Берил быстро прошла мимо.

Подойдя к воротам, мистер Саттертуэйт и доктор Хор-тонуслышали звук удаляющегося мотоцикла.

— Уехала, — сказал доктор Хортон. — Точнее, сбежала. Вам некажется, что нам следовало ее остановить? Вдруг она вернется?

— Нет, — ответил мистер Саттертуэйт. — Думаю, не вернется.

— Может, — задумчиво добавил он, — так оно и лучше.

— Кому?

— Это старый дом, — медленно проговорил мистер Сатервей, — истарая семья. Хорошая семья. Вряд ли им захочется огласки и скандала. Я думаю,лучше позволить ей уйти.

— А ведь Том ее не любил, — заметил доктор Хортон. — Никогдане любил. Всегда был вежлив и добр, но никогда не любил ее.

— Думайте лучше о парне, — посоветовал мистер Саттертуэйт.

— О парне? Вы имеете в виду…

— Да, второго, Роланда. Вряд ли ему нужно знать, кто егонастоящая мать и что она пыталась сделать.