целый каскад Волжских ГЭС — Куйбышевская, Волгоградская, Саратовская, Нижнекамская и Чебоксарская, знаменитые сибирские ГЭС — Братская, Красноярская, Саяно-Шушенская и Усть-Илимская, а также две крупнейшие среднеазиатские ГЭС — Нурекская и Токтогульская. Он же был настоящим и убежденным вдохновителем и организатором строительства первых атомных электростанций (АЭС), в частности Нововоронежской, Курской, Белоярской, Смоленской, Ровенской, Запорожской, Кольской, Армянской и ряда других. В результате этой колоссальной работы к концу брежневского правления наша страна вышла на 2-е место в мире по выработке электроэнергии. Причем из нижеприведенной таблицы отчетливо видно, что в годы Х-й и XI-й пятилеток особый упор был сделан на строительство АЭС, которые к 1985 году давали уже почти 45 % производства всей электроэнергии в стране.

По оценкам специалистов, столь масштабное строительство ГЭС и АЭС позволило не только резко поднять энерговооруженность и производительность труда во всех отраслях народного хозяйства страны, но и существенно снизить расход топлива на всех электростанциях, в том числе и ТЭЦ, почти на 35 %[642]. Кроме того, именно в эти годы возник новый электробаланс страны, который, по мнению того же Р. А. Белоусова, «лишь выравнял межотраслевое равновесие» между промышленностью, сельским хозяйством, транспортом и личными домохозяйствами, нарушенное «на первых этапах электрификации народного хозяйства страны», то есть в период индустриализации.

Причем надо заметить, что наряду с выполнением масштабной программы энергетического строительства Министерство энергетики и электрификации СССР осуществило строительство уникальных промышленных комплексов, таких как Волжский и Камский автомобильные заводы, Волгодонский завод «Атоммаш», Братский и Усть-Илимский лесопромышленные комплексы и крупнейшие предприятия химической промышленности в Саратове, Тольятти, Нижнекамске, Оренбурге и других городах страны.

В целом в годы IX-й, Х-й и IX-х пятилеток, помимо создания крупнейших ТПК и коренной реконструкции сотен промышленных производств, в строй было введено более 3500 крупных промышленных предприятий во многих регионах страны, в том числе Волгодонский завод тяжелого машиностроения, Арзамасский, Валдайский и Уссурийский машиностроительные заводы, Полтавский завод химического машиностроения, Нижнекамский шинный завод, Жлобинский металлургический комбинат, Таджикский алюминиевый завод, Оскольский электрометаллургический комбинат, Курский и Луцкий подшипниковые заводы, Житомирский завод станков-автоматов, Калужский приборостроительный завод, Ярославский завод дизельной аппаратуры, Костромской и Барановичский заводы автоматических линий, Чугуевский завод топливной аппаратуры, Астраханский газоконденсатный и Тенгизский газохимический комбинаты, Лисичанский, Мозырьский, Павлодарский и Ачинский нефтеперерабатывающие заводы, Московские электроламповые заводы «Цвет» и «Хромотрон», Гомельский радиозавод, Воронежский завод электровакуумных приборов и многие другие.

В то же время сотни промышленных объектов страны все больше и больше стали превращаться в так называемый «долгострой», во многом не оправдав огромных финансовых и трудовых затрат на их строительство и ввод в строй. Причем, по оценкам экономистов (Д. В. Валовой, Г. И. Ханин, С. Е. Мишенин[643]), в ряде отраслей процент такой «незавершенки» доходил до 75–80 % в год. Кроме того, в те же годы все более отчетливо стали проявляться элементы несбалансированного развития многих отраслей, несоответствия темпов роста денежных доходов населения и прироста товарной массы на потребительском рынке, что привело к дефициту многих промышленных и продовольственных товаров в различных регионах страны. Тогда же более резко стали проявляться не характерные для советской финансовой системы инфляционные процессы, и, хотя в условиях командной экономики государство всегда сдерживало рост цен, инфляция стала проявлять себя в нарастании товарного дефицита в стране. Наконец, эпоха брежневского правления отметилась и значительным ростом так называемой «теневой экономики», объемы которой, по мнению ряда ученых (Т. И. Корякина, В. Ю. Катасонов[644]), выросли с начала 1960-х до конца 1980-х годов в 14 раз, заметно опережая рост официального ВНП.

Вместе с тем следует заметить, что вопрос о масштабах этой «экономики» давно является предметом острой дискуссии. Однако мы сознательно не будем углубляться в данную проблему и всех, кто интересуется этой темой, отсылаем к работам Г. И. Ханина, А. В. Островского, В. И. Сигова, А. А. Смирнова и других авторов[645]. При этом заметим, что все эти публикации носят в основном ознакомительный характер и серьезного научного исследования по этой проблеме нет до сих пор.

Сельское хозяйство

Надо напомнить, что немало членов высшего советского руководства, прежде всего сам Л. И. Брежнев, а также Д. С. Полянский, Ф. Д. Кулаков, П. Е. Шелест, Н. В. Подгорный, Г. И. Воронов, В. В. Щербицкий и Д. А. Кунаев, были самыми активными поборниками выделения крупных капиталовложений в сельское хозяйство страны. Более того, на июльском Пленуме ЦК 1978 года с подачи Ф. Д. Кулакова был даже зафиксирован удельный вес капиталовложений для села. Правда, после его смерти в правительственных кругах, прежде всего в Минфине, начались разговоры, что это решение носило «волюнтаристский» характер и было «навязано» правительству.

Оценить же сами масштабы этих вложений можно хотя бы по тем цифрам, которые приводят в своих работах целый ряд известных и авторитетных специалистов по истории советской экономики, прежде всего Р. А. Белоусов и Г. И. Ханин[646].

По официальным данным, только в годы IX-й и Х-й пятилеток в аграрный комплекс страны было направлено более 380 млрд рублей, что составляло 78 % всех капиталовложений в сельское хозяйство за все годы советской власти. Именно за счет этих средств началось осуществление грандиозных программ по комплексной механизации, автоматизации и электрификации сельского хозяйства, мелиорации и химизации почв и других. Достаточно сказать, что за этот период фон-до-и-электровооруженность крестьянских хозяйств выросли в 4 раза, использование минеральных удобрений почти в 2,5 раза, оснащенность сельхозтехникой (с учетом повышения ее мощности и производительности) в 2 раза и т. д. Однако при этом, по оценкам ряда экономистов, производство всей сельхозпродукции за тот же период времени выросло только в 1,3 раза, производительность труда — в 1,8 раза, а средняя урожайность зерновых — и того меньше, в 1,2 раза, то есть с 15,7 до 18,9 ц/га.

Традиционно все эти цифры оценивают крайне негативно и по привычке списывают все на саму систему колхозного производства, которая, дескать, отчуждала советских колхозников и работников совхозов от земли, а значит, и реальной заинтересованности в конечных результатах своего труда. При этом в качестве разительного примера всегда приводят сельское хозяйство США, где урожайность зерновых в частных фермерских хозяйствах за этот же период выросла с 31,6 до 44,8 ц/га, то есть в 1,4 раза. Однако, как справедливо указал профессор А. В. Шубин, в данном случае советские показатели надо все же сравнивать не с американскими, а с «климатически близкими» канадскими, где среднегодовая урожайность зерновых в первой половине 1980-х годов составляла 21,2 ц/га[647]. При этом, как известно, в Канаде, никогда не было ни колхозов, ни совхозов, ни других «безобразий социализма».

Аналогичным критическим образом надо оценивать и столь излюбленный всеми либералами и царебожниками факт импорта зерна, начатый на самом излете хрущевской эпохи,