С меня сорвали сеть. Я перевернулся, цепляясь за траву. Яподнял голову и увидел, что мы находимся на огромной поляне, а с высоты на насбезразлично взирают звезды. Воздух был летним. Нас окружали громадные, какбашни, зеленые деревья. Но все искажали порывы бушующего огня. Мальчики,скованные между собой цепью, в рваной одежде, с поцарапанными, перепачканнымикровью лицами, увидев меня, отчаянно закричали, но меня оттащила от них иудерживала, ухватив за обе руки, стая маленьких демонов в капюшонах.

– Я не могу вам помочь! – крикнул я.

Эти эгоистичные, жестокие слова были порождены моейгордыней. Я только посеял среди них панику.

Я увидел Рикардо, избитого не меньше остальных, но тем неменее старавшегося успокоить своих братьев. Его руки были связаны впереди, акамзол практически сорван со спины.

Он бросил на меня взгляд, и мы одновременно принялисьрассматривать огромное кольцо окруживших нас черных фигур. Видит ли он, какие уних белые лица и руки? Догадывается ли он, кто они такие?

– Если вы намерены убить нас, давайте быстрее! –выкрикнул он. – Мы ничего не сделали. Мы не знаем, кто вы, не знаем,почему вы нас похитили. Мы невиновны, каждый из нас.

Меня тронула его храбрость, и я постарался собраться смыслями. Нужно прекратить в ужасе шарахаться от последнего воспоминания оМастере, нужно представить себе, что он жив, и подумать, что он велел бы мнесделать.

Они, несомненно, превосходили нас численно. На их полускрытыхкапюшонами лицах я увидел зловещие улыбки.

– Кто здесь главный? – спросил я, повышая голос донечеловеческой громкости. – Конечно, вы видите, что эти мальчики – простыесмертные. Вы должны все обсудить со мной!

Услышав эти слова, длинная цепочка фигур в черных одеянияхотступила, перешептываясь и вполголоса обмениваясь какими-то фразами. Те, ктосгрудился у группы скованных цепями мальчиков, уплотнили свои ряды. И когдаостальные, кого я с трудом мог разглядеть, начали подкидывать в костер новые дроваи подливать смолы, стало ясно, что враг готовится к действиям.

Перед учениками, которые за своими слезами и криками,казалось, не осознавали, что все это значит, выросли две пары черных фигур. Яже сразу все понял.

– Нет, вы должны поговорить со мной, поговорить со мнойразумно! – заорал я, вырываясь из рук тех, кто меня удерживал. К моемуужасу, они только засмеялись.

Внезапно снова загрохотали барабаны, раз в сто громче, чемраньше, словно нас – и шипящий, потрескивающий костер – окружило целое кольцобарабанщиков. Они подхватили ровный ритм гимна «Dies Irae», и внезапно всесобравшиеся в круг фигуры выпрямились и сцепили руки. Они начали распеватьлатинские слова о страшном дне скорби и гнева, при этом весело покачиваясь втакт и высоко задирая колени, словно издевательски пародировали некий марш подаккомпанемент сотни голосов, шипящих текст в ритме танца. Получаласьотвратительная насмешка над благочестивыми словами.

К барабанам присоединились пронзительный визг труб имонотонные удары в бубен, и внезапно весь круг танцоров, держась за руки,задвигался, тела от пояса раскачивались из стороны в сторону, головы болтались,рты ухмылялись. «Дииии-еееес иииии-реее, дииии-еееес иииии-реее!» – пели они.

Меня охватила паника. Но я не мог освободиться. Я закричал.Одна пара фигур в длинных, свободных одеяниях, стоящая перед мальчиками,оторвала от остальных первого из тех, кому предстояла пытка, и подбросила егосопротивляющееся тело высоко в воздух. Вторая пара фигур подхватила его исильным сверхъестественным толчком швырнула беспомощного ребенка в огромныйкостер.

С жалобными криками мальчик исчез в пламени. Остальные,только теперь осознав, какая им уготована судьба, обезумели – они плакали,всхлипывали, кричали... Но тщетно...

Одного за другим моих товарищей, моих братьев швыряли вогонь.

Я метался взад-вперед, пиная ногами землю и своихпротивников. Один раз я едва не вырвался, но меня моментально схватили три парырук с жесткими и цепкими пальцами... Я всхлипывал:

– Не надо, они невиновны! Не убивайте их! Не надо!!!

Но как бы громко я ни кричал, я все равно слышалпредсмертные вопли горящих в огне мальчиков: «Амадео, спаси нас!» В концеконцов все, кто еще оставался в живых, подхватили эти слова: «Амадео, спасинас!» Но от их группы осталось меньше половины, а вскоре не осталось и четверти– их, извивающихся, отбивающихся, подбрасывали в воздух – навстречу немыслимойсмерти.

Барабаны не смолкали, как и насмешливое позвякивание бубнови завывания рожков. Голоса составляли устрашающий хор, каждый слог окрашивалсяядом.

– Вот и все твои сторонники! – прошипела ближайшая комне фигура. – Значит, ты их оплакиваешь, не так ли? В то время как во имяБога ты должен был сделать каждого из них по очереди своей пищей!

– Во имя Бога! – закричал я. – Да как ты смеешьговорить об имени Бога?! Вы устроили бойню, избиение младенцев! – Мнеудалось повернуться и ударить его ногой, ранив его намного сильнее, чем оножидал, но, как и прежде, его место заняли трое новых стражей.

Наконец в сполохах огня остались только трое бледных каксмерть детей, самых младших. Никто из них не произносил не звука. Их молчаниепроизводило жуткое впечатление, их мокрые личики дрожали, неверящие глазапотускнели. Их тоже предали огню.

Я выкрикнул их имена. Как можно громче я закричал:

– На небеса, братья, вы отправляетесь на небеса, в объятияБога!

Но разве могли их смертные уши услышать меня на фонеоглушающей песни хора?

Вдруг я осознал, что Рикардо среди них не было. Рикардо либобежал, либо его пощадили, либо ему уготовили еще более страшную участь. Япокрепче свел брови, чтобы помочь себе запереть эти мысли в голове, чтобысверхъестественные звери не вспомнили Рикардо. Но меня выдернули из моих мыслейи потащили к костру.

– Теперь твоя очередь, храбрец, Ганимед богохульников! Твоя,твоя, упрямый бесстыдный херувим.

– Нет! – Я врос ногами в землю. Это немыслимо. Не можетбыть, чтобы я так умер; не может быть, чтобы меня сожгли. Я отчаянно доказывалсебе: «Но ты же только что видел, как погибли твои братья. Чем ты лучше?» – ивсе-таки не мог смириться с тем, что такое возможно. Нет, только не я, я жебессмертный, нет!

– Да, твоя! И огонь поджарит тебя так же, как их.Чувствуешь, как пахнет паленой плотью? Чувствуешь, как воняет горящими костями?

Сильные руки подбросили меня высоко в воздух – достаточновысоко, чтобы я мог почувствовать, как ветер развевает мои волосы, а потомвзглянуть вниз, в огонь... Его смертоносная волна ударила мне в лицо, в грудь,в вытянутые руки.