— Почему — серийный?

— Их сын и его девушка были первыми, но не последними.Через год он убил другую пару.

— И есть уверенность, что это один и тот же преступник?

Берт пожал плечами:

— Тебе стоило бы поговорить об этом деле с полицией, а длятого тебе нужно разрешение родителей, поскольку, как ты верно указала, это нетот вид преступлений, что подпадают под твою юрисдикцию.

Он почти улыбался.

— Вот что, босс, договоримся так: я поговорю с копом,который вёл дело. Если они знают, кто это, но только доказательств у них нет,то я помочь не могу. Если же они в потёмках, то одна идея у меня есть.

Берт расплылся в улыбке.

— Я же знал, что ты согласишься.

— Но если моя идея не сработает, и Браунам от неёпользы не будет, ты им лично выпишешь чек на десять штук.

— Анита, я просто верну деньги.

Я покачала головой.

— Нет, твой личный чек на десять штук.

— Ты не сможешь меня заставить.

— Нет, но я могу поставить на голосование вопрос насчёттебя отсюда вышибить. Ты ни хрена не понимаешь ни в зомби, ни в преступлениях,ни в вампирах. Ты — финансист. Но ведь не единственный финансист в мире?

— Анита… да ты всерьёз, — сказал он с удивлением.

— Ты только что выдурил у этих людей десять тысячдолларов, Берт. И это заставляет задуматься, что ещё ты успел сделать.Задуматься, не надо ли нам устроить аудиторскую проверку.

Он начинал злиться — видно было по глазам и по линии сжатыхгуб.

— Это ниже пояса. Я никогда никого не обманывал в этойкомпании.

— Может быть, но кто смошенничал раз, смошенничает ивторой раз.

— Не могу себе представить, как ты можешь меня в такомобвинить.

— А я не могу себе представить, как мне раньше такое вголову не пришло.

Он потемнел от усилий не сорваться. Видно было, как растёт унего давление.

— Зови аудиторов — и ко всем чертям.

— Предлагаю тебе сделку, Берт. Меня устроит, если тыотдашь им обратно чек вместо своего личного, но такое гадство не должноповториться. У нас хватает денег, Берт, без того чтобы людям дурить головы.

— Они сами предложили деньги, я не просил.

— Нет, но спорить могу, ты их навёл на такую мысль.Ничего прямо не говорится, как ты уже и сказал, но как-то ты их заставил обэтом подумать.

Он открыл рот, закрыл снова, прислонился к двери.

— Может, так и было, Анита. Но с ними это было таклегко…

— …что ты просто не устоял?

Он сокрушённо выдохнул, плечи его опустились.

— Я слегка потерял голову.

Я покачала головой и чуть не засмеялась.

— Так вот, больше не теряй. Договорились?

— Постараюсь, но обещать не буду, а то ты мне неповеришь.

Тут я действительно рассмеялась:

— С этим не могу спорить.

— Хочешь, чтобы я прямо сейчас порвал этот чек?

Я высматривала в его лице признаки страдания, которое всегдапричиняет Берту расставание с деньгами, но видела только решимость, будто онуже с этими деньгами распрощался навсегда.

— Пока нет.

Он поднял глаза, и в них мелькнула тень надежды.

— Не радуйся пока. Есть хиленький шанс, но если онкак-нибудь поможет полиции, то сколько-то мы заработаем. Если нет, то мы деньгивернём.

— Мне стоит знать, что у тебя за план?

Он спрашивал, законно ли это, и если нет, то ему лучше незнать, чтобы потом отрицать было проще. Берт знал, что я переступаю такиечерты, за которыми не тюремный срок, а смертный приговор. Я знала, что передомной — маска жулика, мошенника, но он знал — или подозревал, — что передним маска хладнокровного убийцы. Бывали такие начальники, которые не смоглисправиться с подобными сомнениями или почти уверенностью. А мы сейчас стоялидруг напротив друга и отлично один другого понимали.

— Я спрошу, не дадут ли копы что-нибудь из одеждымальчика, чтобы Эванс на это глянул.

— Ясновидец-осязатель, который себе руки хотелотрезать? — Берт сморщился.

— Он уже вышел из больницы, — ответила я.

Берт нахмурился.

— Но ведь в газетах писали, что он хотел себе отрезатьруки, чтобы не видеть убийств и насилий каждый раз, когда до чего-нибудьдотрагивается?

— Так и было, — кивнула я.

— Анита, никогда не думал, что мне придётся такоеговорить, но оставь беднягу в покое. Я отдам деньги.

Я прищурилась. Он хочет меня обдурить? Или говорит всерьёз?Вслух же я сказала:

— Эванс чувствует себя так хорошо, как давно уже небыло. Он снова берет активных клиентов.

Берт смотрел на меня, и не совсем дружелюбно.

— Этот человек пытался покончить с собой, чтобы невидеть таких вещей, а ты хочешь принести ему предметы из дела серийного убийцы,зарезавшего юную пару. Анита, это действительно бессердечно.

— Эванс сам вернул себя к работе, Берт, а не я. Онтеперь женат, и куда спокойнее, чем был в этой жизни.

— Любовь — великая вещь, Анита, но она не все лечит.

— Да, — согласилась я, — не все.

И не стала объяснять Берту, что новая жена Эванса —проективный парапсихический поглотитель. Она практически все экстрасенсорныеспособности блокирует на несколько ярдов вокруг. И Эвансу рядом с ней кудаспокойнее, она его в буквальном смысле спасает.

Глазки Берта прищурились.

— Тот парнишка, с тобой, это твой бойфренд?

Я кивнула.

— Только бойфренд?

— Кто же ещё, Берт?

Моя очередь была делать невинные глаза.

Он покачал головой.

— Не знаю, но шум из твоего кабинета был оченькрасочным, и это даже без видеоряда.

Я не покраснела, потому что была занята тем, чтобы ничего налице не выразить.

— Ты действительно хочешь знать, Берт, или лучше тебепотом иметь возможность все отрицать?

Он подумал секунду, потом покачал головой.

— Нет, мне этого знать не надо.

— И ты прав.

— Но если бы я хотел знать, ты бы мне сказалаправду? — спросил Берт.

Я кивнула.

— А зачем, зачем бы ты её сказала?