— И где он теперь? — Иванов с интересом смотрел наменя. — Где его можно найти?

— Не знаю. — Я пожала плечами. — Лет семьназад он отправился в Сибирь, то ли в монастырь какой-то, то ли просто так. Я онем с тех пор больше ничего не слышала.

— Жаль, — произнес художник. — Вот с этимчеловеком я бы поспорил. А что касается вас, то вы, к сожалению, ничего так ине поняли. Но я не буду просвещать вас, просто не хочу. Уходите лучше. Мне надоподумать, а потом, возможно, мы встретимся снова.

Я не заставила себя упрашивать и бросилась к двери. Щелкнулзамок, захлопнулась за мной дверь, а я сделала два шага и опустилась наступеньки. Ноги не держали. За что? За что мне выпало все это? Не успеешь отодной напасти избавиться, как другая спешит навалиться. В высшей степенистранный человек этот Иванов. Вдруг он не совсем нормальный? В любом случаеможно считать, что мне повезло.

Я пыталась прийти в себя, но на душе было муторно. Я кое-какподнялась и заковыляла прочь из странного дома. Выйдя из подъезда, огляделась.Черт, куда же меня занесло? И как бы это узнать? Подумают еще, что пьяная илисумасшедшая. Так, надо попробовать расспросить дорогу до центра, а там ужесориентируюсь. Нет, постой. Как же я не догадалась! Надо было сразу посмотретьна эту махину. И спрашивать ничего не нужно. Я ведь на Гражданке. Тьфу, вотведь занесло! Это сколько же мне до дома пилить! Так ведь и не до дома. Моямашина стоит возле мастерской Карчинского, а это значит, придется делать ещеодин крюк. Ладно, нечего жаловаться, сама виновата.

Я прокляла все на свете, пока добралась до мастерской. Неиначе черт меня дернул, когда я вчера решила сюда ехать. Сидела бы себе дома.После разговора с Ивановым у меня остался неприятный осадок, будто я упустилачто-то важное, возможно, неверно толковала его действия. Ведь зачем-то он меняпохитил? Он будто бы что-то пытался сказать, но потом передумал. Ах, ладно,сейчас мне не до этого.

У мастерской было людно, толпился народ, переговаривалисьвозбужденные женщины, стоял милицейский «газик». Я хотела милицию вызвать, новедь не успела. Выходит, это сделал кто-то другой.

Я подошла к женщинам и стала прислушиваться. Заправляла всемуже известная мне дворничиха. Видимо, она могла без устали повторять одно и тоже для каждого нового человека. Она покосилась на меня, чем я не замедлилавоспользоваться.

— Здравствуйте, — я протиснулась к ней. — Выменя не помните? Я журналистка из газеты, мы в прошлый раз с вами долгобеседовали.

Дворничиха попыталась сосредоточиться, чтобы вспомнить«журналистку», но ничего из ее потуг не вышло, и она махнула рукой:

— Не обессудь.

— Неважно. А я ведь опять к вам за новостями.

Глаза у нее тут же загорелись, и она вцепилась в менямертвой хваткой.

— А новости-то у нас какие-е, — заголосилаона. — Владимира-то Ивановича убиили!

— Как убили? — Я постаралась, чтобы удивлениевыглядело убедительным. — Кто? Когда?

— Да кто же знает их, супостатов, убили, и все. Нет,постой-ка, я тебе сейчас обскажу, как все было. Я ведь утром вышла на работу, атут пьяный какой-то мотыляется. Увидел меня и сразу ко мне. Там, мол, мужикголый валяется. Я не поверила, а он вцепился в меня и тянет за собой. В проулокза нашим двором приволок, а он там и валяется в кустах. Я сначала, грешнымделом, подумала, что тоже пьянчужка какой-то. Пропился весь, до дому не дошел,или бомж какой. А он весь избитый-преизбитый. Но я присмотрелась потом, а этонаш Владимир Иванович. Ну я сразу побежала в милицию звонить, они приехали, егозабрали, квартиру опечатали. Вот так все и было.

Я не нашлась, что ей сказать. Ведь если бы мне вчера удалосьдозвониться в милицию, то Карчинский был бы жив. Вне всякого сомнения. Это ведьпоработал парень из Москвы, который говорил с восточным акцентом. Человек,которого послал Пак. Я знаю, что большинство предпочтет с ментами несвязываться, но человека убили, мне нужно объяснить им ситуацию, отдать письмои пленку. Пусть разбираются, пусть найдут убийцу.

Пока мой порыв не угас, я поблагодарила дворничиху иотправилась к зданию. Тут же навстречу выскочил совсем молодой человек.

— Сюда нельзя, гражданочка.

— Я по поводу убийства Карчинского. У меня естьнекоторые сведения.

— Минутку. — Он заинтересованно посмотрел наменя. — Я сейчас. — И чуть не бегом скрылся в здании.

Теперь я начала сомневаться, правильно ли я поступаю. Но поступенькам уже кто-то спускался.

— Вот, Константин Сергеевич, — говорил возбужденномолодой человек, — сама пришла.

— Капитан Воронцов, — представился опер. Я замерлана месте. Капитан Воронцов. Фантастика! Это ведь тот самый Костя, которыйпостоянно находился при Карчинском, его помощник. Хорош гусь! Шефа-то егоухлопали, а он в это время неизвестно где находился. А теперь является, да ещеи в форме сотрудника милиции. Нет, у меня просто дар вляпываться в неприятныеистории. Капитан Воронцов. Константин Сергеевич. Стоп! Я смотрела на капитана ипроизнесла первое, что мне пришло в голову:

— Вы сын дяди Сережи, правильно?

— А вы Лидия Стародубцева? — ответил он мне втон. — Нам нужно побеседовать. Пройдемте со мной.

Я сдалась, спорить было бесполезно. Я пыталась собрать вкучу разрозненные впечатления, но они рассыпались разноцветными осколками.Интересно, сколько еще сюрпризов меня ожидает? Вообще-то с меня уже хватит. Яэтими сюрпризами сыта по горло. Сидела бы себе спокойно в редакции, писала быпро разных старушек, у которых вдруг открывается тяга к творчеству. А ведькакие персонажи были у меня раньше… Какие чудесные чистые люди! Душой чистые…Но стоило мне послушать нашего главного, пойти против себя, связаться с этой…моделью, как все пошло наперекосяк, словно свыше кто-то определил, что простогои легкого пути у меня в жизни уже не будет. А останутся только препятствия даразные поганые сюрпризы.

Так оно и вышло. За это время я успела столько всякойгадости узнать, что мне на десять лет вперед хватит. Довольно! Расскажу сейчасВоронцову все как есть, это его работа, пусть разбирается. Воронцову… Но он-тознает, где дядя Сережа. Интересно, а почему тот никогда не рассказывал о своемсыне? О старшем говорил, а про Костю даже и не заикался. Нет! Я не права. Он онем упоминал, когда рассказывал о смерти старшего сына.

— Приехали, — сказал шофер, останавливаясь передотделением милиции.

Я вылезла из «газика».

— Прошу, — Воронцов указал на дверь. —Заходите, не бойтесь.

— А я не боюсь, — ответила я, действительнооставаясь совершенно спокойной. — Мне бояться нечего.

Он взглянул на меня, но промолчал. Мы прошли мимо дежурного,который козырнул капитану, затем по длинному коридору со множеством дверей,поднялись на второй этаж и оказались в маленьком закутке с тремя дверями.Воронцов распахнул передо мной одну из них, я немного помедлила и шагнулавнутрь.