— Боюсь, что на этот вопрос мне будет сложно ответить.Этот человек невероятно хитер, действует искрометно и играет в какие-то своиигры. Он разрушил хорошо спланированную операцию, в которой задействованыдесятки людей в нескольких странах. Кроме того, он убийца. На его совести тритрупа. Ивлев, Алексей Гапонов и Карчинский. Экспертиза установила, что во всехтрех случаях смерть наступила одинаково. Они были задушены гитарной струной.

— Нет, — я дернулась. — Не может быть!

— К сожалению, может, — Воронцов покачалголовой. — В этом у нас нет никаких сомнений. Пока мы занималисьвыяснением личности «гастролера» из Москвы, Карчинский выбрался из дома черезчерный ход. Куда он хотел скрыться, нам неизвестно, но в квартире мы его необнаружили. Решили, что он задумал пока схорониться.

— Он же был совсем рядом.

— В том-то и дело, что нет. Убийца, скорее всего,дожидался в машине. Карчинский попросил его подвезти, тот согласился. Он отвезхудожника подальше, задушил, раздел, чтобы придать убийству вид ограбления, азатем привез труп и выкинул его в проулок. Нам сообщили о трупе только утром.

— Но кто, кто это мог быть? — не сдержаласья. — Кто все это сделал?

— Пока не могу вам ответить, — сказал Воронцов,поднимаясь, — но мы его найдем. Он ходит где-то рядом. И хотя он и играетв свою игру, но что-то ему нужно именно здесь. Я прошу вас, будьте осторожны.

— Хорошо, — я кивнула. — Не понимаю, зачем онубивает людей? Банкиров довольно часто убивают, Карчинский тоже дорогу ему могперейти, тем более с такими делами, но Алексея за что, рокера? Нет никакойсвязи.

— Вот и нам так сначала показалось, — откликнулсяВоронцов, — но связь все-таки есть. Он не случайно выбирает свои жертвы,наоборот, действует по строгому плану. И мы точно знаем теперь, что этотчеловек — музыкант.

— Нет! — Я вскочила со стула и сделала шаг кнему. — Вот в этом вы меня никогда не убедите. Этого не может быть! Совсемнедавно один человек, который роком занимается почти столько же лет, сколько выживете на свете, сказал мне, что музыканты не убивают. Рокер может пойти намногое, но только не убийство… Это кто-то со стороны. Подумаешь, струна, ее моглюбой взять. Может, именно этим он пытается натолкнуть вас на ложный след!

— Возможно, что вы правы, — ответилкапитан. — Спасибо за разговор. Если нам понадобится еще кое-что выяснить,тогда мы опять встретимся.

— Я свободна?

— Конечно. Пойдемте, я вас провожу.

Он довел меня до самых дверей, попрощался и повернул назад.Я вышла на свежий воздух и чуть не закричала от радости. Герт своей собственнойнебритой и мятой персоной слонялся возле отделения с унылым выражением лица.

— Герт, — позвала я. — Герт!

— Наконец-то, — он сгреб меня в охапку. — Нуты, подруга, даешь! Так с тобой инфаркт вместе с инсультом заработаешь и белуюгорячку в придачу. Ты что же вытворяешь?

— Ничего, — я попробовала уклониться. — Абелую горячку ты и без меня в состоянии заработать. В чем дело?

— Ну ты, мать, совсем офигела, — с чувствомпроизнес он. — Мы тут с ума сходим, а ты заявляешь как ни в чем не бывало:«В чем дело?» За такие слова тебе только по физии надавать, и дело с концом.

— Я не виновата. — Я попробовала освободиться отобъятий Герта. — Так обстоятельства сложились. Но ведь ты сам куда-топропал. Оставил записку и исчез.

— Дела были, — буркнул он, — но со мной-тоничего не случилось. А вот где ты пропадала?

— Позже расскажу, — ответила я. — Давай уйдемотсюда, а то на нас и так все глазеют.

Герт что-то недовольно пробурчал, но все-таки послушался. Вмашине мы почти не разговаривали, а не доезжая до дома, он затормозил:

— Давай сейчас выкладывай, а то там твоя мамочка.Боюсь, что нам поговорить толком не удастся.

Герт был совершенно прав. Моя мамуля никому и рта не дастоткрыть, пока не прочитает все свои нотации. Но зачем, спрашивается, он ейсказал, что я пропала? На свою голову только неприятности приобрел. Я набрала вгрудь побольше воздуха и выложила ему все, что произошло. Он слушал молча, неперебивая, временами бросая на меня мрачные взгляды. Когда я закончила, злосказал:

— Я этому подонку башку сверну.

— Кому? — удивилась я. — Герт, перестань,выкинь это из головы.

— Этому… художнику. Иванову. Этой мрази, — Герт нена шутку завелся. — Кто же знал, что он сумасшедший!

— Тем более не стоит с ним связываться. Мне кажется,что наши с ним пути вообще больше не пересекутся.

— Знаешь, — сказал вдруг Герт, — а ведь этовполне мог сделать он.

— Убить? — Я уставилась на своего друга. — Счего ты взял?

— С того. Он, очевидно, обо всем знал, ну илидогадывался. Он ведь сначала преклонялся перед Карчинским, что тот рисует такиекартины. Сам тоже пробовал, но только делал точные копии. А Карчинский всегдаработал «по мотивам». Брал сюжет, но добавлял что-то свое. Видела же картины вресторане, так это работа авангардиста.

— Иванова?

— Именно. Только об этом почти никто не знает. Мне Юркапо секрету сказал. Так вот, он мог разочароваться в своем кумире и начать емумстить. А что, вполне логично.

— Нет, — я покачала головой, — не логично.Тогда ему нужно было начинать с Карчинского, а не идти таким долгим путем. Ипотом, вчера ведь он был со мной, значит, Карчинского убить никак не мог. Иструна… Зачем ему струна?..

— Сам не знаю. Кажется, что вот-вот, и все станетпонятно, так нет, ускользает, зараза. А теперь убийца может затаиться.Возможно, мы так и не узнаем, кто он.

— Знаешь, для меня даже важнее не «кто», а «почему».Почему он это делает?

— Мне кажется, — сказал Герт, включаямотор, — что нормальный человек вообще убийцу не может понять, потому чтотот мыслит совсем по-иному.

От этих слов мне почему-то стало жутко. Действительно,убийца внешне ничем не отличается от любого человека, он ходит, разговаривает сокружающими, шутит, смеется, но мыслит… мыслит он совсем по-другому. И никто неможет, понять, почему этот человек так хладнокровно обдумывает убийство. Нообдумывает — это одно, он ведь приводит свои мысли в исполнение. Вот онприближается к своей жертве. Возможно, даже говорит с нею сначала. А потомнабрасывает на шею струну. И душит… Страшно представить. Ведь жертва сначала неподозревает о его намерениях, но потом начинает сопротивляться.

Они же не стояли молча, дожидаясь, пока он их задушит. Ониведь пытались освободиться. Банкир, например. Или Алексей. Молодой парень,неужели он совсем не сопротивлялся? Но каков убийца, он ведь должен обладатьизрядной силой, чтобы вот так задушить человека.