– Ни слова больше, миледи! – сверкнул глазами монарх. – Не сводите на нет свои усилия. Если я счел возможным пригласить вас, то вы достойны моего внимания.

На самом деле все было гораздо сложнее. Никакой дневник не мог мгновенно загладить прошлое. Варден немного смягчился, признал, что вина барона Брока меньше, нежели он полагал, и только. Однако родные генерала неповинны в его ошибках, посему ничто не мешало императору обратить взор на Ефимию. Если на то пошло, благоразумие предпишет ей до конца своих дней благодарить монарха и не устраивать против него заговоров. Впрочем, Варден не торопился с выбором жены. Ужин – очередное испытание. Он отлично понимал, какие мысли навевала созданная романтичная атмосфера, и внимательно следил за Ефимией, за каждым ее словом и жестом.

– Не стесняйтесь, считайте, что я обычный дворянин. – Наполнив тарелку гостьи, монарх занялся своей. – Обращайтесь ко мне «милорд» или вовсе по имени.

– Разве так можно? – искренне удивилась Ефимия.

Она со смесью страха и интереса посматривала на клешни омара в тарелке. Жутко хотелось их попробовать, но девушка боялась опозориться. Пусть клешни очистили, но наверняка их ели с помощью особого прибора. Не лучше ли ограничиться салатом?

– Если бы вы только знали, как иногда хочется стать обычным человеком! – пожаловался Варден и, заметив нерешительный, ищущий взгляд Ефимии, на собственном примере научил ее пользовать щипцами. – Видеть искренние улыбки, слышать искренние слова…

– Насколько мне известно, у вас есть человек, с которым вы можете позволить себе подобную роскошь.

Варден не ответил и снова устремил взгляд куда-то в сторону, мимо Ефимии. Она терпеливо ждала, а потом, наплевав на этикет, занялась омаром. Если император привык к подобным деликатесам, то девушка не упустит случая его попробовать. Вдруг монарх и вовсе после раздумий выставит ее вон?

– Знаете, а ведь именно Ленар вас выбрал, – задумчиво пробормотал монарх и перевел взгляд на собеседницу.

– Простите?

Ефимия не расслышала его бормотания, но, словно по команде, положила приборы и промокнула губы.

– Я сказал, что именно граф Митас впервые обратил на вас внимание. А вы?

Девушка сглотнула. Страх струйкой пота скатился по спине. Неужели ему известно, неужели их все-таки видели? Император может расценить все как государственную измену и, что хуже, обратить гнев на старого друга. Напрасно, ох напрасно Ефимия забылась и помянула Ленара! Она никогда себе не простит, если он пострадает по ее вине. Пусть не любит, пусть женится на другой, только сохранит пост!

– Вы побледнели, – заметил монарх и, не отрывая взгляда от девичьего лица, поднес бокал к губам.

Внутри заворочался клубок подозрений. Неужели сидевшая рядом с ним кандидатка предпочла другого? Ему – императору! Да он сотрет ее в порошок, окончательно уничтожит род Броков!

– Слишком тугой корсет, – попыталась загладить опасную ситуацию Ефимия. – Ко мне приставили новую горничную. Она чудесная женщина, но в стремлении к совершенству иногда забывает о существовании ребер.

Леди Брок улыбнулась, максимально искренне и широко, как могла. Нужно сделать вид, что она очарована его величеством, что ей безразличен первый министр.

– Ваше величество спрашивал меня о выборе. Полагаю, я его сделала, когда предстала перед отборочной комиссией.

У нее нет выхода, ради Ленара придется обворожить нелюбимого.

С той же страстью, с какой некогда желала графу смерти, Ефимия молилась о его благополучии. Надо выяснить, в день какого святого он появился на свет, и попросить сжечь в храме записочку.

Варден кивнул, сделав вид, что поверил, и провозгласил тост за прелестную спутницу. Ефимия понимала, он пристально наблюдает за ней, и боялась допустить ошибку. Она учла прошлый опыт, пила мелкими глотками, чтобы не подавиться, и не уставала нахваливать еду, создавая видимость беззаботности.

– Вы нравитесь графу, – забросил очередную приманку император.

Увы, на этот раз жертва не заглотила наживку.

– Я рискую показаться вашему величеству вздорной кокеткой, но он не первый мой поклонник. Понимаю, графство Орой не идет ни в какое сравнение с дворцом, однако мне частенько дарили цветы.

– Именно поэтому вы решили попытать счастье на отборе? – усмехнулся Варден.

Он успокоился и поигрывал ножкой пустого бокала.

– Если честно, – смущенно призналась девушка, – я не рассчитывала пройти так далеко.

В голове крутилось: «Знает ли он, что я заняла место сестры? И если знает, в курсе ли причины?»

– Но раз уж вы прошли и теперь здесь, – император обвел рукой балкон, – давайте познакомимся чуточку ближе. В прошлый раз я просил вас рассказать о себе, теперь пришла моя очередь. Если вы, конечно, не возражаете.

– Почту за честь, ваше величество. – Другого ответа от нее и не ждали.

Ефимия допила вино, и Варден вновь наполнил бокалы. После вздохнул, собираясь с мыслями, и заговорил о любимом хобби – охоте. Он желал, чтобы будущая спутница жизни разделяла его интересы. Девушка проявила вежливый интерес к собакам, даже задала пару вопросов, в частности поинтересовалась кличками его любимых сук. Затем перешли к литературе. Ефимия и подумать не могла, что такой занятой человек много читал. Забывшись, она не удержалась от удивленного возгласа:

– Я тоже зачитывалась этим автором в отрочестве! Брала книги в библиотеке…

Девушка осеклась, вовремя сообразила, какую ошибку допустила. Вроде император не рассердился, но перебивать его все равно запрещено.

Закат догорел, небо приобрело насыщенный – черничный оттенок. Одна за другой вспыхивали звезды.

– Я не намерен преследовать вас или вашу семью, Ефимия. – Ну вот, он снова стал монархом, а она – его подданной. – И не стану скрывать, что имею на вас некоторые планы. Проще говоря, вы входите в число двух-трех девушек, которых я рассматриваю в качестве финалисток. Испытание вы прошли достойно, в неформальной обстановке тоже повели себя одновременно вежливо и естественно, поэтому…

Варден немного замешкался и потянулся к карману брюк. Девушка перестала дышать, надеясь отсрочить страшную минуту. Однако рука императора безжалостно извлекла бархатную коробочку. Ефимия молитвенно сцепила пальцы на коленях, снова и снова мысленно обращаясь к святому покровителю. Лицо превратилось в маску.

Любая обрадуется, любая почтет за честь… Отказ – личное оскорбление. Ефимия не может рисковать жизнями близких, она должна думать не только о себе. А Ленар… Что ж, он останется лишь подернутым светлой грустью воспоминанием.

– Не помешаю?

Оба вздрогнули и синхронно обернулись на голос.

Ленар замер в дверном проеме. И как – слишком дерзко, даже не подумав поклониться или изобразить смущение!