На пол тяжело рухнул Рыба, он все еще был привязан к лавке,но на руках болтались перехваченные острым ножом веревки. Один из солдат — ножОлега торчал в его горле — корчился на полу, в руке зажата сабля, которой он,умирая, успел перерезать веревки на руках начальника.

— Добрых солдат подобрал, — согласился Олег, онтяжело дышал. — Но я не хотел тебя убивать, дурень!

В комнате среди разбросанных вещей, обломков стола и стульевлежали три трупа, а четвертый, если выживет, до конца жизни не сможетнаслаждаться чисто мужской радостью: разгрызать кости, извлекая сладкий мозг,выплевывать такие мелкие огрызки, что даже умирающий от голода пес не возьметсягрызть заново.

Олег поднял кубок из лужи вина и крови, отряхнул, поставилна подоконник. Внезапно послышался стон, Олег спохватился, бросился к запертойкладовке. В толстой дощатой двери, в самой середине, расщепив сосновую доскумощным ударом, торчал короткий железный хвост стрелы из арбалета. Хвост стрелыглядел почти в потолок, словно стреляли оттуда.

Олег крикнул в тревоге:

— Елена!.. Все кончилось!

Он поспешно отодвинул засов, открыл дверь, уже чувствуя поее тяжести неладное. Елена почти висела, наколотая на стрелу: стараясь непропустить ни слова, прижалась к двери, и когда арбалетчик нажал на спусковойкрючок, железная стрела со страшной силой пронзила мертвую дверь и живое тело,созданное для поцелуев...

Олег с отвращением оглядел залитую кровью и вином комнату.Трупы, разбитая мебель... Арбалетчик изо всех сил притворяется мертвым. Олегслышал, как он тихонько охнул за спиной, когда из кладовки вывалилась залитаягорячей кровью молодая женщина. Понял, паскудник, что именно его руки оборвалией жизнь... Хотя и не по его воле.

Он сбросил с постели одеяло, достал свой мощный пластинчатыйлук, выбрал в колчане одну из трех стрел для особых целей: железную, размером сдротик, толщиной в палец. Наконечник из закаленной стали, не стрела — короткоекопье. В мешке отыскалась толстая веревка из прочнейшей паволоки, в этих краяхее зовут шелком. Хороший аппетит у червяков, которые прядут такие удивительныенити.

За дверью послышались тяжелые шаги, словно шагал каменныйстолб. Мощный голос произнес жизнерадостно:

— Сэр калика, не шарахни меня по голове!

Томас шагнул в комнату. Его качнуло, он откинулся, захлопнувспиной дверь, голубые глаза распахнулись:

— Сэр калика!.. Что это?

— Все развлекаются по-разному.

— Сэр калика, — повторил Томас, он ошалело вертелголовой. — Это не совсем по-монашески!.. Я имею в виду людям вашего образажизни надо больше молитвами, постом...

— Я их молитвами, — буркнул Олег, он спешнопривязал веревку к стреле. — Будь уверен, что пост у них будет д-о-олгий!Даже вон у того, который лишь играет в жука-притворяшку.

Томас брезгливо обошел трупы, ступая на цыпочках, ухватиларбалетчика за шею, другой рукой хлопнул по затылку. Раздался щелчок, Олегодобряюще кивнул: душа арбалетчика от удара железного кулака выпорхнула из телаеще на полчаса, а за это время можно убраться далеко.

— Четверо, — проворчал Томас, — и женщина,бедолажка... Ты мог бы заслужить рыцарское звание, сэр калика! Правда, надоиметь благородное происхождение, но с этим можно что-то придумать, кого-нибудьподобрать из предков, как везде делается...

— Переживу, — ответил Олег, — но за идеюспасибо. Подопри дверь кроватями, в кладовке стоит какой-то сундук с камнями.Его тащи!

— Будем держать оборону? — спросил Томас снедоверием.

— Да, как на башне Давида.

— Это не все?

— Придут еще, — заверил Олег. — Удирать надо,сэр рыцарь.

Томас гордо выпрямил спину, доспехи заскрежетали, отрезал сдостоинством:

— Сэр калика, я попрошу! Рыцари не удирают.

— Ну, отступать. Ретироваться, если угодно. Ведь надопобедить, верно?

— Иной раз красивая гибель достойнее хилой победы!

— Сейчас не тот случай, — заверил Олег.

Он затянул узел покрепче, Томас вытаращил глаза, а бровивзлетели и спрятались под шлемом. Стрела великанская, невиданная, а веревку сэркалика привязал не за кончик, где должно быть оперение, а за середину, тамвыпиленная кольцевая канавка.

Олег с усилием согнул, Томас видел вздувшиеся бугрычудовищных мышц, впервые подумал с сомнением, что вряд ли натянул бы тетиву натакой лук. К счастью, он рыцарь, с бесчеловечным оружием дела не имеет,кодексом завещано быть благородным даже с лютыми врагами.

— Пойдем охотиться на слонов?

Олег, не отвечая, сел на подоконник, пинком распахнулстворки. В коридоре за дверью послышались тяжелые шаги, Олег скупо улыбнулся:вовремя. Те тридцать головорезов, которыми угрожал Рыба, сейчас не на улице —поднимаются по лестницам, осматривают площадки, а самые отборные в этот моментподходят к двери...

Томас задвинул засов на двери с грохотом выволок, чихая отпыли тяжеленный сундук, подпер им дверь, бросил туда обломки стола, тяжелыелавки, стулья. Олег уложил рядом с собой на широком подоконнике веревкукольцами. Снизу тянуло нечистым воздухом, донесся затихающий стук копыт. Черезширокую улицу высилось высокое мрачное здание, в трех зарешеченных окнах горелсвет.

— Сэр калика!..

Судя по серому, как пепел, лицу, рыцарь понял кудасобирается стрелять его странный друг — пальцы ослабленно разжались, меч едване выскользнул из железной ладони.

Олег с силой натянул тетиву, прицелился. Лицо побагровело,блеснули зубы в мучительной гримасе. Томас услышал звонкий щелчок по кожанойрукавице, которую калика предусмотрительно надел на руку, тяжелая стрелаисчезла, веревка тут же начала бурно разматываться кольцо за кольцом...

В полной тишине оба услышали едва различимый звон — где-торазбилось стекло. Калика тут же ухватил конец веревки, потянул на себя. В дверьгромко постучали, хриплый голос нетерпеливо крикнул:

— Рыба!.. Антонио, Опудало!..

Томас взял меч обеими руками и встал возле двери. Каликанатянул веревку, быстро завязал конец за крюк на подоконнике, к которомукрепились ставни. В дверь нетерпеливо грохнули тяжелым, засов затрещал, шляпкитолстых гвоздей выдвинулись из гнезд.

Олег соскочил с подоконника, суетливо надел через плечоширокую перевязь с громадным мечом, схватил мешок:

— Сэр Томас! Ты первый!

Томас приседал на полусогнутых сбоку от двери, словно скакална коне, меч его был занесен над головой. Глаза рыцаря не отрывались отвыгибающихся досок двери, с которой летела засохшая краска, мелкие щепочки, аиз коридора раздавались свирепые голоса, звон оружия, топот подкованных сапог.