не позволила сжечь в камине после успешной депортации Брадека в иной мир.

«Неужели Альго опасается, что однажды вспыльчивая дама снова вернется в Плашину и доставит новые проблемы?»

Я откинула с пустого холста платок и провела пальцами по шероховатому плетению нитей, как вдруг ощутила, что плотная ткань распадается от прикосновений, исчезает на глазах, оставляя темное пространство вроде норы.

Тут же ладонь моя коснулась теплой человеческой кожи, а между обрывками холста показалось бледное женское лицо. Темные густые брови надменно приподняты, маленькие припухшие губы упрямо сжаты.

– Ты действительно его любишь? – строго спросила Илонка.

– Да, – тихо сказала я, медленно отводя руку от ее гладкой щеки.

Она закрыла глаза и презрительно скривилась, но уже через мгновение снова смотрела на меня голодными расширившимися зрачками. И вдруг печально призналась:

– Никогда бы не отдала его другой женщине! Но как спорить с молодой Малинович? Ты – часть меня, хотя далеко не так сильна и красива, какой я была в твою пору.

– Ты уже сделала свой выбор. Оставь нас в покое. Тебя и так местные боятся, – сбивчиво бормотала я, борясь с желанием отползти подальше.

– А ты? – хищно улыбнулась Илонка. – Ты тоже меня боишься?

– С чего бы? – храбрилась я. – В любом случае, не позволю тебе обижать моих родных. Точнее, наших общих родных. Или у бессмертных созданий напрочь отсутствует честь и совесть. Простая человеческая доброта? Как ты вообще посмела мучить Димитрия, я бы еще поняла насчет его папочки, – тот редкостный фрукт, но Альго…

– Помолчи! Хватит трещать сорокой! – перебила Илонка.

Я представила, что она сейчас схватит меня за руки и утащит к себе в подземелье. Буду кричать на весь замок, буду бороться изо всех сил, разобью раму о стену, но, кажется, Илонка не собиралась нападать. Голос ее вибрировал, как туго натянутая струна.

– Хотела убедиться, что он по-настоящему тебе дорог. Однако не стоит обольщаться быстрой победой, Малинович. Вас ждут тяжелые испытания. Я же знаю, отказ от наследственных пристрастий дается ему нелегко. Альго – говорящее имя – поверь, твоего жениха раздирают противоречия и соблазны. А вместо того чтобы использовать ничтожных людишек он еще пытается им помогать. Наивный гуманист!

«Хм, по-моему, Илонка тоже любит поболтать… Что же ее так тревожит? Неужели ревность?»

– Бабушка, я все поняла, мы справимся, ты лучше про себя расскажи, у тебя все хорошо… там?

Она двусмысленно усмехнулась и протянула узкую ладонь к моей склонившейся голове.

– Ну-ну, не дергайся! Я не собираюсь тебя похищать накануне свадьбы. Мы с Мэрианн приготовили подарок. Надеюсь, сможешь оценить.

– Лучше бы ты вернула свой портрет, – жалобно попросила я. – Мне он нравился, я бы его хранила.

– Зачем? – настороженно спросила Илонка. – Тебе достаточно посмотреть в зеркало, мы похожи. Но у меня были повадки хищной птицы, а ты хлопочешь у плиты, как домашняя индюшка. И чем только смогла очаровать Хозара? Вернее, обоих Хозаров… я слышала, после знакомства с тобой старик настроился жить еще пару сотен лет.

– Ты не права, сестренка, – раздался у дверей раздраженный голос Альго. – Какая еще индюшка? Протри глаза, моя Вера – малиновка! У нее доброе сердечко и нежный голосок. И никакое колдовство не нужно применять, чтобы я желал всегда находиться рядом.

– А еще она ничего у тебя не просит, – ехидно заметила Илонка. – Выгодно иметь скромную, неприхотливую жену.

– Ничего не просит для себя, тут я с тобой соглашусь, – притворно огорченно вздохнул Альго, – но попытаюсь угадывать желания Веруши. Они часто совпадают с моими. Это очень-очень приятно. Пусть так будет всегда.

Он схватился за раму обеими руками, оттеснив меня в сторону, словно прикрывая собой. За его широким плечом я была в полной безопасности. Альго никому не позволит меня украсть или еще каким-то образом навредить. Впрочем, одно его присутствие придавало мне смелости.

– Неплохо смотритесь вместе, – тихо сказала Илонка.

Выразительные глаза ее заблестели. Будто налившись влагой.

– Да хранят вас боги небесные и земные! Дочку назовите Анной-Марией, пусть продолжает нашу династию. А сына… – Илонка пренебрежительно фыркнула, – тут уж сам знаешь, не из чего выбирать. А вот и обещанный подарок невесте! Надеюсь, твоя скромная малиновка захочет примерить.

Из темного провала картины выпал тонкий витой обруч, осыпанный мелкими блестящими камешками, которые я с первого взгляда приняла за стразы. Куски рваного холста потянулись друг к другу, срастаясь в единое полотно, на котором тотчас проступил бледный женский образ с неясными чертами.

– Искусная работа, – похвалил Альго, разглядывая диадему. – Похоже на изогнутую веточку плюща с росою на листьях. Но ты не обязана надевать, если сомневаешься, что дар от чистого сердца.

Он приставил картину к стене и прикрыл цветастым платком. Потом встревожено посмотрел на меня.

– Надеюсь, она гадостей не успела наговорить? Я еще в дороге ощутил твое смятение. Ты будто звала меня. Я так спешил… Нет, все-таки уничтожу эту мазню, чтобы не вздумала пугать тебя снова.

– Тогда она начнет сниться нам или явится в зеркале. Уж найдет способ повидаться, с ее-то настырным характером. Мне показалось, Илонка ревнует и даже немножко завидует. Да она просто локти кусает и бесится, что мы вместе! Я думаю, она по-своему любила тебя и до сих пор не равнодушна.

– Лучше бы донимала своего Брадека! – ворчал Альго. – Спустимся вниз, здесь гуляют сквозняки прошлого, не хочу, чтобы ты замерзла.

В гостиной мы накрыли ужин на двоих, зажгли свечи и включили негромкую музыку, которая не мешала беседе.

– А может и хорошо, когда родным не безразлично, – устало рассуждала я, – хорошо, когда они помнят и навещают. Поздравляют в особые дни, дарят подарки, даже маленькие, чисто символические. Или бесценные, как этот венец фей.

– Троллей, быть может… – заметил Альго. – Без подземного папочки не обошлось.

– Эх, я всегда хотела большую, дружную семью, завидовала подругам, у которых племянники, разные тети-дяди, бабушки – и все собирались вместе хотя бы несколько раз в году. А у нас в доме было тихо на праздники. И полный стол никому не нужен, а ведь я прилично готовлю, правда?

– Ты моя умница, маленькая трепетная птичка… – Альго крепко прижал меня к себе, – Я хочу множество ласковых слов найти для тебя, кажется, они кружатся в воздухе, которым ты дышишь, вплетены в твои волосы, отдыхают на твоих ресницах. Все меркнет, стоит тебя увидеть, любимая.

– Альго, прости, пожалуйста, я так красиво не умею говорить, – смущенно вздыхала я, краснея от удовольствия. – Можно я тебя просто поцелую тысячу раз?

– Хм… всего тысячу? – возмущенно спросил он. – Этого мало, дорогая.

Я виновато пожала плечами.

– Ну… тысячу поцелуев и разные нежности.