– Потому что это ключи Инессы.

– Да вы что?!

На лице у Полины Петровны отразилась смесь ужаса иотвращения, словно сам факт прикосновения к ключам убитой женщины был равенприкосновению к окровавленному трупу.

– Ой, Господи, – запричитала она, – это ж я вещьколдуньи-покойницы в своем доме хранила! Ой, батюшки! Как бы беды не было.

Татьяне стало смешно. Только что эта славная, добродушнаяженщина твердо заявляла о своем непоколебимом атеизме и о неверии во всякиетаинственные силы, а сама так по-детски испугалась, узнав о ключах колдуньи.

– Не будет беды, Полина Петровна, не переживайте. Вы же незнали, чьи они, – успокоила ее Татьяна. – А я их заберу, и все будетв порядке. Скажите мне точно, когда вы их нашли.

– Да где-то… – Полина Петровна задумалась, наморщивлоб. – Где-то в начале апреля, кажется. Да, в начале апреля, снег-то какраз сошел.

Значит, в начале апреля. Понятно, почему оперативники ничегооб этом не знали. Поквартирный обход проводился сразу после обнаружения трупаИнессы, а это было намного раньше, чем сошел снег.

– Сможете показать, где именно они лежали?

– Конечно, я помню. Сразу из подъезда направо, возле урны.Да нет, я и в самом деле лучше покажу. Витя, Вова! – крикнула она.

Тут же в дверном проеме появились две мордашки, по ушиперепачканные шоколадом, которым, вероятно, было облито печенье.

– Что, баба? – хором произнесли двойняшки.

– Я сейчас выйду вместе с тетей ровно на десять минут. Безменя не бояться и не хулиганить. Вопросы есть?

– Не-ет! – так же хором ответили пацаны.

Полина Петровна накинула на плечи шаль и открыла входнуюдверь.

– Пойдемте, – сказала она Татьяне.

Вместе они спустились вниз. Выйдя из подъезда, ПолинаПетровна пошла направо и метра через три остановилась.

– Вот здесь у нас урна стояла, и кому понадобилось ееубирать? Кому она мешала? Сколько я в этом доме живу, столько урна здесь была,а теперь как Москву начали к юбилею в порядок приводить, так урна исчезла. Ведьнаоборот должно быть, я так считаю: если порядок наводить, так надо черезкаждые десять метров по урне поставить, верно? Чтобы любой человек, если надочто-то выбросить, сразу видел, куда. А то ведь что получается? Ребятишкимороженое съели, а бумажку грязную в карман, что ли, запихивать? Конечно, бросаютпрямо на тротуар, потому что больше некуда. А потом удивляемся, что город у насгрязный.

– И давно урну убрали? – поинтересовалась Татьяна,разглядывая место, которое показала ей Полина Петровна.

– Да нет, недели две, наверное. Когда я ключи нашла, она ещестояла.

– Хорошо, Полина Петровна, спасибо вам. Вы возвращайтесьдомой, у вас же малыши безнадзорные остались, как бы не натворили чего.

– Эти-то? – усмехнулась женщина. – Эти ненатворят. Вот внуки были – это да, та еще песня, ни на секунду оставить нельзябыло, обязательно что-нибудь разобьют или сломают. А эти у меня вышколенные, яим бегать и возиться разрешаю сколько угодно, но они накрепко усвоили: еслибаба Поля сказала, что нельзя, – значит, нельзя. И пикнуть не посмеют. Япока внуков растила, самое главное правило поняла.

– И какое же? – с интересом спросила Татьяна. Этаженщина с каждой минутой нравилась ей все больше и больше.

– Надо с младенчества приучать ребенка к тому, что естьслово «можно» и есть слово «нельзя». И эти слова – святые. Сказано, что можноиграть и шуметь, – играйте сколько влезет, бегайте где хотите, я вам словане скажу. Но если я сказала «нельзя», значит, все, никаких поблажек иисключений. Если нельзя садиться за стол с немытыми руками, то всем нельзя, иих родителям, и бабушкам с дедушками, и мне, прабабке. Как только ребенок хотьодин раз увидит, что всем нельзя, а кому-то можно, – всё, считай, делопропало. Больше он ни одного твоего слова не усвоит.

Попрощавшись с Полиной Петровной, Татьяна двинулась всторону метро, обдумывая то, что произошло. Ключи Пашковой она узнала сразу, ейдаже не нужно было подходить к ее квартире и проверять, подойдут ли они кзамку. Ключи были очень приметные: у Пашковой стояли две стальные двери ссейфовыми замками итальянского производства. И обе они были заперты, когда повызову соседей приехала милиция. Точнее, не заперты на четыре оборота ключа, апросто захлопнуты. Убийце не нужны были ключи, чтобы закрыть за собой двери. Ноони были нужны, чтобы войти в квартиру.

Нет, что-то не так… Убийца каким-то хитрым способомумудряется сделать копии с ключей Пашковой, чтобы беспрепятственно проникнуть вквартиру с целью совершения убийства хозяйки. Или с целью совершения кражи,например, которая ввиду непредвиденного присутствия Инессы дома превратилась вразбойное нападение и убийство. Допустим. Будет ли в таком случае преступниквешать эти ключи на кольцо с брелоком? Не будет. Это полная глупость.

Другой вариант. Преступник проникает в квартиру, истязает ипытает хозяйку, а уходя, прихватывает с собой второй комплект хозяйских ключей,которые выбрасывает, едва выйдя из подъезда. А зачем он вообще их брал? Тожеглупость.

Третий вариант. У преступника не было ключей, Пашкова самавпустила его в квартиру. Далее – как в варианте номер два. Забирает вторыеключи и выбрасывает их. Но зачем? Зачем?

То, что ключи именно вторые, а не первые, сомнений невызывает, потому что точно такой же комплект из двух ключей от сейфовых замковна кольце с брелоком лежал в прихожей на полочке рядом с входной дверью.Разница была только в том, что брелок был другим и в комплекте Пашковойналичествовал ключик от почтового ящика. Так что первым, основным комплектомбыл именно тот, который обнаружили в квартире. Там же, на полочке, лежали ключиот машины Инессы и от гаража, стало быть, это было место привычного храненияключей, которыми Пашкова пользовалась постоянно.

Что же за хитрость такая с этими вторыми ключами? Кто ихвзял и зачем выбросил?

Нет, все-таки жизнь прекрасна! Черт возьми, она прекрасна иудивительна! Особенно когда знаешь, что не придется через минуту умереть. Ядаже к Вике стал относиться более терпимо. Она, кажется, воспряла духом, поняв,что можно получить желаемое, не пачкая руки в крови. Во всяком случае, теперьона ведет себя со мной куда более дружелюбно и уже не повторяет через каждыепять минут, что я сошел с ума.

– Где ты будешь жить? – спрашивает она меня ежедневно,как будто я могу дать не тот ответ, что давал накануне.

– Не беспокойся обо мне, на улице я не останусь, –отвечаю я всякий раз одно и то же.

– Ты переедешь к ней? – спрашивает она снова,подразумевая выдуманную мною женщину, которая ждет от меня ребенка и радикоторой я развелся.