фазу, так что придётся одолжить у тебя меч. Если почувствуешь угрозу, просто подними руку – и окажешься под защитой. А теперь уходи.

Немного помедлив, парень вышел из пещеры. Демонические создания при виде него радостно загалдели:

– Явился?

– Давно пора!

– Нас, значит, снаружи бросил, а сам внутри отсиживался. Нехорошо это, мальчик, не по-товарищески!

Се Лянь ощутил прилив сил; какое-то время он мог управлять своим телом. Глубоко вздохнув, принц сосредоточился, схватил оставленный ему никудышный меч правой рукой, замахнулся и ударил себя по левой. Туман в голове тотчас рассеялся, а чувства прояснились.

Его осенило! Несмотря на боль и хлынувшую кровь, он возликовал: в беспросветной тьме забрезжил луч надежды.

Аромат сладких уз горячил кровь и пробуждал в человеке самые потаённые желания. Чем сильнее тот раньше сдерживался, тем жарче огонь его терзал. А Се Лянь доселе укрощал не только свои чувственные порывы, но и ещё кое-что – кровожадность. Причём демонов и нечисти он за жизнь перебил немало – уж в этом себя не ограничивал. Однако никогда не хотел смерти ни божеству, ни человеку. Чтобы установить защиту перед входом в пещеру, принц ранил себя до крови, и чары ослабли. Потому что он нанёс увечье самому себе!

Что плотские желания, что жажда крови – крайне мощные порывы, и Се Ляню доводилось слышать, что по сути они схожи. Вооружившись этим знанием, можно было ослабить чары и совладать с наваждением.

Когда Се Лянь это понял, он без колебаний ещё несколько раз полоснул себя по правому плечу, и после каждого удара в голове его становилось яснее. Но не успел он обрадоваться, как яд сладких уз сыграл с ним злую шутку: когда он наконец утолил жажду крови, на него накатила волна неземного блаженства.

Пьянящее наслаждение разлилось по всему телу, в каждом его уголке, до самых кончиков пальцев. Оно с лёгкостью разбило заслоны, что принц усердно возводил долгие годы, и прежде, чем Се Лянь сумел взять себя в руки, у него вырвался сладострастный стон.

Не будь он в пещере один, ни за что бы не поверил, что этот звук издал он сам. От страха Се Лянь вздрогнул, широко раскрыл глаза и подумал: «Сначала же сработало! В чём дело?»

Принц вновь посмотрел на меч и вспомнил, что молодой солдат рубил им стебли дьявольских цветов, а затем и нелюдей, принявших женский облик. На лезвии наверняка остался сок сладких уз. Раня себя этим мечом, принц только усугублял своё положение: в первый раз небольшой порез облегчил его страдания, а во второй ударить пришлось куда сильнее. Нет, так проблему не решить!

И как он сразу об этом не подумал? Наверное, похоть совсем затуманила разум. Се Лянь корил себя на чём свет стоит, но было уже поздно. Он оторвал левый рукав и принялся изо всех сил тереть им меч, а потом оторвал правый и заткнул им себе рот, чтобы хоть как-то сдерживать стоны.

Зубы его были плотно сжаты. Изо рта доносился лишь прерывистый хрип, но даже едва различимый звук эхо многократно усиливало и несло наружу. А солдат у входа, послушавшись приказа принца, завязал себе глаза, отчего слух его сделался ещё острее – ведь он мог ориентироваться только на него. Разумеется, он услышал, что с принцем в пещере что-то неладно. Обеспокоенный юноша дрожащим голосом крикнул:

– Ваше высочество?

Никогда ещё Се Лянь не попадал в столь позорное положение; стыд буквально съедал его. Ему претила мысль, что кто-то увидит его в таком состоянии, пусть в пещере и царил непроглядный мрак.

– Не заходи! – воскликнул он, забыв, что рот у него заткнут обрывком рукава.

Вместо слов получились всхлипы, да столь жалобные, что парень, услышав их, разволновался ещё сильнее.

Глава 83

Сладкие узы. Искушение плоти божества

Часть четвёртая

Се Лянь так изрезал левую руку, что она превратилась в сплошное месиво, но, пока он только ранил и никого не убивал, жажда крови не утихала. Принц больше не мог удерживать кляп, и ткань выпала изо рта. Он размахнулся посильнее и рубанул себя по левой ноге. Лезвие вошло так глубоко, что отчётливо был слышен звук разрубаемой плоти. Тут уж солдат терпеть не мог. Юноша сорвался с места и кинулся к Се Ляню. Тот, уловив звук приближающихся шагов, от страха начал отползать и, даже уперевшись в каменную стену, продолжал непроизвольно вжиматься в неё.

– Нет-нет-нет! Не подходи, не надо, нельзя… – забормотал он.

Вторую защитную линию перед пещерой Се Лянь прочертил специально для себя: если он не устоит, за ней парень будет в безопасности. Сейчас сладкие узы переходили во вторую фазу. Как только юноша приблизится, надежды на спасение у него не будет. Он не успеет отбежать в укрытие – Се Лянь прикончит его на месте. Принц пришёл в ужас от мысли, что может убить этого ребёнка. Он пытался спрятаться от него во тьме, но бесполезно. Уловив страх в его голосе, юноша взволнованно позвал:

– Ваше высочество?

Кровь Се Ляня клокотала – он жаждал убивать. Дрожащими руками принц поднял тупой меч, твердя про себя: «Я не умру, не умру, не умру!»

В следующую секунду он принял решение и резко развернул клинок остриём к себе. Холодная сталь блеснула в темноте, и солдат опять позвал принца. Но тот уже проткнул живот, тем самым намертво пригвоздив себя к земле.

Нестерпимая, острая боль взорвалась и растеклась по всему телу, и ещё недавно бушующий в нём жар отступил. Широко распахнув глаза, Се Лянь изо всех сил сжимал рукоятку меча. Принц тихо кашлянул, на губах выступила кровь, а потом он застыл, перестав даже дышать. Юноша, поражённый случившимся, с глухим стуком упал рядом с ним на колени.

В мгновение снаружи раздался визг:

– Это ещё что за люди?!

Демонические создания вопили так надсадно, что ушам было больно, и вдруг раздался крик, который заглушил их вопли:

– Это ещё что за нечисть?!

Услышав тот голос, Се Лянь сделал вдох – Фэн Синь!

Послышался и второй голос, гнусавый:

– Это сладкие узы. Если не хочешь попасться, лучше зажми нос.

Очевидно, то был Му Цин, который заранее подготовился. Фэн Синь последовал его примеру, но тут, похоже, что-то отвлекло его внимание, и он возмущённо воскликнул:

– Там же… его высочество! Это его высочество? Твою мать, чтоб мне провалиться! Да какого…

Му Цин тоже зацокал языком:

– Форменное безобразие. Нет, ну это просто ни в какие ворота! – Хотя в его голосе не было гнева, как у Фэн Синя; скорее, он говорил так, будто услышал от кого-то грязную шутку.

Из пещеры Се Ляню ничего не было видно, но он догадался, что речь идёт об оборотнях, принявших облик обнажённых женщин. Помощникам принца тоже не пристало смотреть на подобное, дабы не подвергаться искушению. Фэн Синь