Он прижал ладонь к груди и улыбнулся – как ему хотелось надеяться, искренне. Он так давно не носил собственную улыбку, что опасался, как бы она навсегда не осталась кривой, как у Омара. – Хочу заново представиться. Мое имя Мазен, и я…

– Лжец, – нахмурилась Лули.

Айша бросила взгляд на его тень.

– Принц Тьмы?

Мазен побледнел.

– Что? Почему?

– У тебя магическая тень, и ты часто прячешься в темных коридорах.

– Но Принц Тьмы звучит так, словно я злодей!

Айша ухмыльнулась, а купец – пусть всего на несколько мгновений – улыбнулась. Искренне. Без издевки или насмешки.

– Ты, кажется, собирался называться Юсефом? – уточнила Айша.

Улыбка Мазена стала смущенной.

– Собирался. Думаю, это разумно – по крайней мере в городах.

Выражение лица купца смягчилось, так что складочка между бровями исчезла. Казалось, с тех пор как он представился ей Юсефом, прошла целая вечность.

– Ну что ж. Юсеф. Купец. – Айша поставила пустую чашку и встала. – Пойду попробую «приобрести» для нас еще какие-нибудь припасы. А вам надо собрать достаточно монет, чтобы купить хотя бы коней.

Это было легче сказать, чем сделать. Мазен никогда в жизни не работал, а Лули привыкла продавать товары, не умения. Неудивительно, что они не нашли такой работы, которая подошла бы кому-то из них.

Настроение у Мазена ухудшилось еще сильнее, когда в процессе поиска работы они натолкнулись на новости из Мадинны. Лули явно была рада услышать, что Ахмеда бин Валида сочли невиновным в преступлениях и оставили во дворце в качестве гостя. Мазен же обеспокоился: в Дхиме Ахмед заметил на нем реликвию… Не сможет ли он разоблачить Омара, увидев такой же браслет?

Он все еще размышлял о такой возможности, когда день сменился ночью. Они шли по центру базара, как вдруг навязчивые мысли сменились озарением: он увидел сказителя с характерной тростью, резьба на которой изображала различных мифических зверей. Сказитель сидел в тени навеса и услаждал рассказами зачарованных слушателей.

Мазен остановился, наблюдая за ним и восхищаясь стремительными жестами и постоянно меняющимся выражением лица. Когда история закончилась, старый сказитель поклонился, а слушатели подались вперед, чтобы бросить монетки в стоящую перед ним жестянку.

Лули толкнула его в бок.

– Принц?

Он улыбнулся.

– У меня есть идея.

Эта скромная идея через час превратилась в скромную реальность. Мазен уговорил одного из лавочников одолжить ему пыльный коврик, а купец тем временем «одолжила» один из фонарей, развешанных по базару.

Она поставила фонарь перед Мазеном, когда он устроился на коврике.

– Фонарь для атмосферы? – Он улыбнулся ей. – Отличная мысль!

– Это Кадир придумал. Он хочет тебе помочь.

Мазен обернулся, почти уверенный в том, что увидит позади себя ее телохранителя, однако мрачного ифрита нигде видно не было. Он вопросительно посмотрел на купца, а та указала на фонарь. Мазен глянул на нижнюю часть фонаря.

Там сидела, моргая, черная ящерка со сверкающими красными глазами.

– Кадир может оборачиваться, – сказала она. Мазен смотрел непонимающе, и она со вздохом добавила: – Иногда он ездит у меня на плече. Это не так заметно.

Неожиданно ящерка-ифрит вскарабкалась по ноге и руке Мазена и устроилась у него на плече.

– Я делаю это ради Лули, – сказал джинн так тихо, что казалось, будто его голос звучит у Мазена в голове. Однако эта хрипотца… Мазен вздрогнул, вспомнив ее. Этот голос был ему знаком. Этим голосом джинн обращался к нему во время первого столкновения с теневой джинной, выводя из транса.

Значит, в тот раз Кадир был с ней.

– А я решил, что сошел с ума, – пробормотал Мазен.

– Потому что ты и правда сумасшедший: нормальный человек не отправился бы в это путешествие, – сказал Кадир.

Мазен нахмурился.

– Это не…

Купец со свистом втянула воздух.

– Прекрати. Кажется, будто ты сам с собой разговариваешь. – Она чуть наклонилась и набросила край его гутры ему на плечи и рот. Ифрит тут же спрятался в складках. – Вот так. Теперь ты хотя бы выглядишь таинственно. – Она шагнула назад, скрестив на груди руки. – Но таинственность не товар. Как ты заработаешь монеты, не имея репутации? О сказителе Юсефе никто не слышал.

– Пока. Но услышат.

Он расплылся в улыбке, увидев ее удивление. Пусть у него мало умений, но умение рассказывать истории у него в крови.

– Ты сможешь управиться с огнем? – прошептал он ифриту.

В фонаре вспыхнул огонь, переливаясь красным и синим, зеленым и желтым. Мазен всмотрелся в него – и улыбнулся.

– Вот что я прошу сделать…

Началось с хлопка. С дружелюбной улыбки прохожему.

Он хлопнул снова – и пламя в фонаре мигнуло.

Третий раз – и оно вспыхнуло белым светом.

Четвертый – и пламя потемнело до синевы океанских глубин. Несколько горожан остановились, глядя на таинственный огонь.

При пятом хлопке пламя стало тускло-зеленым, погрузив все в глубокую тень. К этому моменту вокруг собралась уже немалая толпа. Какой-то паренек протолкался через нее и с открытым ртом указал на фонарь.

– Как он у тебя это делает?

– Вот это? – Мазен поднял фонарь, пристально посмотрел на него – и подул под стекло. Зрители потрясенно смотрели, как огонь исчезает, а потом с ревом просыпается. Они одобрительно закричали, словно он показал им магический фокус.

Мазен поднял фонарь повыше.

– Зрите! Это не простой огонь! – Пламя опять померкло, так что слушатели оказались в темноте. – Это бессмертный огонь, созданный джинном – Повелителем Огня.

Кадир фыркнул ему в ухо:

– Прядешь красивую ложь.

Однако Мазен не считал это ложью. Для него сказания были правдой, расписанной золотом.

Он поставил фонарь.

– Неизвестно где, но давным-давно…

Первой он рассказал историю так называемого Повелителя Огня, который был так страшен, что мог сжечь что угодно, даже песок у них под ногами. Однако Повелитель Огня не был бессердечным: он полюбил человеческую девушку, которая облачалась в звезды. Повелитель крепко любил ее. Так крепко, что, умирая, велел девушке заключить его пламя в стекло, чтобы всегда за ней присматривать. Девушка выполнила его желание и подарила это пламя своим потомкам, чтобы они вечно его поддерживали.

– Именно этот огонь вы видите перед собой.

Когда рассказ закончился, слушатели наградили его аплодисментами и одобрительными криками. Их восторг опьянил Мазена. Он забыл о золоте. Он забыл обо всем, кроме историй, которые и рассказывал до глубокой ночи. Он рассказывал о Хемарате аль-Гайле, пугающей твари-осле, которая пожирала детей, уходивших в разгар дня слишком далеко от дома, о Бу Дарье, человеке-рыбе, заманивавшем добычу в океан, притворяясь тонущим человеком, и о жар-птице, величественном создании, за которым в небе тянулись ленты огня.

В перерывах между его историями подавала голос Лули аль-Назари. Протягивая шелковый мешочек, она объявляла:

– Сказитель Юсеф проделал дальний путь, чтобы поделиться с вами этими историями! Они редки и драгоценны, словно реликвии. Но у любого сокровища есть стоимость, которую можно измерить монетами…

Из них с Лули вышла хорошая команда. Она умела привлечь толпу, а он – удержать внимание. Их слушатели не расходились, даже когда стемнело и купцы начали убирать