Заказываю по порции шотов и начинаю выпивать все шесть еще до того, как бармен заканчивает наливать. Один за другим, пока не впадаю в приятное оцепенение, а затем беру у официантки «Олд Фэшн» и выпиваю его тоже. Вот, что мне нужно, – пить до тех пор, пока не потеряю сознание, и не забуду о дочери мэра и ее злом язычке.

Оттолкнувшись от стойки, я на ощупь бросаю несколько купюр в качестве чаевых, и случайно натыкаюсь на парня, когда поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Осторожнее, придурок, – ворчит он, толкая меня в спину и заставляя споткнуться.

– Как ты меня назвал?

Я выпрямляюсь и смотрю на этого засранца сверху вниз, сжимая кулаки в предвкушении. Если алкоголь не помогает, может, я смогу заняться другим любимым делом.

– Ты меня слышал, – ворчит этот кусок дерьма, выпендриваясь перед своим дружком, стоящим рядом с ним. – Смотри, куда прешь, мать твою.

В этот момент я решаю, что он того не стоит, качаю головой и поворачиваюсь, чтобы продолжить свой путь, но тут он добавляет вполголоса:

– Хоккейная шваль.

И я улыбаюсь, разминая шею.

– Ох, и пожалеешь ты об этом, – предупреждаю я, и мой кулак взлетает еще до того, как парень успевает осознать мои слова.

Как насчет того, чтобы добавить немного крови в мое и без того обливающееся кровью сердце?

Глава 36

Мэдди

«Паника»

Я пытаюсь сосредоточиться на том, что говорит женщина напротив меня. Пытаюсь обратить внимание на образцы цветовой палитры в ее руке и на десятки цветочных композиций на столе рядом с нами, но все мои мысли о нем. Не о мужчине рядом со мной, который собирается стать моим мужем, не о том, с кем я сижу здесь и планирую вечеринку по случаю помолвки.

Нашей помолвки.

Да уж, если бы моя жизнь была такой простой.

Нет, вместо этого я думаю о парне с темным глазами и грубыми руками, о том, кто может быть одновременно черствым и требовательным, но также страстным и нежным. О том, кто, как я думала, был последним человеком, который мог заставить меня упасть, и о том, кто отступил, прежде чем смог меня подхватить.

Нет, неверно, он не отступил, я толкнула его, сильно, спонтанно и, о, как жестоко. Я толкнула его так сильно, что он полетел за край вместе со мной, падая в пропасть, и некому было его спасти. Да и как я могла его спасти? Я даже себя спасти не могу.

Слова моего брата, сказанные ранее на этой неделе, постоянно крутятся у меня в голове. «Ты, черт возьми, не выйдешь замуж за Брэдли Торна, Мэдди, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни». Он выпалил это, не сказав больше ни слова, и я хотела верить ему, хотела так сильно, что это причиняло боль, но теперь я сижу здесь, и мой будущий муж крепко переплетает мои пальцы со своими.

Я в ловушке, медленно задыхаюсь под давлением ожиданий и требований. Джош был моим якорем всю последнюю неделю, удерживая меня вдали от наших родителей и придумывая оправдания, почему меня нет. Он был дома каждый день, ускользая от меня лишь для того, чтобы пойти на занятия, попрактиковаться и ответить на несколько секретных телефонных звонков, о которых у меня не было сил расспрашивать.

Нет, вся моя энергия уходит на то, чтобы притворяться, словно я в восторге от того, что стану миссис Брэдли Торн. Я улыбаюсь так сильно, что сводит щеки, а пальцы в его руках белеют. Боль – приятное напоминание о том, что я все еще могу что-то чувствовать, что угодно, и пока женщина говорит, я часто киваю, чтобы создать впечатление, будто я внимательно слушаю.

Все идет относительно хорошо, пока она не заговаривает о том, что вечеринка по случаю помолвки и свадьба пройдут практически в одно время.

– Так много нужно сделать, так много спланировать, а времени так мало, – говорит она, надевая на кончик носа крошечные вычурные очки, которые ей явно даже не нужны. – Есть причина для спешки, или у вас тайный ребеночек на подходе?

Она смеется над собственной шуткой, а я замираю от брошенных ею слов. Конечно, Брэд быстро очаровывает ее своей приторной улыбкой.

– Увы, у меня пока не было возможности обрюхатить ее, – он касается большим пальцем моей руки, как будто это какая-то наша шутка, но одно его слово сбивает меня с толку.

Пока.

Он еще не обрюхатил меня, но обязательно обрюхатит. Он станет моим женихом, а потом, в конце концов, и мужем. Он будет отцом моих детей и мужчиной, который приходит ко мне домой каждый день, даже если и проводит его так же, как мой отец, трахаясь со своей секретаршей. От всей картины этой предстоящей жизни у меня перехватывает дыхание.

Я не могу дышать.

Вот как это будет: он станет отвечать за меня, а я буду мило и податливо улыбаться рядом с ним. Я забуду о своих страстях и желаниях и заменю их его желаниями. И ради чего? Ради того, чтобы мой отец был счастлив, ради того, чтобы я сохранила свое место в университете Фэрфилда? Стоит ли оно того? Хочу ли я этого еще?

Я не могу дышать.

Мы будем жить вместе, его кольцо будет украшать мой нежный пальчик, и мои дети будут его детьми. Я буду навеки в его клетке. Клетке этой жизни.

Я не могу дышать.

Резко встаю, почти спотыкаясь на каблуках, которые мне пришлось надеть, чтобы ублажить Брэда, и они оба переводят взгляд на меня.

– Извините, я на минутку, – выдыхаю я с трудом. – Сбегаю припудрить носик.

Я не жду ответа ни от кого из них, выхожу из комнаты на дрожащих ногах, а мое дыхание становится все более прерывистым. Я добираюсь до кладовки с припасами, прежде чем окончательно теряю самообладание, хватая ртом воздух, отчаянно пытаясь наполнить легкие.

У меня приступ паники, к которым я была склонна в течение многих лет, но они волшебным образом резко пропали, когда я наконец переехала из родительского дома в колледж. Ирония того, что эти два события связаны, не ускользает от меня, и все же атака на мое тело настолько сильна, что я едва могу держаться на ногах. Руки дрожат, на них все еще видны красные следы от того, как крепко Брэд держал их. Я лезу в сумочку за телефоном. Не знаю, зачем я это делаю, я плохо