— Нравится? — спросил темный человек довольным голосом. — Янаучился этому трюку у одной крошки из массажного кабинета в Сикокусе, штатНью-Джерси, Ллойд. Сикокус — родина величайших свиноферм.

Он наклонился и вставил ключ в замочную скважину камеры Ллойда.И в этом была какая-то странность, так как, насколько Ллойд помнил, у этихкамер не было замочных скважин, потому что они закрывались и открывались спомощью электричества. Но в том, что серебряный ключ откроет камеру, он несомневался.

Вставив ключ, Флегг остановился и, слегка усмехаясь,посмотрел на Ллойда. Ллойд почувствовал, как им снова овладевает отчаяние. Надним просто издеваются.

— Я до сих пор не представился? Меня зовут Флегг, с двумя«г». Рад с вами познакомиться.

— Взаимно, — прокаркал Ллойд.

— И мне кажется, что перед тем, как я открою камеру и мыпойдем обедать, нам надо кое о чем договориться.

— Ясное дело, — сказал Ллойд и снова начал плакать.

— Я сделаю тебя своей правой рукой, Ллойд. Поставлю тебя наместо святого Петра. Когда я открою эту дверь, то сразу же вручу тебе ключи отцарства. Важная штука, не правда ли?

— Да, — прошептал Ллойд, снова испугавшись. В камере былоуже совсем темно. Флегг превратился в черный силуэт, но глаза его были видныочень ясно. Они светились в темноте, как у рыси. Ллойдом овладел ужас, но икакое-то другое чувство, нечто вроде религиозного экстаза. Радость. Радостьтого, что ты избран.

— Ты хотел бы свести счеты с теми, кто запер тебя здесь, такведь?

— Это уж точно, — отозвался Ллойд, немедленно позабыв просвой ужас.

— Может быть, и не только с ними, но и со всеми людьми,способными на подобную пакость, — предположил Флегг. — Это ведь особый типчеловека, так ведь? Для таких людей такой человек, как ты, — это просто грудамусора. Потому что они забрались наверх. Они считают, что такой человек, какты, не имеет права на жизнь.

— Правильно, — сказал Ллойд. Его физический голод внезапнопревратился в какой-то другой вид голода. Подобно тому, как черный каменьпревратился в блестящий ключ. Этот человек выразил все обуревавшие его сложныечувства всего в нескольких предложениях. Он хотел расправиться не только сохранниками. У них был КЛЮЧ, это верно, но не они его сделали. Кто-то дал егоим. Начальник тюрьмы, предположил Ллойд, но ведь и не он сделал КЛЮЧ. Ллойдхотел добраться до изготовителей. Они не умерли от гриппа, и у него будет о чемс ними поговорить. Это будет подходящее для него дело.

— Знаешь, что говорит Библия о таких людях? — спокойно спросилФлегг. — Она говорит, что возвысившиеся будут унижены, и могущественные будутнизвергнуты, и у людей с поднятой головой будет сломана шея. А знаешь, что тамговорится о таких людях, как ты, Ллойд? Там говорится, что блаженны кроткие,ибо они наследуют землю. И там говорится, что блаженны нищие духом, ибо ониузрят Бога.

Ллойд согласно кивал. Кивал и плакал. На мгновение емупоказалось, что вокруг головы Флегга засияла ослепительная корона. Свет ее былтак ярок, что если бы Ллойд не отвел глаза, она спалила бы их дотла.

— Ты не слишком умен, — сказал Флегг. — Но ты — первый. И уменя такое чувство, что ты будешь мне очень предан. Вместе, ты и я, мы далекопойдем. Для таких, как мы, настало хорошее время. Мне нужно лишь твое слово.

— С-слово?

— Что мы будем всегда держаться вместе, ты и я. Водой неразольешь. Никто из нас не уснет на посту. Вскоре появятся другие — они ужеидут на запад — но пока мы с тобой одни. Я дам тебе ключ, а ты дашь мнеобещание.

— Я… обещаю, — сказал Ллойд, и ему показалось, что словаповисли в воздухе, странно вибрируя. Склонив голову, он прислушался к этойвибрации, и почти различил в воздухе два этих слова, распространяющих вокругсебя такое же темное свечение, как северное сияние, отраженное в глазу умертвеца.

Дверь распахнулась.

— Ты свободен, Ллойд. Выходи.

Сделав шаг вперед, Ллойд замер, уставившись на своегоспасителя. Что-то положили ему в руку. Ключ.

— Теперь он твой, Ллойд.

— Мой?

Флегг протянул руку и сжал пальцы Ллойда в кулак. Ллойдпочувствовал, как ключ движется у него в руке, как он меняется. Он хриплозакричал и посмотрел на ладонь. Там лежал черный камень с красной щелью.

— Не пообедать ли нам? — спросил Флегг. — Этой ночью нампредстоит много проехать.

— Обед, — сказал Ллойд. — Хорошо.

— У нас с тобой столько дел, — радостно сказал Флегг. — Инам надо спешить. — Мимо мертвецов в камерах они прошли на лестницу. КогдаЛлойд от слабости споткнулся, Флегг ухватил его за локоть и поддержал. Ллойдобернулся и посмотрел в это усмехающееся лицо с чувством, превышающимблагодарность. Он посмотрел на Флегга с чувством, очень похожим на любовь.

Беспокойно ворочаясь, Ник Андрос спал на койке в кабинетешерифа Бейкера. На нем были только шорты, и его обнаженное тело было покрытопотом. Засыпая, он подумал о том, что умрет к утру. Черный человек, постояннопреследовавший его в лихорадочных снах, прорвется сквозь последнюю тонкуюпреграду и покончит с ним.

Это было странно. Глаз, который покалечил Рэй Бут, болел двадня. На третий день чувство, что в голову ему вонзают гигантский циркуль,перешло в тупую боль. Глаз не видел ничего, кроме серого марева, в котороминогда передвигались неясные очертания. Но Ника убивал не глаз, его убивалацарапина от пули у него на ноге.

Он не продезинфицировал рану. Боль в глазу была такойсильной, что он едва ощущал ее. Неглубокая царапина шла по правому бедру и заканчиваласьу колена. На следующий день он с удивлением обнаружил дыру, проделанную в егобрюках случайно вылетевшей пулей. А еще через день, тридцатого июня, вокруграны появилась сильная краснота, и заболели все ножные мускулы.

Хромая, он дошел до конторы доктора Сомса и раздобыл бутылкуперекиси водорода. Он вылил всю бутылку на рану, длина которой достигала десятидюймов. Это было попыткой запереть дверь конюшни после того, как лошадь украли.К вечеру вся его правая нога болела, как гнилой зуб.

Первого июля он снова пошел в контору к Сомсу и перерыл егоаптечку в поисках пенициллина. Обнаружив пенициллин, он, после некоторогоколебания, проглотил две таблетки. Он прекрасно понимал, что умрет, если у негоокажется аллергия на пенициллин, но в качестве альтернативы выступала еще болеенеприятная смерть. Заражение прогрессировало. От пенициллина он не умер, но изначительного улучшения не последовало.