— Ты загнала меня в угол, как охотникзайца, любимая. Отдаю должное твоему уму и хитрости.

Наклонившись, Сайра поцеловала его:

— Скажи, когда через несколько лет мывернемся к этому вопросу, ты будешь рассматривать Ибрагима в числе прочихпретендентов на руку нашей дочери?

— Посмотрим.

— Ты объявил Сулеймана своим наследником.А Ибрагим — его лучший друг. Придет день — дай Бог, чтобы это было еще нескоро, — когда наш сын станет султаном. Не сомневаюсь, что он назначитИбрагима своим главным визирем. А если женой главного визиря будет родная —подчеркиваю: родная — сестра султана, его интересы будут блюстись с особеннымтщанием. Селим медленно раздвинул губы в улыбке:

— Будь ты мужчиной, любимая, назначил бытебя своим главным визирем.

— Меня вполне устраивает роль женщины,твоей бас-кадины и матери наших детей.

Он нежно провел рукой по ее длинным волосам:

— Ах Сайра! Если бы только у меня былтакой друг, как этот Ибрагим! Знаешь… мне кажется, я поторопился с отставкойСема-паши.

— С отставкой?! Вот как ты это называешь?Да ведь ты приказал отрубить ему голову! И между прочим, повел себя какнеблагодарный человек, учитывая то, как он добросовестно замещал тебя во времяпохода на Персию.

— Возможно, любимая, но когда я вернулся,то очень быстро понял, что визирь не хочет расставаться с властью. На первыйраз я простил его, но он продолжал строить козни у меня за спиной. Подобныевещи не могут остаться ненаказуемы, и поэтому я решил его казнить. Но теперь явижу, что человек, занявший его место, просто старый болван, который уже ни начто не способен.

— Али Акбар многие годы верой и правдойслужил Османской империи. Прошу тебя, мой господин, отправь его в отставку спочетом. С тех пор как ты надел на себя меч славного Аюба, на посту главноговизиря сменилось уже пять человек, четырем из которых отрубили головы. Вся винаАли Акбара в том лишь, что он стар. Но разве можно забыть о том, сколько пользыон принес империи в прошлые годы? Между прочим, на улицах уже начинают вслухпоговаривать о твоей жестокости.

— Что там болтают?

— Я скажу, но обещай, что нерассердишься.

— Обещаю.

— Ныне самым распространенным проклятиемстала фраза «Чтобы ты стал главным визирем у султана Селима!». Селимпоморщился:

— Хорошо, я дам Али Акбару почетнуюотставку, но кого мне назначить вместо него?

— Пири-пашу, — тут же сказала Сайра.

— Еще одного старикана?! О нет! Пири-пашажил в Константинополе еще в те времена, когда мой дед Мухаммед Завоевательтолько захватил его! Ему ведь уже далеко за шестьдесят — Пири-паша не АлиАкбар. Он настоящий гений государственного управления. Человек, лишенныйпороков и иллюзий, связанных с властью. Долг перед государством всегда для неговыше всего остального, даже собственной жизни. Ты нуждаешься в нем. Особеннотеперь, когда собираешь поход в Египет.

— Ты поедешь со мной?

— Нет, милый, если только ты неприкажешь. На войне ты делаешься другим человеком, не тем Селимом, которого язнаю и люблю. Мой господин — поэт, прекрасный отец и благородный рыцарь, аотнюдь не хмурый султан и не безжалостный воин. Солдату не нужна женщина с сенежностью. Это будет его расслаблять. Я буду полезна тебе здесь, когда тыотправишься в Египет. Тут, в Константинополе, я твои глаза и уши. От кого еще,кроме меня, ты можешь услышать всю правду?

Он чмокнул ее в щеку:

— А кроме этого?

— А кроме этого, на мне еще гарем и дети.Следующей весной Нилюфер исполнится тринадцать, и ей придет пора узнать то,чему ее не научат учителя. И потом малыш Карим еще не в том возрасте, чтобыобходиться без матери. Хотя он растет не по дням, а по часам.

— Он так похож на тебя, любимая. Из всехмоих сыновей Карим меньше других турок, но все изменится, когда он станетстарше. И потом, он ведь уже сопровождал отца во время одной военной кампании,не правда ли? Вот подрастет и…

— Если подрастет, — тихо проговорилаСайра.

Селим, однако, не расслышал, ибо мыслями былуже далеко. Ему скоро предстояло сделать второй шаг на пути достиженияединоличного лидерства в исламском мире. Вот-вот он вновь снарядит свою армию,только на этот раз они отправятся в Мекку и Медину, а затем в Египет. Он решилприслушаться к совету Сайры и назначить главным визирем Пири-пашу, ибо знал,что жена отлично разбирается в людях и интуиция ее никогда не подводит. Имеятакой прочный тыл, можно будет всецело сосредоточиться на войне.

Видя, в каком он настроении, Сайра решиланичего не говорить ему о Хаджи-бее.

Ага кизляр умирал. Это было известно всемобитателям Эски-сераля, и они втайне плакали. В гареме не было ни одногочеловека, начиная с самой последней рабыни и заканчивая бас-кадиной, который быне любил и не чтил мудрого старика. Хаджи-бей служил султанскому дому сдевятилетнего возраста. Сейчас ему был семьдесят один год. Он пережил МухаммедаЗавоевателя, Баязета, на его глазах вырос и стал султаном Селим. В последниегоды он надеялся увидеть у руля великой империи и Сулеймана, но теперь,чувствуя, что Аллах не даст ему этой возможности, послал за Сайрой.

Впервые за все годы, что она провела в Турции,бас-кадина увидела покои старшего евнуха. Ее удивила почти спартанскаяобстановка, царившая в них. Тем более что Сайра всегда отдавала должноеотменному вкусу ага кизляра в одежде. Он порой выглядел даже щегольски.

Спальня была тускло освещена, занавески наокнах задвинуты. Хаджи-бей возлежал на кушетке. В отличие от большинстваевнухов он не растолстел с годами. Напротив, его сухое тело, накрытоепокрывалом, казалось, еще больше исхудало. Слуга поставил перед кушеткойтабуретку.

Опустившись на нее, Сайра сказала рабу:

— Беспокоить нас в крайнем случае. Тотмолча кивнул и удалился.

— Ну что ж, дочь моя, — слабымголосом проговорил ага. — Скоро нить моей жизни прервется… — Сайра хотелабыло что-то возразить, но старик лишь похлопал ее по руке. Сайра обратилавнимание на то, что его длинные и всегда изящные пальцы сталикрючковатыми. — Ничего, дочь моя, не печалься, как не печалюсь я сам. Ободном жалею… что не увижу на султанском троне Сулеймана. Об этом я и хотел стобой поговорить нынче. Ему угрожает опасность, Сайра.

— Какая, ага?

— У него слишком много братьев.

— Как ты можешь так говорить, друг мой?Еще совсем недавно у моего любимого господина Селима было десять сыновей. Носначала погиб Омар, потом в халдирапском сражении были убиты Казим и Абдула, атеперь смерть забрала и моего Мурада в Сирии. Осталось всего шестеро. Они нужныСелиму.