Вот бы Эдди вонзил свой нож в глотку Гнусного Мужика! Почищебыло бы, чем свинью завалить! Куда как почище!

Он не вонзил, но она видела тело Гнусного Мужика. Онодышало, но это было именно тело, труп: бесполезная вещь наподобие старогоненужного мешка, в который какой-нибудь недоумок напихал сорняков.

Возможно, что ум у Детты был не лучше — в смысле, такой жегадостный — крысиной задницы, но по быстроте и остроте мышления она явнопревосходила Эдди. Гнусный Мужик там, похоже, уже изошел дерьмом. Совсемвыдохся, птенчик. И он ведь знает, что я где-то здесь, и только и думает, какбы смыться, пока я не спустилась и не надрала ему задницу. Но дружок его ещеполон сил и еще не натешился. Так и рвется подняться сюда за мной и продолжитьсвои измывательства, и ему наплевать, чего там ему скажет Гнусный Мужик. Ясноедело. Небось, сейчас думает: Эта безногая черномазая сука не чета мне, такомубольшому и ловкому парню с неутомимым хуем. Не хрена мне за ней бегать. Кудаона денется, эта дыра? Влеплю ей разок-другой, а потом буду ставить ее, какзахочу! Вот он чего думает, ну и ладненько, беложопый. Думаешь, что легко тебебудет взять Детту Уокер? Ну давай. Хочешь меня отодрать? Давай. Узнаешь тогда,какая я черномазая сука! Ужо узнаешь…

Но ход ее мыслей, подобный крысиным гонкам, был неожиданнопрерван отчетливым звуком, который донесся даже сквозь шум волн и свист ветра:тяжелым грохотом выстрела.

15

— Я думаю, что ты только делаешь вид, будто не понимаешь, —сказал Эдди, — а на самом-то деле ты все понимаешь! Ты хочешь, чтобы я подошелк тебе ближе, и ты меня сможешь схватить. — Он кивнул в сторону двери, неотрывая взгляда от лица Роланда. И не догадываясь о том, что где-то поблизостиесть еще один человек, который думает точно так же, он добавил: — Я знаю,конечно, что ты болен, но ведь ты вполне можешь и притворяться, что тебе хуже,чем есть на самом деле. Ты вполне мог, как у нас говорят, притаиться в высокойтраве.

— Мог бы, — проговорил стрелок без тени улыбки и, помолчав,добавил: — Но я вовсе не притворяюсь.

Хотя, если честно, он притворялся… чуть-чуть.

— Еще пару шагов тебе ничем не повредят, верно? А мне затоне придется кричать. — Последний слог утонул в жутком кашле, что лишний разподтверждало его правоту. — Я хочу, чтобы ты как следует подумал о том, что тыделаешь… что собираешься сделать. Если мне не удастся уговорить тебя пойти сомной, может быть, я смогу убедить тебя в том, что тебе нужно снова держатьсянастороже… я хочу тебя предостеречь опять…

— Ради твоей драгоценной Башни, — фыркнул Эдди, но тут,поскользнувшись, съехал вниз по склону на добрую половину уже проделанногопути, поднимая ногами облачка темно-бордовой пыли.

— Ради моей драгоценной Башни и твоего же здоровья, — сказалстрелок, — не говоря уже о твоей драгоценной жизни.

Он вынул из кобуры оставшийся револьвер и посмотрел на негосо смешанным выражением печали и недоумения.

— Если ты думаешь, что этим ты меня напугаешь…

— Ничего я не думаю. Ты же знаешь, Эдди, что я не смогу тебязастрелить. Но я думаю, что тебе нужен наглядный урок, чтобы ты понял, что всеизменилось. И как сильно оно изменилось.

Роланд поднял револьвер, нацелив его не на Эдди, а напустынный простор бушующего океана, и нажал на курок. Эдди напрягся в ожиданиигрохота выстрела.

Однако выстрела не последовало. Только глухой щелчок.

Роланд еще раз взвел курок. Барабан прокрутился. Он нажал наспусковой крючок, и опять не последовало ничего, кроме глухого щелчка.

— Не расстраивайся, — сказал Эдди. — В моем мире тебя быприняли на работу в министерство Обороны после первой же осечки. С тем жеуспехом ты мог бы…

Но громкий выстрел — БА-БАХ! — оборвал его на полуслове также точно и аккуратно, как Роланд срезал тонкие ветви деревьев, когда только ещеучился стрелять. Эдди подпрыгнул на месте. Выстрел моментально утихомирилжужжание насекомых в холмах. И только когда Роланд опустил револьвер на колени,они снова подали робкие голоса.

— Ну и что, черт возьми, ты хотел доказать?

— Я думаю, все зависит от того, что ты услышишь и чего незахочешь слушать, — немного резко проговорил Роланд. — Предполагалось, что тыуяснишь для себя, что не все патроны дают осечку. Из чего следует, чтонекоторые патроны, может быть, даже все патроны в том револьвере, который тыдал Одетте, могут выстрелить.

— Бред! — воскликнул Эдди, но потом, помолчав, спросил: —Почему?

— Потому что этот револьвер, из которого я сейчас стрелял, язарядил патронами, которые были тогда в задней части моих ремней — инымисловами, которые намокли сильнее всего. Зарядил просто так, чтобы скоротатьвремя, пока тебя не было. Не то чтобы я только и делал, что заряжал револьвер.Много на это времени не уходит, как ты понимаешь, даже при том, что у меня наруке не хватает двух пальцев! — Роланд рассмеялся, но смех его обернулсякашлем, и стрелок прикрыл рот кулаком. Когда кашель прошел, он продолжил: — Нопосле того, как ты стреляешь сырыми, нужно полностью разобрать револьвер и какследует его вычистить. «Разбираете, чистите регулярно, сопляки», — вот что впервую очередь вбил нам в головы Корт, наш наставник. Я не знал, скольковремени уйдет у меня на то, чтобы его разобрать, вычистить и опять собрать,теперь, когда у меня на правой руке нет двух пальцев, но я подумал, что если ясобираюсь выжить — а я собираюсь, Эдди, я собираюсь, — то лучше выяснить этокак можно скорее. Выяснить, а потом научиться делать это быстрее, верно?Подойди ближе, Эдди! Ради отца своего, подойди!

— Для того, чтобы лучше видеть тебя, дитя мое, — сказалЭдди, однако сделал еще два шага по направлению к стрелку. Но только два.

— Когда я нажал на курок в первый раз и бабахнул, я чуть вштаны не наложил, — Роланд опять рассмеялся. Эдди ужаснулся, решив, что стрелокначинает бредить. — Первый же патрон сработал, но клянусь тебе: я такого неожидал!

Эдди лихорадочно пытался решит, обманывает его Роланд илинет. И насчет револьвера, и насчет своего тяжелого состояния. Котик нашприболел, это точно. Вот только и вправду ли так тяжело? Этого Эдди не знал.Если Роланд притворяется, у него получается очень правдоподобно. Что же касаетсяревольвера, тут Эдди не мог ничего сказать определенно, поскольку у него нетуопыта в таких вещах. До того, как он влип в перестрелку у Балазара, Эддидоводилось пострелять раза три, не больше. Вот Генри бы понял, но Генри мертв —при одной только мысли об этом Эдди опять начинал горевать, как в первый раз.

— Кроме этого, первого, ни один больше не выстрелил, —продолжал стрелок, — так что я вычистил револьвер, перезарядил его и опятьрасстрелял весь барабан. На этот раз я взял патроны, которые были чуть ближе кпряжкам. Которые промокли меньше. Те, которыми мы убивали свой ужин, то есть,сухие патроны, были у самых пряжек.