Он помедлил, сухо откашлялся в руку, и продолжал:

— Во второй раз попалось уже два годных патрона. Я опятьразобрал револьвер, вычистил и зарядил в третий раз. Только что на твоих глазахя расстрелял три патрона из этого третьего барабана. — Он слегка улыбнулся. —Ты знаешь, после первых двух выстрелов, то есть осечек, я подумал, что мнечертовски не повезло, и все патроны окажутся никуда не годными. Это вышло бы неособенно убедительно, верно? Можешь ты подойти чуть поближе, Эдди?

— Абсолютно неубедительно, — сказал Эдди, — я и так подошелдаже ближе к тебе, чем мне бы хотелось, большое спасибо. И какой же урок ядолжен извлечь из всего этого, Роланд?

Роланд посмотрел на него как на придурка.

— Я послал тебя сюда не для того, чтобы ты здесь героическиумер. Или чтобы она умерла. Я этого не хочу. Боги вышние, Эдди, где же твоимозги? У нее боевой револьвер! — Он пристально изучал Эдди. — Она где-то вхолмах. Может, ты думаешь, что сумеешь напасть на ее след, но должен тебяогорчить: вряд ли тебе повезет, насколько я вижу, там только камни. Она залеглагде-то там, наверху, и не Одетта, а Детта, с заряженным боевым револьвером. Еслия отпущу тебя и ты станешь ее искать, она тебя так подстрелит, что у тебя кишкивывалятся из задницы.

За этим последовал очередной приступ кашля.

Эдди стоял и смотрел на этого человека, который кашлял, сидяв инвалидной коляске. Волны все так же бились о берег, ветер стонал непрестаннона своей долгой, дурацкой ноте.

Неожиданно для себя он сказал:

— Ты просто мог приберечь один хороший наверняка патрон. Мнекажется, ты на это способен. — Он сам знал, что это правда. Роланд способен навсе.

Ради этой его Башни.

Его проклятой Башни.

Роланд схитрил, положив в третий раз в барабан припасенныйхороший патрон! Чтобы все было так, как он сам задумал, а вышло как будто насамом деле. Тут волей-неволей поверишь.

— В моем мире есть одно выраженьице, — продолжил Эдди. —«Этот тип может продать холодильник и эскимосам». Такая вот поговорка.

— И что она означает?

— Что не надо толочь воду в ступе.

Стрелок долго-долго смотрел на него и наконец кивнул.

— То есть, ты точно хочешь остаться? Ну хорошо. Что касаетсяДетты… уж она-то сумеет себя защитить от любого здешнего зверья… получше, чемОдетта, а для тебе будет лучше держаться от нее подальше, так безопаснее — покрайней мере, пока. Но я знаю, чем все это кончится. Мне это ужасно ненравится, но у меня нету времени спорить сейчас с дураком.

— Означает ли это, — вежливо осведомился Эдди, — что никтоникогда еще не пытался с тобою поспорить об этой твоей Темной Башне, к которойты так стремишься?

Роланд устало улыбнулся.

— Пытались многие, если это тебя так волнует. Вот почему я,наверное, понял, что мне тебя не убедить. Дурак дурака видит издалека. Как бытам ни было, я сейчас слишком слаб, чтобы тебя ухватить, а ты слишком ужосторожен и не поддашься на мои уговоры, не подойдешь ко мне ближе, чтобы я могтебя хватануть, а времени перепираться у нас уже нет. Мне остается тольконадеяться на лучшее. Но прежде, чем я уйду, я напоследок еще раз скажу тебе,Эдди, а ты послушай: Будь начеку.

А потом Роланд сделал одну вещь, и Эдди стало вдруг стыдноза все его сомнения (хотя это никак и не повлияло на его решимость остаться):быстрым, отточенным движением руки он открыл барабан револьвера, высыпал изнего патроны и заменил их другими, которые были у самых пряжек его ремней. Ещеодним быстрым движением руки он поставил барабан на место.

— Уже нет времени его чистить, — сказал Роланд, — но ядумаю, что сойдет и так. На, держи, но постарайся поймать, чтобы он не упал, ато он и так уже грязный. В моем мире совсем мало осталось исправных.

С этими словами он кинул Эдди револьвер. В своем волненииЭдди едва его не уронил, но потом взял себя в руки и надежно заткнул револьверза пояс.

Стрелок выбрался из коляски, чуть не упал, когда от нажимаона откатилась немного назад, и дошел, на ходу шатаясь, до двери. Взялся заручку — ему она поддалась легко. Оттуда, где он стоял, Эдди не видел, что былоза дверью, но он услышал приглушенный шум уличного движения.

Роланд оглянулся на Эдди: на мертвенно-бледном его лицесверкали холодные голубые глаза человека, которому сам черт не брат.

16

Детта наблюдала за этим из своего укрытия жаднымисверкающими глазами.

17

— Помни, Эдди, — хрипло проговорил Роланд и шагнул вперед.Его тело рухнуло у порога, как будто он вошел не в пустое пространство, авписался в каменную стену.

Эдди едва поборол неодолимое почти желание подойти к этойдвери и заглянуть в проем, чтобы увидеть, куда — или в какое когда — она ведет.Но он все-таки отвернулся и принялся снова шарить глазами по гряде холмов, неснимая руки с револьвера.

Я напоследок еще раз тебе скажу.

Эдди смотрел на эти безжизненные холмы, и внезапно ему сталострашно.

Будь начеку.

Ничто не двигалось там, наверху.

По крайней мере, он ничего не видел.

Но он чувствовал, что она где-то там.

Не Одетта — в этом стрелок был прав.

Он чувствовал Детту.

Он тяжело сглотнул, что-то щелкнуло в горле.

Начеку.

Да. Но никогда в жизни ему так не хотелось спать. Скоро егоодолеет сон, и если он не отдастся ему добровольно, сон возьмет его силой.

А пока он будет спать, придет Детта.

Детта.

Эдди как мог боролся с усталостью, смотрел на неподвижныехолмы из-под отяжелевших век и задавался вопросом, скоро ли Роланд вернетсяобратно с этим третьим — Толкачом, кем бы он ни был. Или, может быть, это она?

— Одетта? — позвал он еще раз безо всякой надежды.

Ответом была тишина, так началось для Эдди время ожидания.

1

Когда стрелок вошел в сознание Эдди, тому на мгновение сталодурно, а потом у него вдруг возникло такое чувство, как будто за ним наблюдают( сам Роланд этого не почувствовал, и только потом Эдди ему рассказал о своихощущениях). Иными словами, Эдди смутно почувствовал чье-то присутствие. Чтокасается Детты, то Роланд был вынужден тут же вырваться вперед, хотел он тогоили нет. Она не просто его почувствовала; странно, но Роланду показалось, чтоона даже ждала его — его или другого какого-то «визитера», который являлсячаще. В любом случае, с первого же мгновения она полностью осознавала егоприсутствие.