вина. То, что лицо Гу Юшэна от этих действий потемнело еще сильнее, юноша не заметил.

Тан Цзэмин пододвинул к Лю Синю блюдо с юэбинами[41], которые начинили семенами лотоса и расписали по бокам красными фениксами.

– Ифу, я сам их сделал, – он еще не успел договорить, как тут же уткнулся макушкой в теплую руку, принявшуюся гладить его по голове.

Лю Синь осторожно разрезал один пряник. По обыкновению, начинку праздничной снеди выкладывали в форме луны, но начинка в этих юэбинах была в форме лотосов.

«Этот ребенок и сам словно белый лотос», – улыбнулся Лю Синь и похвалил мальчика.

На каждом прянике красовались иероглифы с пожеланиями долголетия, гармонии, счастья и…

Лю Синь рассмеялся при виде белого юэбина, на котором был выведен немного растекшийся синий иероглиф «небо».

Они просидели до глубокой ночи, как вдруг перебравший с вином Сяо Вэнь загорелся желанием посадить ивы на заднем дворе по традиции праздника и зажечь небесные фонари.

Праздник Середины осени считался семейным торжеством, и сейчас, сидя за вынесенным во двор круглым столом, который будто вторил светилу на ночном небе, и смотря на своих друзей, Лю Синь впервые в жизни ощутил, каково это – иметь семью.

Подняв взгляд на полную луну в окружении огоньков и допивая остатки вина, Лю Синь вдруг вспомнил несколько легенд, связанных с праздником. Сделав глоток, он прикрыл глаза и начал рассказ.

Глава 31. Авантюра и затрещина

Проснувшись на следующий день, Лю Синь похвалил себя за то, что накануне уговорил Сяо Вэня создать снадобье от похмелья, заодно научившись делать его сам. Потягивая приятный кисловатый отвар на основе цитрусов и солода, юноша вышел в главный зал.

– Байлинь, прекрати издеваться над ней! – приструнил он птицу, которая радостно скакала вокруг черепахи, перевернутой на спину. Та барахталась на панцире, размахивая ластами, и пыталась перевернуться обратно.

Подхватив большую черепаху и положив ее на пол, Лю Синь насыпал в плошку рубленых овощей и поставил перед рептилией, поглаживая ту по голове. Гарпия тут же хищно открыла клюв и понеслась к черепахе, желая отобрать еду.

– Да сколько можно! Каждый день одно и то же! – Схватив птицу, Лю Синь оттащил ее в другой угол и насыпал ей фруктов.

Переведя дух и развалившись на кушетке, он прикрыл глаза, слыша, как все обитатели дома стягиваются на шум.

После завтрака они с Тан Цзэмином ушли в город, обещая вернуться к вечеру. Купив по дороге коробку сладостей, они завернули на рыбную улицу.

Поздоровавшись с по обыкновению немногословным торговцем, вокруг которого толпился народ, Лю Синь и Тан Цзэмин скользнули внутрь лавки, прошли ту насквозь и попали на задний двор, откуда слышались глухие звуки ударов.

На огороженном участке Го Тайцюн беспорядочно размахивал длинной палкой.

Лю Синь вскинул бровь, подмечая, что похожие движения видел в паре малобюджетных постановок, где актеры массовки просто махали палками направо и налево, а после бились об главного героя или же о ближайшую стену. Го Тайцюн же умудрился влететь в столб и тут же рухнул на землю в позе звезды.

Поставив коробку с пирожными на стол, Лю Синь подошел ближе и присел возле головы парня. Почувствовав тень над собой, Го Тайцюн открыл глаза и взглянул на перевернутого Лю Синя.

– О, привет, старший брат! – растянул он губы в улыбке, осоловело моргая.

«Судя по его придурковатому выражению лица, это не первый столб за сегодня», – оглядел его внимательней Лю Синь.

– Поздравляю тебя, брат, ты стал первым в мире человеком, которого победило дерево.

Го Тайцюн прыснул, вставая с помощью Лю Синя.

– Пряники! – воскликнул он и устремился к коробке.

– Он что, глупый? – тихо спросил Тан Цзэмин рядом с Лю Синем.

– Ну, он… простоват немного, но человек хороший, – усмехнулся юноша, подходя к столу ближе.

Пока Го Тайцюн уплетал юэбины за обе щеки, Лю Синь сел рядом на скамью.

Окидывая взглядом прежде незнакомый двор, он подметил несколько столбов, тренировочных чучел из сена и с десяток шестов разной длины. Все указывало на то, что это тренировочная площадка. Не бог весть какая, но все же. Смолотив добрую половину коробки, Го Тайцюн повернулся к ним.

– Можешь звать меня Цюн-гэ, – обратился он к Тан Цзэмину, на что мальчик только сухо представился в ответ и уселся рядом с Лю Синем.

– Что ты сейчас делал? – спросил Лю Синь.

– А, это… – Го Тайцюн почесал в затылке. – Я тренируюсь, чтобы поступить на службу в гвардию Яотина. Весной будет отбор, так что…

Лю Синь вскинул бровь, вновь осматривая площадку.

– Сдалась тебе эта гвардия. Не получается поступить на службу, значит, не судьба, – послышалось позади них.

Во двор вышла Сы Мянь, неся чайничек и пиалы на подносе.

– А как же не сдалась! – вскочил Го Тайцюн, помогая невесте. – Я хочу заработать на хороший дом и заслужить уважение для нашей семьи.

Здешняя городская гвардия состояла из отборных воинов со всех вольных городов. Поскольку Яотин являлся столицей, то и воинов сюда набирали наивысшего уровня, и попасть в их ряды было не так-то просто. Лю Синь видел их в городе – все как на подбор: высокие, сильные и с пристальным взглядом, подмечающим малейшее нарушение или стычку на улицах. Главным оружием гвардейцев низшего ранга были копья с шипами у основания наконечников, а у тех, что охраняли знать, – гуань дао[42]. Во дворце Дун Чжунши Лю Синь видел, что в основном стражниками высшего ранга выступали женщины, вооруженные именно этим оружием. Юноша никогда не видел его в действии, но громоздкие лезвия на концах шестов уже сами по себе наводили ужас, так что едва нарушители городского спокойствия видели приближающихся стражей – мигом отступали сами.

Лю Синь вновь посмотрел на спорящую пару и прервал их, предложив провести сегодняшний день на празднике вместе, на что те сразу же согласились. Уже идя по торговым улицам, Лю Синь попросил у Сы Мянь прощения, но девушка лишь с улыбкой отмахнулась, заверив, что на следующий же день в винную лавку нашли замену.

Они прошлись до центральной площади, где на мосту встретили Ма Цайтянь с дочерью. Женщина заметно нервничала и попыталась одернуть Ма Жуши, но та сразу же понеслась к Тан Цзэмину, крутясь юлой и зазывая посмотреть на представления. Заметив незнакомую пару, Ма Цайтянь низко поклонилась, но Сы Мянь тут же подхватила ее за руки, не позволяя согнуться. Увидев добрую улыбку девушки и парней, Ма Цайтянь заметно успокоилась и улыбнулась в ответ.

Го Тайцюн от природы имел непоседливый нрав, а потому сразу же повел всю компанию участвовать в состязаниях, которые проводили на главной площади.

Так Лю Синь выиграл в стрельбе из рогатки по бутылям пару белых воробьев, которых тут же отпустил в небо под одобрительные крики толпы, а Тан Цзэмин с завязанными глазами нашел среди народа, призванного запутать участников, своего ифу, получив в награду коробку палочек для благовоний.

Весь день Тан Цзэмин старался держаться ближе к Лю Синю, но Ма Жуши то и дело тащила его то к одной, то к другой лавке. Как бы он ни старался отделаться от настырной девочки, та, уже признав в нем своего единственного друга, стремилась показать ему все интересные места и постоянно делилась сладостями. От смеси запахов ягодных танхулу и леденцов у Тан Цзэмина уже кружилась голова, отчего он то и дело кидал умоляющие взгляды на Лю Синя, но тот лишь подбадривающе махал ему рукой, не отвлекаясь от разговора с друзьями.

Они гуляли и веселились почти до самого вечера, успев, кажется, обойти все лавки и состязания на ярмарке. Ма Цайтянь, что поначалу держалась несколько скованно, ощущая радушие и приветливость новых знакомых, раскрывалась с каждым часом все больше и наконец окончательно расслабившись ближе к вечеру, уже не вела себя как прислуга, впервые в жизни позабыв о своей роли. Видя, как радуется ее дочь с новым другом, который оказался настолько добр, что даже купил ей карамельную жабу, она испытала безграничную благодарность к Лю Синю.

Проголодавшись, они свернули с шумной площади на улицу потише, где располагались лучшие в городе таверны, чайные и винные лавки. Перешагнув порог заведения под названием «Хмельной соболь», они расселись и заказали большой хого вместе с множеством разнообразных закусок.

Выпивая и смеясь над рассказом Го Тайцюна о том, как в детстве он продал в соседнем городе одному чиновнику