– Что?!

Отец молчал. Она посмотрела на его лицо, внезапно показавшееся ей восковым и абсолютно застывшим. Оно ничего не выражало. Где-то за стеной зазвонил телефон.

– Карри тоже так считает? – спросил он у доктора Джорджа.

– Да.

– И сколько, на его взгляд?

– От двух до трех.

– Ясно.

– Подождите, что происходит? – повысила голос Амина, ощущая приближающуюся панику.

– А энцефалограмма? – снова спросил Томас, делая ей знак помолчать.

– Скоро принесут, – ответил доктор Джордж.

– Да, но там…

– Очевидное очаговое замедление активности, да.

Томас кивнул и опустил взгляд на ковер.

– Что-что? – переспросила Камала, протискиваясь между ними, чтобы посмотреть на сканы. – Тут что-то не так?

Мужчины молчали. Амина почувствовала, как что-то прохладное прикоснулось к ее руке, опустила глаза и увидела, что доктор Джордж взял ее под локоть.

– Давайте присядем, – предложил он таким тоном, что Амине тут же захотелось проявить себя с лучшей стороны.

Она быстро повернулась, чуть не столкнувшись с Камалой, которая с неменьшей целеустремленностью ринулась на свое место. Доктор Джордж сел напротив них, а Томас остался стоять.

– В затылочной доле имеется новообразование, – произнес доктор Джордж.

– Новообразование? Это то же самое, что опухоль? – спросила Амина.

– Да, – ответил он.

– Нет, – перебила его Камала.

– Насколько все серьезно? – задала следующий глупый вопрос Амина, ведь она прекрасно знала, что любая опухоль – это плохо.

– Нужно сделать биопсию, – сказал доктор Джордж.

Взяв со стола свой блокнот, Амина положила его на колени и медленно вывела: «Опухоль», но тут же зачеркнула и написала: «Биопсия».

– Я понимаю, вы в шоке, – продолжал доктор Джордж, – как и все мы. Однако это, конечно, объясняет многие симптомы. Амина, вы упоминали галлюцинации. Слуховые и зрительные несоответствия часто встречаются при такой…

– Замолчи! – повысила голос Камала.

– Мам!

– Все в порядке, – успокоил ее доктор Джордж, – я все понимаю…

Камала замерла, задрав голову и глядя наверх, как ребенок, упрямо противящийся неизбежному наказанию. За ее спиной стоял Томас. В свете лампы концы его кудрявых волос казались еще белее, чем на самом деле.

– Это ужасное известие, – объяснял доктор Джордж Амине, как будто она и сама этого не понимала.

Девушка посмотрела в окно на машину. Странно, неужели она все еще там, целая и невредимая?

– Но что же… – Амина закашлялась, – какой план лечения? Операция? Опухоль нужно вырезать?

– Сначала нужно провести дополнительные исследования, но, судя по расположению и размерам, велика вероятность того…

– Нет, – с печальной улыбкой обернулся к ней побледневший Томас, – она неоперабельна.

– Ладно, и что дальше? Лучевая терапия? Химия? – забормотала Амина, но Томас только пожал плечами.

– По нашим данным, лучевая терапия иногда помогает остановить дальнейший рост, – сказал доктор Джордж, на этот раз обращаясь к Камале.

Камала запрокинула голову назад и уставилась в потолок. Из уголков ее глаз катились ручейки слез. Амина пораженно смотрела, как отец подошел к ней и принялся аккуратно смахивать слезинки с ее щек.

– Кам, – тихо шепнул он, а жена взяла его за руку и закрыла свое лицо ладонью.

В дверь постучались, и на пороге появилась стройная азиатка с двумя папками в руках. Увидев Томаса, она улыбнулась и поздоровалась:

– Привет, док!

– Спасибо, Линн! – поблагодарил доктор Джордж, забирая у нее конверты, – мы еще немного задержимся.

– Конечно-конечно, – затараторила та и быстро прикрыла за собой дверь.

Томас взял конверты, достал из них бумаги и принялся читать страницу за страницей. Казaлось, прошло минут двадцать, но такого, конечно, быть не могло. Амина смотрела перед собой невидящим взглядом. В сотый раз пересчитав желтых уточек, она начала заново, и тут отец вернул документы доктору Джорджу.

– Пора идти, – сказал он, – меня пациент ждет.

– Что? – вздрогнула Амина. – Но, папа…

– Сэр, – вставая, произнес доктор Джордж, – я хотел бы записать вас на биопсию в ближайшее…

– Конечно. Пожалуйста, договоритесь обо всем с Моникой. Она разберется с моим расписанием.

– Подожди! – почти закричала Амина, но взгляд отца точно окаменел. – Нам же нужно поговорить обо всем, правда?

– Я и так уже опаздываю, – отозвался Томас, берясь за дверную ручку. – Пожалуйста, проследи, чтобы мама добралась до дому.

Он старался не смотреть на Камалу. Впрочем, она даже не повернулась в его сторону и уставилась на собственные колени, точно пытаясь понять, чьи они на самом деле.

Альбукерке, 1983 год

Утром перед похоронами Акила Ипены сидели в машине и смотрели на стеклянные двери придорожного кафе под названием «Любовь». За окном, словно океанский лайнер, проплыла фура, и машина слегка закачалась, как будто на волнах.

– Ну ладно, – непонятно кому успокаивающе сказал Томас, – ладно.

Отец вылез из машины и слегка потряс ногами, чтобы разгладить смявшиеся брюки, а потом достал кошелек. Амина отвела взгляд. Конечно, она не ожидала, что жизнь замрет на время похорон, но все-таки некоторые вещи, например громко игравшее в соседней машине кантри, необходимость заправиться перед тем, как ехать в церковь, или сам факт того, что в кафе надо было кому-то за что-то заплатить, казались ей неуместными и циничными.

Сидевшая на переднем сиденье Камала уже в который раз поправила складки белого сари, разгладив их легким движением руки. В зеркало заднего вида Амина внимательно смотрела, как мать устало кладет голову на подголовник. На ее лице красовался живописный синяк – огромное фиолетовое пятно расплылось вокруг подернутого красной сеткой полопавшихся сосудов глаза и на скуле.

Как ни удивительно, но синяк скорее подчеркивал красоту Камалы, чем наоборот: ее нос выглядел исключительно благородным, губы стали более пухлыми, а здоровый глаз почему-то казался еще красивее, чем раньше, поэтому в целом она производила впечатление потасканной старлетки, гламурной дамы, которой трагизм лишь придает шику.

– Самые большие, какие у них нашлись, – произнес Томас, открывая дверь и садясь за руль, и протянул жене солнечные очки.

В машину ворвалось облако дизеля и пыли, и он быстро захлопнул дверь. Амина смотрела, как мать открыла футляр и на мгновение замерла. Оправа оказалась фиолетовой с блестками, стекла были размером с чайные блюдца. Камала осторожно надела очки.