С одеждой Жаруся решила дело просто. Пряжка на простыне легко преобразовала её в нормальную одежду. А вот с методом лечения прийти к согласию не удалось. Решили пока оставить всё как есть, а утром посмотреть, может, Степан в себя сам придёт.

Катерине было неспокойно. Ночью не спалось. Она вышла в горницу, и вдруг услышала, как её зовет Баюн.

– Катенька, не спишь? Иди, радость моя, сюда! – Кот приоткрыл дверь комнаты Степана и поманил её лапой внутрь.

Степан лежал вытянувшись в струнку с открытыми глазами, но над ним колыхались картины снов, проявленные Баюном. И везде вода. Озеро, залитое солнцем и головка русалки, вода, заливающая глаза, бледные русалочьи руки, вцепившиеся в плечи, пузыри воздуха, уходящие к поверхности воды и темные водоросли, утягивающие вниз.

– Баюн, это, что кошмары? Но, почему у него глаза открыты? – Катерина спросила шёпотом, боясь как-то ухудшить Степаново состояние.

– И да и нет… Это не кошмары, такие вроде как сны, но он не совсем спит. Это сонные воспоминания. Русалки могут вызывать тяжелые моменты из памяти, топить ими. Им нужна тоска, безнадежность, так проще справиться с человеком.

– Но они же обещали отпустить его!

– Они и отпустили, когда ты их вынудила, но он же сам к ним шёл, а шаг навстречу нечисти никогда не проходит даром. – Баюн вздохнул. – Он теперь сам себя не отпускает из этой воды. Что-то его мучает.

– И что же делать?

– Попробуй понять, прислушайся. Посмотри его сны, воспоминания эти. Его страхи. Может быть у тебя и получится для него что-то придумать, поговорить с ним. – Баюн вышел и закрыл дверь задней лапой.

Катерина тихонько села рядом с кроватью. Проявленные Баюном картины таяли, а на их место приходили другие, тоже вода, но совсем другая, бескрайнее море, ярко-желтый песок, пляж, взлохмаченные ветром пальмы. Солнце, которое бывает только на юге. И опять Степан видит над собой пузыри воздуха, плывущие к поверхности, последнего его воздуха…

– Да ты уже тонул… И где-то в море. – прошептала Катерина.

А дальше совсем неожиданные картины, как на маленького мальчика, стоящего у углу, кричит отец, а мама безразлично отворачивается от его слёз.

– Нет, ну это не правильно совсем. Понятно, если смылся к морю без спроса и чуть не утонул, то родители перепугались, и наказать с перепуга могли и накричать. Но, как же потом не успокоить, не обнять, не поцеловать! Он же маленький был! – Катерине так жалко стало маленького мальчишку, которого даже не утешили!

Вот уже следующие картинки-сны уже заколыхались, задрожали над головой застывшего Степана. Огромный бассейн, куча школьников, явно его прошлая крутая школа! Кто-то неожиданно сталкивает Степана в воду, тот ударяется о бортик и падает неловко, боком, пытается выплыть, и ему удается, но он прилично наглотался воды, его тошнит, а стоящая неподалёку очень красивая девчонка, которая демонстрировала яркие ноготки подружкам, смотрит с омерзением, потом говорит что-то невероятно едкое, обидное, а потом начинает смеяться и её смех подхватывает чуть ли не вся толпа школьников. И снова на сонной картинке пузыри воздуха, которые уплывают вверх.

– Аааа, типа лучше утонуть, чем на тебя будут орать, или демонстрировать безразличие, или сделают больно??? Вот на что она тебя поймала! И ты сам себя теперь выпустить не можешь! Нет уж, друг любезный, давай-ка привыкай к мысли, что ты нужен, тебя любят, и никто от тебя не отвернётся! Подумаешь, воды наглотался и вытошнило! Что такого-то?? Ну, дура-девка, даже если она тебе нравилась! Впрочем, ты вечно смотришь на каких-то гадюк, прости, пожалуйста. Прямо вот если поставить тебя в толпу нормальных девочек, ты же автоматически выберешь самую мерзкую характером! – Катерина сердилась и говорила вслух, не замечая, что Степан чуть изменил положение и дышать стал ровнее. – Тьфу! Подумаешь! Много чести такую заразу помнить, да ещё переживать из-за этого! Плюнуть и растереть! И забыть! Понял?

– Понял вроде… – тихий голос с кровати напугал разошедшуюся Катерину так, что она чуть не упала со стула.

– Ой, прости! Прости! Я … Я не знала, что ты слышишь. Извини, я тебя разбудила… – засуетилась Катька.

– Я вроде и не спал… Кать… Погоди. Ты правда так думаешь? – в полутьме погасли сонные картинки-воспоминания, только глаза поблескивают настороженно.

– Что именно? – осторожно уточнила Катерина.

– Ну, что я нужен? И от меня теперь не отвернутся? И… остальное….

– Дурень ты, раз ещё сомневаешься! Конечно! – с такой непоколебимой уверенностью ответила злая как цепная собака Катерина, что Степан сразу ей поверил. Ему стало вдруг тепло, растаяли цепкие, ледяные и безнадежно крепкие, скрюченные пальцы на плечах, уходящие от него вверх к поверхности пузыри воздуха вернулись в легкие и он вздохнул полной грудью спокойно и легко.

– Как хорошо. – он сказал это тихо, что бы Катька не услышала. А потом облегченно закрыл глаза.

Но она прекрасно расслышала и тихонько проговорила:

– Сна далекая река,

Широка и так легка

Все тревоги позади,

Полотном лежат пути

Месяц, месяц парус мой

Свет расстелет надо мной,

Сна далекая река,

Широка и глубока.

Степан уснул сразу. Катерина и сама увидела его сон. Вода в этом сне не топила, а держала как на ладонях, надежно и легко. Покачивала и освежала.

– Вот и хорошо. Вот и правильно! А то, выдумал глупости всякие! Даже если тебе казалось, что ты никому не нужен, это же не значит, что так будет всегда! – подумала Катерина, аккуратно прикрывая дверь комнаты Степана.

Баюн ждал её за столом, прикрыв зеркальце лапой. – Радость моя, ты умница. Русалкам тут ловить уже нечего! А может, мы отметим это дело? А то чего-то я так перенервничал, что даже проголодался…

Волк проснулся от странного и неуместного звука! Словно Баюн где-то чавкает! Выглянул в горницу и потрясенно застыл. За столом сидели Кот и Катерина и ели что-то, судя по запахам неимоверно вкусное!

– Совести у вас нет! – констатировал он обреченно, глядя на довольную парочку за столом. – Чего вы так лопаете? И почему не позвали?

– Так иди к нам и сам попробуй чего мы лопаем! – гостеприимно повел лапой Кот, щедро наливая себе густых топлёных сливок.

Катерина сидела на развилке дубовых ветвей, широких как садовая скамейка и вглядывалась в зеркало. На Дубе она оказалась по нескольким причинам. Во-первых, ждала Жарусю, во-вторых не хотела вмешиваться в спор Кира и Степана, которые разыскивали её уже полчаса, чтобы она их выслушала, а в-третьих, внимательно всматривалась в зеркальце. В зеркальце отражалась ранняя весна на северном побережье. Скалистые острова только тронула зеленая дымка травы и листочков, несмело открывающихся на низкорослых деревцах. У берега дотаивали толстые торосы льда, а на одной из льдин лежала стая обледеневших драконов. Точнее, обледеневшими оставалось только четверо из них, остальные стали каменными. Гартог, страшное изваяние из камня, лежал на подтаивающем льду, а на нём устроилось несколько маленьких пташек, с любопытством осматривающих странные камни. К одному из ещё живых драконов подскочила другая пташка, и он, яростно оскалившись, дохнул на неё огнём. Птичка успела увернуться, поток огня был слабым и но сам дракон тут же окаменел и провалился сквозь расплавленный его же огнём лёд. Остальные трое проводили его расширенными от ужаса глазами.