Антон с пренебрежением отмахнулся:

– Брехня. У КГБ нет такой силы.

Сергей посмотрел на хмурого Козаровского, добавил злорадно:

– Да и не было никогда.

Козаровский надменно выпрямился. Мне показалось, что шрам наскуле стал ярче, налился кровью, разбух, как… словом, разбух от прилива крови.

– Вы недооцениваете спецслужбы, – проронил онзначительно. – Только потому, что о них не пишут, как о белье поп-звезд,они не перестают быть.

Сергей повернулся к Конону:

– А вы что скажете, Илья Юрьевич?

– Да все это враки, – сказал Конон с досадой, –какое всесилие КГБ? Помню, КГБ прилагает титанические усилия, чтобы замаскироватького-то внутри страны, устраивает его в засекреченный институт или вминистерство, но все их тайны всегда видны в самом простейшем райкоме партии!..Работает, скажем, в оборонном институте вечно пьяненький слесарь дядя Вася, невыгоняют только потому, что золотые руки, но в райкоме партии зав общегоотдела, этакая девочка-соплюшка, видит по его карточке, что это полковник КГБ,столько-то наград, такие-то ордена, партийные взносы платит исправно с такой-тозарплаты в институте и с такого-то жалованья в Комитете госбезопасности! Болеетого, такие же небритые слесаря или тети Маши-уборщицы годами работали и всамом КГБ. Их настоящие лица знал только один человек в стране – главаКГБ… а также все партийные руководители, начиная от райкома партии!

Сергей коротко хохотнул.

– Ну, дают!.. Какая же это всесильная служба?

– Я и говорю, – сказал Конон, – вся властьбыла у партии. Вся! А свои партийные бумаги никогда не пересылали почтой.Их всегда возили особые партийные дипкурьеры. По два человека. В поездахбрали купе на двоих: один спит, второй сидит над портфелем с пистолетом в руке.Никакой КГБ не имел доступа к этим портфелям. Кроме того, были строжайшезапрещены любые попытки завербовать для КГБ партийного работника, пусть дажесамого мелкого. Даже настоящую уборщицу, что вытирает пол в коридорах сельскогорайкома партии, нельзя было вербовать даже в осведомители. А ты – овсесилии КГБ!

Я поглядывал украдкой на Козаровского. Лицо его былобледным, щека подергивалась. Мне показалось, что в это время он люто ненавидитшефа. Тот не должен рассказывать такое, такое… подрывающее жутковатую славу,которую нагнетал вокруг своей деятельности сам КГБ.

Сергей покачал головой:

– Вы как хотите, шеф, но вы тоже… как мне кажется,преувеличиваете. Мы в армии не боялись генералов с инспекцией, но до свинячьегописка тряслись перед своими же особистами. У них власть была ого-го!

Козаровский взглянул на Сергея почти с благодарностью. Кононпожал плечами, внезапно рассмеялся:

– Чего это мы о днях минувшей славы?.. Мы сейчас в мире, гденет ни КГБ, ни райкомов партии. А есть зато самая великая в мире байма,которой мы потрясем мир больше, чем большевики в семнадцатом!

Суббота, гости, мангал в тени дерева, запах жареного мяса внеподвижном воздухе, куча гостей за столом и на корточках вокруг мангала…

Зато Светлана Васильевна впервые не спустилась вовсе. Этостало наконец чересчур заметным, гости стали многозначительно переглядываться.Конон нахмурился, слухи ни к чему, долгое отсутствие становится неприличным.Я видел, как он кивком услал Сергея. Вернулись уже вдвоем, СветланаВасильевна хмурилась, оглядывалась. Сергей за ее спиной подмигнул мне.Я понял, что хозяйку пришлось от компа оттаскивать почти силой, а то ибить рукоятью пистолета по пальцам, когда она цеплялась за края стола.

Она прошла к гостям, но не села, с возмущением уставилась наАнжелу. Та беспокойно заерзала, поинтересовалась:

– Что-то стряслось?

– Еще бы не стряслось! – выпалила СветланаВасильевна. – Ты чего это выпендриваешься?.. Я тебя вчера с такимклассным мужиком в Sims’е познакомила!.. А тебе все не так: то от негопахнет, то устала, видите ли… Он же только что с работы пришел, семьсот баксовпринес, да еще и премию! Вот и пахнет. Это ж он пахнет, а не деньги. Да и он,стоит ему только на пару минут в душевую…

Анжела заулыбалась:

– Вот почему ты выспрашивала меня, под каким знаком яродилась!

– Ну да, – ответила Светлана Васильевна сердито. –Там сразу заложены характеристики. Я проверила, все так: чистюля, юмор наточке замерзания, активная, дружелюбная…

Анжела устало покачала головой:

– А чего меня не спросила?

– Ну да! Ты бы мне наговорила! И честная, и умная, икрасивая, и вообще со всех сторон замечательная. А гороскоп… онобъективный.

Анжела предположила:

– Может быть, мне твой мужик не понравился? Для кого-токлассный, для кого-то нет. У меня к этим классным, наоборот,идиосинкразия.

– А что это?

– Да так… Давай лучше вечером в он-лайне встретимся. Там мыгородок организовали, чужих в свой район не пускаем. Даже освободившиесяквартиры держим, чтобы негры и всякие турки не наехали. Я скопила тысячпять баксов, одолжу на аренду. Даже обставить квартиру сможешь, если без шика,конечно.

Светлана Васильевна спросила горестно:

– На пять тысяч? Не смеши курей.

– Кур, – поправила Анжела педантично.

– Курей, – возразила Светлана Васильевна. – Курей,курей!..

Потом она подумала и спросила тихо:

– А что такое он-лайн?

Мы, как группа заговорщиков, устроились за одним столом,разбирали баймы, наперебой хвастались, кто каким трюком прошел уровень, какиесекретные комнаты, а то и уровни отыскал, какие добавочные квесты выполнил игде лучше набрать пойнты.

Эти боты уже знают, что у меня офис, что я не просто Андрий,а если даже и просто Андрий, но уже и директор почти что фирмы. По крайней мере,команда есть, пашет.

Я смотрел на них и думал почти с нежностью, что ботыже, просто боты, но все-таки хорошие боты. Ума им бог не дал, зато спинныммозгом понимают, где дороги тупиковые, где яма, а где вообще тьма. Такое чутьебы да нашим политикам, президенту, правительству!

Конон побродил между гостями, с кем-то обнялся, кому-топожал руку, поговорил с другими, со всеми любезен и доброжелателен, но я видел,как его приклеенная улыбка стала своей, родной, едва сел к нам за стол.

Антон разглагольствовал о новых картах для третьей кваки,Конон вслушался, прервал с отвращением:

– Не знаю, почему свихнулся Ромеро? Да и Кармак одурел… Этоже сплошная махровая дурь: бросить все силы на дефматчи. В этом… в этомнет развития!

Я понимал, кивал, а Сергей спросил непонимающе: