И как они могли продолжать проделывать все это, хотяэлектричество отключилось, мегаполисы сгорели, а цивилизация соскользнула вкровавый колодец? Как могли продолжать замещать миллионы мобилоидов, которыепогибли при начальном Импульсе и при уничтожении стад, которые за этимпоследовали? Они могли продолжать, потому что Импульс по-прежнемутранслировался. Где-то — в лаборатории террористов или в гараже чокнутых —какой-то передатчик продолжал работать от аккумуляторов, а какой-то модем всетак же выдавал этот безумный сигнал. Направлял на спутники, которые все так жевращались на околоземных орбитах, или на микроволновые ретрансляторы, которыеохватывали земной шар стальным поясом. И куда ты мог позвонить, в уверенности,что твой звонок пройдет, пусть даже и ответит тебе работающий от аккумуляторов механическийголос автоответчика?

911, это же очевидно.

И такое почти наверняка случилось с Джонни-малышом.

Он знал, что случилось. То есть он уже опоздал.

Тогда почему он по-прежнему шел на север, в темноте, подледяным дождем? Впереди лежал Ньюфилд, не так уж и далеко, а там ему предстоялосвернуть с шоссе 11 на шоссе 160. И он подозревал, что после не столь уж долгойпрогулки на шоссе 160 дни, когда он мог прочитать надписи на дорожныхуказателях (или чем-то еще), подойдут к концу. Так почему?

Но он знал почему, как знал, что долетевший издалека, иззалитой дождем темноты, грохот, сопровождаемый коротким автомобильным гудком,означал, что для одного из спринтеров гонка закончилась. Он продолжал идти насевер из-за записки, найденной на двери собственного дома, которая только чудомпопала к нему в руки, прежде чем ветер не вырвал ее из-под единственнойоставшейся полоски скотча; остальные оторвало. Он продолжал идти на север из-завторой записки, которую нашел на доске объявлений в муниципалитете, на тричетверти скрытую полной надежд запиской Айрис Нолан своей сестре. В обеихзаписках его сын написал одно и то же, большими буквами: «ПОЖАЛУЙСТА ПРИДИ ИЗАБЕРИ МЕНЯ».

Если он опоздал с тем, чтобы забрать Джонни, он, возможно,не опоздал с другим: мог увидеть его и сказать, что пытался. Мог продержатьсядостаточно долго, чтобы это сделать, пусть они бы и заставили еговоспользоваться одним из сотовых телефонов.

Что же касалось платформ и тысяч наблюдающих людей…

— В Кашваке нет футбольного стадиона, — сказал он.

Но в голове тут же прошептал голос Джордана: Это виртуальныйстадион.

Клай оттолкнул этот голос в сторону. Вытолкал из головы. Онпринял решение. Безумие, конечно, но теперь это был безумный мир, то есть онжил в полном соответствии с законами этого мира.

Без четверти три, со стертыми ногами и насквозь промокший,несмотря на куртку с капюшоном, которую он взял в доме смотрителя музея в Спрингвейле,Клай вышел к шоссе 160. Перекресток забили столкнувшиеся автомобили, и теперь кним присоединился «корветт», который промчался мимо него в Норт-Шепли.Водитель, похоже, вышиб головой стекло и теперь висел на дверце, головой вниз,с болтающимися руками. Когда Клай попытался поднять мужчину и заглянуть ему влицо, чтобы понять, жив ли он, верхняя половина туловища вывалилась па дорогу,таща за собой кишки. Клай добрел до телеграфного столба, уперся в него лбом,который вдруг стал очень горячим, и блевал, пока в желудке ничего не осталось.

На другой стороне перекрестка, там, где шоссе 160 уходило насевер, находился небольшой магазинчик «Всякая всячина». Надпись на витринеобещала «ИНДЕЙСКИЕ СЛАДОСТИ В САХАРНОМ СИРОПЕ „НИК-НАК“. Чувствовалось, что магазинчикграбили не раз и не два, однако крыша сохранилась и могла уберечь как от дождя,так и от нежданного ужаса, с которым он только что столкнулся. Клай вошел вмагазин и сидел, низко опустив голову, пока не почувствовал, что более илименее пришел в себя и опасность грохнуться в обморок миновала. В магазинчикележали трупы, в нос бил характерный запах, но кто-то накрыл брезентом все,кроме двух, и эти два по крайней мере не развалились на части. Пивнойшкаф-холодильник разбили вдребезги и опустошили, а вот автомат спрохладительными напитками только разбили. Клай взял банку имбирного пива ивыпил большими глотками, останавливаясь лишь для того, чтобы рыгнуть. Икакое-то время спустя самочувствие его улучшилось.

Ему отчаянно недоставало Тома и Джордана. Бедолага,закончивший жизнь на этом перекрестке, и его соперник были единственнымиспринтерами, которых он видел в ту ночь, и ему не встретилась ни одна группабеженцев. Так что всю ночь он провел в компании с собственными мыслями. Может,погода в эту ночь не способствовала пешим походам, может, теперь нормипутешествовали днем. Почему нет, если мобилоиды перешли от убийств к обращениюв себе подобных.

Он вдруг осознал, что в эту ночь не слышал стадной музыки,как называла ее Алиса. Может, все стада находились к югу отсюда, за исключениемодного большого (он не сомневался, что оно должно быть большим), стараниямикоторого норми становились мобилоидами. Клай не возражал. Возможность неслышать «Я надеюсь, ты танцуешь» и «Тему из „Летнего места“ он воспринимал какмаленький подарок.

Он решил, что будет идти еще максимум час, а потом найдетместо для ночлега. Холодный дождь добивал его. Он покинул «Всякую всячину», непосмотрев ни на разбитый «корветт», ни на человеческие останки рядом с ним.

Но шагал он чуть ли не до рассвета, отчасти потому что дождьперестал, но в основном по другой причине: найти крышу над головой на шоссе 160оказалось не таким простым делом. Наконец, в половине пятого, он миновалпробитый пулями щит-указатель, на котором прочитал: «ВЪЕЗД В ГЕРЛИВИЛЛ, ПОСЕЛОКГОРОДСКОГО ТИПА БЕЗ ПРАВА САМОУПРАВЛЕНИЯ». А десять минут спустя добрался доградообразующего предприятия Герливилла, каменоломни — громадного карьера снесколькими сараями, мокрыми от дождя грузовиками и гаражом. Клай подумал отом, чтобы провести ночь в одном из сараев, потом решил, что найдет себечто-нибудь получше, и продолжил путь. Он по-прежнему не видел путников и неслышал стадной музыки, даже издалека. Возможно, остался последним человеком навсей Земле.

В этом Клай ошибся. Через десять минут после того, каккаменоломня осталась позади, он поднялся на холм и увидел внизу маленькийгородок. Первым на его пути оказалось здание «Добровольной пожарной командыГерливилла» (на доске объявлений он прочитал: «НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРО СДАЧУ КРОВИ НАХАЛОУИН». Должно быть, к северу от Спрингвейла никто не мог написать это словоправильно). Перед зданием, лицом друг к другу, стояли двое мобилолюдей рядом спередним бампером грустного вида старенькой пожарной машины, которая, возможно,была новой еще во времена Корейской войны.

Они медленно повернулись к Клаю, когда он направил на нихлуч фонаря, потом вновь уставились друг на друга. Мужчины, один лет двадцатипяти, второй — в два раза старше. В том, что они — мобилоиды, сомнений быть немогло. Грязная одежда, буквально расползавшаяся на них, порезанные ипоцарапанные лица. У молодого серьезно обгорела одна рука. У того, что старше,левый глаз блестел из-под раздувшихся и воспаленных век. Но внешний видмобилоидов значения не имел. А что имело, так это ощущения, которые Клайиспытывал в тот момент: те самые трудности с дыханием, которые он ужечувствовал, когда находился с Томом в офисе автозаправочной станции «СИТГО»,куда они зашли, чтобы взять ключи от грузовиков-цистерн с пропаном. Ощущенияэти говорили о некой нарастающей силе.