Прибыв один и очутившись в незнакомой толпе, я сначалапристроился в уголке стола и начал ставить мелкими кушами и так просидел часадва, не шевельнувшись. В эти два часа шла страшная бурда — ни то ни се. Япропускал удивительные шансы и старался не злиться, а взять хладнокровием иуверенностью. Кончилось тем, что за все два часа я не проиграл и не выиграл: изтрехсот рублей проиграл рублей десять — пятнадцать. Этот ничтожный результатобозлил меня, и к тому же случилась пренеприятная гадость. Я знаю, что за этимирулетками случаются иногда воры, то есть не то что с улицы, а просто изизвестных игроков. Я, например, уверен, что известный игрок Афердов — вор; он итеперь фигурирует по городу: я еще недавно встретил его на паре собственныхпони, но он — вор и украл у меня. Но об этом история еще впереди; в этот жевечер случилась лишь прелюдия: я сидел все эти два часа на углу стола, а подлеменя, слева, помещался все время один гниленький франтик, я думаю, из жидков;он, впрочем, где-то участвует, что-то даже пишет и печатает. В самую последнююминуту я вдруг выиграл двадцать рублей. Две красные кредитки лежали передомной, и вдруг, я вижу, этот жиденок протягивает руку и преспокойно тащит однумою кредитку. Я было остановил его, но он, с самым наглым видом и нисколько невозвышая голоса, вдруг объявляет мне, что это — его выигрыш, что он сейчас сампоставил и взял; он даже не захотел и продолжать разговора и отвернулся. Какнарочно, я был в ту секунду в преглупом состоянии духа: я замыслил большую идеюи, плюнув, быстро встал и отошел, не захотев даже спорить и подарив емукрасненькую. Да уж и трудно было бы вести эту историю с наглым воришкой, потомучто было упущено время; игра уже ушла вперед. И вот это-то и было моей огромнойошибкой, которая и отразилась в последствиях: три-четыре игрока подле насзаметили наше препинание и, увидя, что я так легко отступился, вероятно,приняли меня самого за такого. Было ровно двенадцать часов; я прошел вследующую комнату, подумал, сообразил о новом плане и, воротясь, разменял убанка мои кредитки на полуимпериалы. У меня очутилось их сорок с лишком штук. Яразделил их на десять частей и решил поставить десять ставок сряду наZéro,[66] каждую в четыре полуимпериала, одну за другой. «Выиграю — моесчастье, проставлю — тем лучше; никогда уже более не буду играть». Замечу, чтово все эти два часа Zéro ни разу не выходило, так что под конец никтоуже на Zéro и не ставил.

Я ставил стоя, молча, нахмурясь и стиснув зубы. На третьейже ставке Зерщиков громко объявил Zéro, не выходившее весь день. Мнеотсчитали сто сорок полуимпериалов золотом. У меня оставалось еще семь ставок,и я стал продолжать, а между тем все кругом меня завертелось и заплясало.

— Переходите сюда! — крикнул я через весь стол одномуигроку, с которым давеча сидел рядом, одному седому усачу, с багровым лицом иво фраке, который уже несколько часов с невыразимым терпением ставил маленькимикушами и проигрывал ставку за ставкой, — переходите сюда! Здесь счастье!

— Вы это мне? — с каким-то угрожающим удивлением откликнулсяусач с конца стола.

— Да, вам! Там дотла проиграетесь!

— Не ваше это дело, и прошу мне не мешать!

Но я уже никак не мог выдержать. Напротив меня, через стол,сидел один пожилой офицер. Глядя на мой куш, он пробормотал своему соседу:

— Странно: Zéro. Нет, я на Zéro не решусь.

— Решайтесь, полковник! — крикнул я, ставя новый куш.

— Прошу оставить и меня в покое-с, без ваших советов, —резко отрезал он мне. — Вы очень здесь кричите.

— Я вам добрый же совет подаю; ну, хотите пари, что сейчасже выйдет опять Zéro: десять золотых, вот, я ставлю, угодно?

И я выставил десять полуимпериалов.

— Десять золотых, пари? это я могу, — промолвил он сухо истрого. — Держу против вас, что не выйдет Zéro.

— Десять луидоров, полковник.

— Каких же десять луидоров?

— Десять полуимпериалов, полковник, а в высоком слоге —луидоров.

— Так вы так и говорите, что полуимпериалов, а не извольтешутить со мной.

Я, разумеется, не надеялся выиграть пари: было тридцатьшесть шансов против одного, что Zéro не выйдет; но я предложил,во-первых, потому, что форсил, а во-вторых, потому, что хотелось чем-то всехпривлечь к себе. Я слишком видел, что меня никто здесь почему-то не любит и чтомне с особенным удовольствием дают это знать. Рулетка завертелась — и каково жебыло всеобщее изумление, когда вдруг вышло опять Zéro! Даже всеобщийкрик раздался. Тут слава выигрыша совершенно меня отуманила. Мне опятьотсчитали сто сорок полуимпериалов. Зерщиков спросил меня, не хочу ли яполучить часть кредитками, но я что-то промычал ему, потому что буквально ужене мог спокойно и обстоятельно изъясняться. Голова у меня кружилась и ногислабели. Я вдруг почувствовал, что страшно сейчас пойду рисковать; кроме того,мне хотелось еще что-нибудь предпринять, предложить еще какое-нибудь пари,отсчитать кому-нибудь несколько тысяч. Машинально сгребал я ладонью мою кучкукредиток и золотых и не мог собраться их сосчитать. В эту минуту я вдругзаметил сзади меня князя и Дарзана: они только что вернулись с своего банка и, какузнал я после, проигравшись там в пух.

— А, Дарзан, — крикнул я ему, — вот где счастье! Ставьте наZéro!

— Проигрался, нет денег, — ответил он сухо; князь жерешительно как будто не заметил и не узнал меня.

— Вот деньги! — крикнул я, показывая на свою золотую кучу, —сколько надо?

— Черт возьми! — крикнул Дарзан, весь покраснев, — я,кажется, не просил у вас денег.

— Вас зовут, — дернул меня за рукав Зерщиков.

Звал меня уже несколько раз и почти с бранью полковник,проигравший мне пари десять империалов.

— Извольте принять! — крикнул он весь багровый от гнева, — яне обязан стоять над вами; а то после скажете, что не получили. Сосчитайте.

— Верю, верю, полковник, верю без счету; только, пожалуйста,так на меня не кричите и не сердитесь, — и я сгреб кучку его золота рукой.

— Милостивый государь, я вас прошу, суйтесь с вашимивосторгами к кому другому, а не ко мне, — резко закричал полковник. — Я с вамивместе свиней не пас!

— Странно пускать таких, — кто такой? — юноша какой-то, —раздавались вполголоса восклицания.

Но я не слушал, я ставил зря и уже не на Zéro. Япоставил целую пачку радужных на восемнадцать первых.

— Едем, Дарзан, — послышался сзади голос князя.

— Домой? — обернулся я к ним. — Постойте меня, вместевыйдем, я — шабаш.