– Много всякого, – уклончиво ответил я и, кивнув на Индиго, спросил: – Он нынче «добрый коп», да?

Индиго молча глядел на меня сверху вниз.

– Ну. – Тамара похлопала меня по щеке, чтобы не отвлекался. – Говори, почему сбежал? Что случилось?

– Ну, поскольку наш договор скоро прикажет долго жить, я решил заиметь себе небольшое преимущество, – сказал я. – Ведь каждый из вас может запросто прикончить меня голыми руками. А лаборатория семнадцать уже совсем близко, вот я и начал опасаться, что вы захотите, скажем так… проредить ряды участников. Отсеять лишних. Это бы вам упростило задачу.

– Да неужели, – холодно бросила Тамара.

– Слушай, если я сяду, ты опять кинешься меня душить?

Она сердито зыркнула, но чуть подвинулась, давая возможность приподняться и сесть. Что я и сделал. Наскоро оглядевшись, понял: Тамара затащила меня в какую-то кладовку. И сбежать можно только одним способом: внезапно овладеть навыками рукопашного боя настолько, чтобы вырубить одновременно лейтенанта и Посланника. Индиго красноречиво занял позицию возле единственного выхода.

– Ну вот и все, да? – поинтересовался я, кивнув на закрытую дверь. – А я так надеялся не сойти с дистанции первым.

– Черт возьми, Шон, мы не собираемся тебя тут казнить! – поморщилась Тамара. – Ты сдал нам свой единственный козырь, рассказав, где Камень, а потом встал между нами и верной смертью. И если надеешься убедить меня, что сделал это ради блефа, чтобы первым добраться до Камня и надуть нас, то…

Она умолкла, закусила губу.

Почти поверила, дошло до меня. Она почти поверила в эту чушь. И испугалась – это Огнеглазка-то, которая ничего не боится!

Индиго пристально, молча смотрел, и этот спокойный взгляд без всяких слов рушил мою решимость.

– Шон, мы думали, ты мертв, – сказала Тамара. Невозмутимым, ровным тоном, но это почему-то подействовало на меня сильнее любой отповеди.

Моя воля, и без того хлипкая, как мокрая бумага, расползалась… собственно, как мокрая бумага. Не выдержав, я признался:

– Я мертв.

72. Вся правда

– Поясните, – потребовал Индиго.

Первый раз он обратился ко мне с тех пор, как я ушел, оставив его, умирающего, на попечении Тамары. Не считая, конечно, жутких видений, которые подсовывал мне Сновидец. Голос был осипший, надтреснутый. Вспомнилось: сильная кровопотеря вызывает обезвоживание.

– Мы перенесли вас в убежище, и я пошел затереть кровавый след, – начал я. Тамара кивнула: это она видела своими глазами. – Чтобы нас по нему не нашли. Когда вышел в коридор, услышал Сновидцев. Я понимал, что нам от них не убежать… а вы уже потеряли сознание. Не найдя никого в серверной, боты продолжили бы поиск и добрались бы до нас. Но если там кто-то будет, подумал я, то они, возможно, остановятся. И позволил им себя обнаружить.

– Но ты же живой, – не поняла Тамара.

– Это вопрос времени. Они все еще у меня внутри.

Тамара отшатнулась. Индиго, наоборот, шагнул ко мне, протянул руку. Его лицо исказила боль.

– Нет, – прошептал я каким-то чужим голосом, и Индиго замер, – не прикасайтесь.

Он моргнул и чуть отошел, опуская руку.

– Не понимаю, почему ты до сих пор в сознании, – проворчала Тамара, глядя в пол.

Огнеглазка в своем репертуаре: непременно хочет разобрать все по косточкам.

– Попав в организм, Сновидец порождает очень реалистичные галлюцинации. Они прекратятся, только если убедить его искусственный разум, что Философский Камень тебя не интересует. Это не удалось никому из тех, в чьи тела они проникали: компьютер знает только один язык, аменг, а из твоей группы на нем никто не говорил. Я убедил его меня отпустить, но боты остались внутри. Как скоро они меня убьют, неизвестно.

– А почему вы вообще решили, что они вас убьют? – спросил Индиго.

– Голова от них болит так, словно вот-вот расколется, – чуть ли не со стыдом признался я.

У Тамары на скулах заходили желваки. Индиго медленно опустился на пол, сел напротив нас.

– Эти боты исходно создавались, чтобы устранять и предотвращать неполадки, – сказал он, – но кто-то переделал, чудовищно исказил их, научив не восстанавливать, а убивать.

– Когда я очнулся, меня нашел Бенни, – продолжал я, – вы оба его помните, но не знаете, что… он мой единственный выживший земляк, из Итаки. Больше никого не осталось. Он мне почти как брат – разве я мог не пойти с ним?

Судя по лицу Индиго, он был потрясен. Я не понял почему и уже хотел спросить, но тут Тамара вскинула голову.

– Значит, вот зачем вам двоим понадобился Камень? Решили разбогатеть, а?

Глаза-фонарики гневно сверкали. Я недобро сощурился в ответ:

– Вас бы я ради денег не предал.

– Так почему же тогда сбежал? Объясни, Шон, мы хотим понять.

– Мы с Бенни дали друг другу обещание, – сказал я. – Заключили договор, почти как у нас с вами, только… навсегда. После падения Кийстрома у нас ничего не осталось. Ни родных, ни друзей, ни денег… вообще ничего. И мы поклялись, что станем братьями, будем защищать друг друга от смерти. Заботиться друг о друге и только потом о себе. Понимаешь?

Тамара кивнула.

Я перевел дух и продолжил:

– Мы занялись контрабандой. И отлично сработались: я мог говорить на одном языке почти с кем угодно, а Бенни постоянно измышлял новые способы обмануть республиканскую полицию. Поскольку у нас не было гражданства, то для Республики мы как бы и не существовали: толком не отследишь, а если поймают, то и выслать некуда. Так что местные власти обычно не хотели с нами возиться. Но во время последней ходки мы чуть не попались. Нас преследовали копы, и один, особенно упорный, увязался за нами до того самого старого дома на Парнасе, где мы скрывались. Бенни хотел его убить, чтобы нас не выследили, но этот коп был совсем ребенком, младше нас. Понимаешь?

Тамара промолчала.

– Я понимаю, – хрипло произнес Индиго.

Почему-то мне стало гораздо легче, когда это сказал именно он. Да, я и раньше знал, что сделал правильный выбор и поступил так, как нужно. И что сделал бы это снова, если бы пришлось. Позволив Бенни убить того парня, я бы сам себя потом сгрыз. Но от последствий своего решения страдал до сих пор. И Бенни то и дело гнобил меня за это, и Квинт считала мой тогдашний выбор проявлением слабости. А теперь, когда Индиго сказал, что понимает, меня словно отпустило.

– Поэтому я дал ему уйти, – продолжал я, – а он вернулся, и очень скоро. Мы не успели сбежать, и нас арестовали. Тот коп, скорее всего, сынок какого-то чиновника. Кроме контрабанды, на нас собирались повесить кражу и попытку убийства, поскольку Бенни все время твердил, что копа надо было прикончить.

– Но суда не было, – медленно произнесла Тамара. Так, словно откуда-то