Сердце забилось так часто, что Штефану с трудом удавалось дышать, а перед глазами все плыли яркие разноцветные круги, увлекая его в какой-то невероятный магический танец. Кружилось все: комната, мебель, шторы, книги… И он сам кружился, втягиваемый в сверкающий водоворот. Сознание ускользало, и как он ни пытался ухватиться за реальность, радужные круги подхватили его, спеленали по рукам и ногам и утянули в безвременье.

***

Илинка

В столицу мы прибыли на рассвете.

Когда портал перенес нас с арнами в Главную портальную Олендена, я не смогла сдержать вздох удивления. Раньше мне доводилось слышать о роскоши и богатстве главного города империи, но я даже представить не могла, насколько они велики. Магический порт, которым могли пользоваться только самые знатные имперцы, был украшен золотом и изумрудами, а кристаллы, служащие для переноса, сверкали сильнее самых драгоценных камней.

– Дариллий, – видя мой интерес, пояснил Эйзер. – Редкий и дорогой камень, добываемый только в Варнии. Именно из-за него столько лет шла война.

– Выходит, утверждение о том, что Варния вероломно напала на империю – ложь?

– Конечно, – кивнул идущий рядом Хант. – Выдумка политиканов. Видите ли, миледи, в основе любой войны всегда лежат низменные интересы. Но они ведь слишком неприглядны, а потому их обязательно лакируют какой-нибудь красивой идеей.

Он взял меня под руку, склонился к моему лицу и тихо добавил:

– Только об этом никто не говорит вслух, миледи. Понимаете меня?

– Я не из говорливых, лорд Хант, – улыбнулась в ответ.

– Да, я заметил, – кивнул тот, помогая мне спуститься со ступеней.

В столице было по-летнему жарко. И солнце светило так ярко, что я, выйдя из здания порта, поневоле зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела перед собой мужа и почувствовала, как радостно забилось сердце. Он пришел! Штефан ждал меня и пришел встретить!

– Миледи, – мне достался короткий официальный поклон, но взгляд, что не отрывался от моего лица, сказал мне все, чего не смогли бы заменить и тысячи слов.

– Милорд, – я ответила кнессом, и моя рука тут же оказалась в ладонях мужа. Солнце засияло в душе, и я замерла, купаясь в тепле такого долгожданного прикосновения, радуясь, что мы со Штефаном снова вместе и теперь, когда проклятие снято, его зверь больше не будет меня ненавидеть...

– Что это? – резкий вопрос заставил меня вынырнуть из сладких мечтаний.

Штефан смотрел на тонкую белую полосу, оставшуюся на моем запястье после жертвоприношения, и хмурил брови. – Кто это сделал?

Его взгляд загорелся алым, а на щеках заходили желваки.

– Это так, пустяки, – я попыталась вытащить руку, но нажим пальцев усилился. – Просто порез, ничего страшного.

– Порез? – недоверчиво переспросил Штефан и поглядел на меня с сомнением. Прошла минута, за ней – другая, а супруг так и не отпускал моей руки.

– Штефан, все в порядке, правда, – я погладила обтянутое тонким сукном плечо супруга. – Тебе не о чем волноваться.

– Да? – недоверчиво протянул муж, и я поняла, что не смогла развеять его сомнения. – Что ж, мы потом обязательно об этом поговорим. Хант, дружище, рад тебя видеть, – не отпуская моей руки, обернулся он к стоящим в стороне арнам. – И тебя, Эйзер.

– А мы думали, тебя тут в темнице держат, – хмыкнул Эйзер. – На подмогу торопились.

– Что остальные?

– Через сутки будут в столице, – ответил Хант и подошел ближе. – Рад встрече, Штефан. А ещё больше рад тому, что ты не гниешь в оленденской тюрьме.

– А уж я как рад, – усмехнулся Штефан, и его пальцы снова погладили мой шрам. – Живко! – позвал он слугу. – Веди лошадей.

Шустрый остроглазый парнишка мигом отвязал трех лошадей и подвел их к нам.

– Поедешь со мной, – тихо сказал Штефан, заметив мой вопросительный взгляд.

– Что ж, поглядим, изменилась ли столица, пока нас не было, – лицо Эйзера осветила улыбка.

Арны легко вскочили на коней, муж протянул руку и поднял меня к себе, и мы не торопясь поехали по широким улицам Олендена.

Я рассматривала огромные дома, вымощенные даосским камнем мостовые, богато украшенные витрины магазинов и магических лавок, а сама прислушивалась к мерному дыханию мужа и осознавала, как же я соскучилась. По рукам, что сейчас обнимали меня бережно и надежно, по губам, которые невесомо касались моих волос, по ощущению крепкой груди, на которую я опиралась…

– Как же долго тебя не было, – тихо сказал Штефан, и я поняла, что он чувствует то же самое.

– Когда нас ждет император?

– Завтра.

– Так у нас впереди целый день!

– И длинная ночь, – в голосе мужа послышалось предвкушение.

– Да, и длинная ночь, – согласилась я.

***

– Штефан…

Шепот срывается и растворяется в жарком воздухе спальни.

– Эли! – слышу в ответ. – Моя Эли…

Муж не торопится. Он покрывает поцелуями тело, касается самых чувствительных мест, а его пальцы хозяйничают внутри, вырывая из моей груди протяжные стоны. Я выгибаюсь, подставляя настойчивым губам шею, напрягшиеся соски, а внизу живота уже горит то невероятное, что предвещает самое желанное, самое сокровенное, то, о чем не принято говорить, но что заставляет терять голову и вынуждает забыть о скромности.

– Штефан…

Муж прикусывает мочку уха, оглаживает бедра, раздвигает мои ноги шире и одним движением соединяет наши тела в упоительной, сметающей все прежние недоразумения близости.

– Эли…

Одно движение следует за другим, и каждое из них дарит мне то, что ценнее всего на свете: нас с супругом больше ничто не разделяет, зверь смирился, принял выбор Штефана и теперь не будет нам мешать.

Я сжимаю могучие плечи, касаюсь шрамов, глажу их и чувствую, как по щекам текут слезы. Они не от горя – от радости. От той захлестывающей, сметающей былые обиды радости, что остро отзывается в сердце и щедро переливается через край, соединяя наши души так же, как соединяются в близости тела.

– Штефан…

Как же я соскучилась! Как мне не хватало этих прикосновений, страсти, любви! Как я боялась, что никогда больше не смогу приблизиться к мужу…

Но проклятие спало, и мы снова можем быть вместе, дарить друг другу свою любовь и наслаждаться тем, что доступно только двоим.

Движения становятся все быстрее, сознание ускользает, и остается страсть, чистая, незамутненная ненужными сожалениями страсть.

– Штефан!

Горячая волна подхватывает меня и накрывает с головой. Она сбивает дыхание, кружит в разноцветном водовороте, топит в наслаждении. И я полностью отдаюсь тому шторму, что бушует внутри. Он грозный и нежный одновременно, этот безумный шторм. И мне кажется, что он никогда не утихнет, но волна, вознесшая меня на самую вершину, неожиданно падает вниз. Тело становится мягким, будто расплавленное масло, и невесомым. Кажется, я не чувствую ни ног, ни рук, и только сердце колотится быстро-быстро, взахлеб.