– Разумеется, Ваше величество.

На лице Штефана не дрогнул ни один мускул – оно было твердым, будто застывшим. И руки – крупные мускулистые руки, которые умели быть такими нежными и чуткими – сейчас казались тяжелыми и неподвижными.

– Это хорошо, – произнес монарх, и мне почудился в его словах намек.

В этот момент в зал вошел Лорд Хранитель Большой печати. Он низко поклонился и, подойдя к императору, что-то тихо сказал.

– Значит, верны, – повторил Георг, а потом чуть сместился на троне и уставился на Штефана гипнотизирующим змеиным взглядом. – Тогда почему мне говорят о том, что вы собираете войско и желаете свергнуть меня с трона?

– Боюсь, вас ввели в заблуждение, Ваше величество.

Штефан держался спокойно и уверенно, а у меня от волнения в горле комок встал. Если Георг обвинит моего мужа в измене… Создательница, смилуйся над нами!

– А как же пятнадцать арнов, что вместе с пятью тысячами солдат идут на столицу? Или это обычная прогулка?

– Они всего лишь хотят выразить вам свое почтение, Ваше величество.

Штефан не дрогнул, но я ощутила его тревогу.

– А вот у лорда Гершина другие сведения, – не отступал император. – По донесениям его агентов, вооруженные воины, расположившиеся лагерем в сутках пути от Олендена – ни что иное, как попытка нас запугать. Что скажете, леди Крон, – повернулся он ко мне. – Способен ваш супруг на предательство и измену?

– Ваше величество, полагаю, это я виновата в произошедшем, – я смело посмотрела на Георга. – Лорды гостили в Белвиле, когда Ваше величество изъявили желание меня увидеть. Но поскольку моего супруга не было, они все вызвались сопроводить меня в столицу. А заодно и передать Вашему величеству свое почтение и любовь. Кстати, боюсь, сведения ваших советников неверны. Никаких пяти тысяч воинов нет, есть всего лишь сотня стражников, состоящих в охране.

Я заметила, как дрогнули тонкие губы.

– Выходит, это не мятеж? – император впился в меня взглядом.

– Нет, Ваше величество, – вместо меня твердо ответил Штефан.

В зале стало тихо. Георг поглаживал один из украшающих трон лисьих хвостов и задумчиво смотрел на моего мужа.

– Можете идти, – неожиданно резко сказал он и махнул рукой. – Мы удовлетворены.

– Ваше величество, – Штефан склонил голову, я сделала кнесс.

И тут император неожиданно добавил: – Передайте своему сопровождению, что мы тронуты их сыновней любовью, леди Крон, и посылаем им свое благословение.

Он посмотрел на меня и тут же отвернулся к лорду Гершину, взяв у того из рук какие-то бумаги.

– Ваше величество.

Я склонилась ещё ниже, а потом поднялась, и мы со Штефаном покинули Лисий зал.

– Ничего не говори, – еле слышно произнес муж, пока мы шли через толпу придворных. – И не смотри по сторонам.

Я чувствовала на себе любопытные взгляды, слышала тихие шепотки, ощущала чужой интерес. И изо всех сил старалась удержать на лице невозмутимое выражение. Трудное занятие.

Мне показалось, что пока мы дошли до выхода из дворца, нас успели рассмотреть все, кто там находился. Олденцы разглядывали Штефана беззастенчиво, жадно, не скрываясь. Пару раз я слышала унизительные высказывания, но муж крепко держал меня за руку и уверенно вел вперед по анфиладе залов, не позволяя ответить зарвавшимся имперцам.

Я шла с ним рядом, высоко вскинув голову и сдерживая клокочущую внутри ярость. Олденская знать ни в чем не уступала своему правителю, она была такой же двуличной и мерзкой.

Когда мы выбрались за ворота дворца, мне показалось, что я впервые за долгое время смогла вздохнуть полной грудью.

– Трогай, – велел Штефан вознице и захлопнул дверцу кареты. А потом взял мою руку, крепко сжал ее и поднес к губам. – Ты была великолепна, Эли, – поцеловав запястье, сказал он. – Я тобой горжусь.

Эта похвала заставила мои щеки зардеться.

– А теперь рассказывай, – посерьезнел муж, и его пальцы снова прошлись по тонкой ниточке шрама. – Откуда это?

Создательница! А я-то думала, что супруг поверил в мою выдумку о порезе. По крайней мере, вчера он не пытался меня расспрашивать. Да нам и некогда было – сначала Штефан долго беседовал с арнами за закрытыми дверями кабинета, а потом… А потом нам было совсем не до разговоров.

– Я жду, – в синих глазах мелькнули алые искры. – Правду, Элиния.

Я смотрела, как они разгораются все ярче, видела выглядывающего из алого сияния зверя, но больше не чувствовала от него угрозы. Вчерашняя ночь полностью нас примирила.

– Элиния? – поторопил Штефан.

И я рассказала. И о том, как услышала таинственный стук, и о жертвеннике, и об Арауре. И о душе Белвиля, что в жертвенном камне томилась.

Арн слушал молча, не перебивая меня и не задавая вопросов. Лишь однажды, когда я рассказывала о том, как разрезала руку, чтобы напоить алтарь своей кровью, Штефан сильнее стиснул мои пальцы, и глаза его ярко блеснули.

– Значит, легенды не лгали, – напряженно сказал он.

– Выходит, что так.

– Говоришь, тебе Микош помог?

– Да. Правда, он так и не признался, откуда старый язык знает.

– Вот и мне интересно, как безграмотный конюх сумел древний стобардский разобрать, – в голосе мужа зазвучали какие-то незнакомые нотки. – Ладно. Разберемся, – решительно произнес Штефан и добавил: – Вот попадем домой, и во всем разберемся.

Он выглянул в окно.

– А когда мы туда попадем? – спросила я.

Оставаться в столице мне не хотелось. Пусть Оленден и называли самым блистательным городом мира, но я видела за его красотой лишь боль и кровь разграбленных стран и покоренных империей народов. Да и недавний визит во дворец оставил в душе ощущение гадливости и страха. Не нравилось мне, как император на Штефана смотрел. И запах смерти, что в Тер-Кауре витал – тоже.

– Скоро, – ответил супруг.

Карета остановилась перед коваными воротами особняка.

– Очень скоро, – повторил Штефан, помогая мне спуститься с подножки и подняться по ступеням.

– Мы уезжаем. Гойко, зови Давора, через полчаса мы должны быть за пределами Олендена, – войдя в дом, громко сказал муж.

Вестовой, вскочивший при нашем появлении с кресла, просиял и радостно воскликнул:

– Наконец-то! Давно пора. В Стобарде нас, небось, уже заждались.

Он широко улыбнулся и рванул к лестнице, а я усмехнулась. Штефан рассказал мне о том, что Гойко понравилась Златка. Видно, соскучился вестовой по зазнобе, торопится предложение сделать.

– Давор! – послышался его громкий крик. – Просыпайся, толстое брюхо. Домой пора! Мы возвращаемся в Стобард!