ты. И конечно же, Церковь. Даже если бы я захотел дать ход этому делу – между прочим, я не собираюсь этого делать, – оно выходит за рамки моей компетенции. А теперь оставь нас. И покрой голову, ты выглядишь неприлично.

– Я так легко не сдамся, – упрямо сказала Мария. – Я хочу видеть хакима!

– Я и есть хаким, – ледяным и не терпящим возражений голосом произнес судья.

Сначала у Марии начались жуткие спазмы, потом – кровотечение. Она испытала невероятное облегчение, но все равно рыдала, рыдала как ребенок, сама не понимая почему. Последнее время она вообще часто плакала без причины: когда любовалась закатом, ела сыр или смотрела, как играют дети. Плакала из-за всяких глупостей, по мелочам. От слез ей не становилось легче, они как будто лишали ее сил.

Набравшись смелости и борясь со смущением, Якобус попытался подарить ей морских ракушек, чтобы развеять ее тоску.

– Оставь меня в покое! – ответила она. – Уходи!

Он ушел, повесив голову, и ей стало еще хуже, но она ничего не могла с собой поделать.

Мария отправилась во дворец епископа в Биргу. Входная дверь была солидная и тяжелая, высотой с ее дом. Во дворе Мария подошла к слуге и спросила, где можно найти епископа. Слуга показал ей на небольшой дверной проем в дальней части двора, за садом.

Заглянув туда, Мария увидела ризничего, расставлявшего свечи в шкафу. Она попросила аудиенции у епископа, но не стала рассказывать ризничему, в чем дело, и тот приказал ей убираться.

– Я не уйду. Скажите ему, что дело касается одного из его священников. У меня есть жалоба.

– Да, дитя? И в чем же состоит твоя жалоба?

– Я буду говорить только с самим епископом.

– Значит, ты не будешь говорить ни с кем! У его преосвященства есть дела поважнее!

Марии удалось спрятаться в саду. После полудня она увидела, что епископ идет в ризницу. Выскочив из своего укрытия, она напугала его. Ризничий злобно посмотрел на нее, но Мария не обратила на это внимания и спокойно обратилась к Кубельесу:

– Меня зовут Мария Борг. Ваш священник, отец Сальваго, взял меня силой и обесчестил. Я хочу знать, что вы собираетесь с этим делать.

– Это очень серьезное обвинение, дитя мое, – помрачнел епископ.

– Просто спросите его об этом, ваше преосвященство. Это все, чего я прошу.

– Не сомневайся, обязательно спрошу.

Мария ожидала, что он посмеется над ней или грубо откажет, как и все остальные, поэтому его искренний и простой ответ застал ее врасплох.

– Спасибо вам, ваше преосвященство, – сбивчиво поблагодарила она епископа и, обнадеженная, ушла.

Кубельес тут же вызвал Сальваго к себе. Священник исхудал, черты лица заострились. Под глазами проступили темные круги. Руки слегка дрожали. Было видно, что он не спал несколько дней кряду.

– Я приболел, ваше преосвященство, – ответил Сальваго на вопрос епископа о здоровье. – Небольшая лихорадка, вот и все. Скоро пройдет.

Кубельес не стал подбирать выражения и напрямую предъявил Сальваго обвинения Марии. Священник посмотрел епископу прямо в глаза, твердо и уверенно.

– Дитя сошло с ума, – ответил он. – Я просто учил ее читать.

– Читать?! Девчонку? Зачем?

– Это было очень глупо с моей стороны, ваше преосвященство. Вина лежит исключительно на мне, и теперь я это понимаю. Боюсь, она привязалась ко мне. Стала приставать, но я отверг ее, и теперь она обезумела от гнева.

Епископ задумчиво посмотрел на него. Кубельес считал Сальваго надежным и преданным слугой Церкви, хорошим пастырем для прихожан, который без устали трудился над тем, чтобы людям в приходе Святой Агаты лучше жилось, и доказательств тому было много. Никаких слухов и сплетен о нем не ходило, потому что иначе епископ обязательно знал бы об этом. У Кубельеса не было никаких оснований сомневаться в его словах.

– Это все очень неприятно, – произнес епископ. – Потому что я собирался поговорить с вами совсем по другому вопросу. Я получил письмо от архиепископа. Он написал мне, что уже поставил вас в известность о том, что следующей весной им понадобится священник, хорошо владеющий французским, немецким и латынью, – сообщил он Сальваго, который хорошо умел читать и писать на всех трех языках, а также на мальтийском, сицилийском и двух диалектах итальянского. – Я так понимаю, необходимо провести научные изыскания в Святом Престоле по поручению Тридентского собора. Времени это должно занять около трех лет, возможно, больше. Поручение небольшой важности, но крайне почетное. Он направил мне запрос, понимая, что, как ни жаль мне будет с вами расставаться, я, разумеется, дам свое благословение. – Епископ задумчиво посмотрел на Сальваго. – Честно говоря, если это дело будет предано огласке, мы окажемся в крайне неловкой ситуации.

Пораженный, Сальваго опустил глаза и скромно произнес:

– Я потрясен вашей чуткостью, ваше преосвященство. Надеюсь, что смогу оправдать ваше доверие. Девчонка больше не станет нас беспокоить. Я хорошо ее знаю. Она поймет, что встала на путь зла, и свернет с него ради спасения своей бессмертной души!

– Будьте добры, проследите за этим, – кивнул Кубельес.

Следующим утром Мария появилась в церкви и наблюдала за ним с высокомерием и обвинением во взгляде. Он провел службу, а потом послал за Марией пономаря. Тот привел ее к нему с черного хода и тут же откланялся. Сальваго плотно прикрыл дверь. Мария изо всех сил старалась не подавать виду, как ей страшно.

Он подошел к ней вплотную и, вперив в нее взгляд, спросил:

– Я смотрю, у тебя было много дел, Мария?

– Да, – не отводя взгляда, кивнула она.

– Ты вмешиваешься в дела куда более великие, чем ты, Мария. Ты вообще не понимаешь, что делаешь. Брось эти глупости! Не знаю, что ты задумала, но ты не добьешься своего! У тебя нет ни единого шанса, поняла?

– Не я начала это, святой отец. Я просто хочу положить этому конец. Вы сами говорили, что, если согрешил, надо покаяться. Покайтесь, и я больше никогда не потревожу вас. Больше мне от вас ничего не нужно.

– Очень хорошо. Каюсь. Мне правда очень жаль, что так вышло.

– Вам следует покаяться не передо мной, а перед моим отцом, – ответила Мария, готовая к такому повороту событий. – И перед епископом.

– Кто ты такая, чтобы говорить мне, что делать!

– Покаяние в руках Господа, разве нет?

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой, дитя! – помрачнев, повысил голос Сальваго. – Держись от меня подальше, Мария! – злобно добавил он. – Не заставляй меня идти на крайние меры, иначе тебе конец! Ты даже не догадываешься, что я могу тебе устроить!

– Вы и так уже устроили мне больше, чем я могла себе вообразить!

– Значит, у тебя бедное воображение!

Мария снова пошла во дворец епископа, но ее не пустили за ворота.

На следующее утро она дождалась, когда прелат выедет из дому в еженедельную поездку в Мдину, и запрыгнула в повозку сзади.

– Боже правый, дитя! – ахнул Кубельес, от испуга схватившись за сердце. – А нельзя ли заявлять о своем появлении как-то поспокойнее?

– Ваш ризничий не впустил меня, и у меня не оставалось выбора. Я знаю, что вы собираетесь сделать, – произнесла Мария таким спокойным, сдержанным голосом, что Кубельес заволновался по-настоящему – с обезумевшей бабой было бы легче разобраться.

– Я допросил отца Сальваго. Он заверил меня, что твои обвинения беспочвенны. Свидетелей произошедшего, кроме твоего отца, нет.

– Он не видел всего.

– Дон Сальваго говорит, что твой отец подтвердит его слова.

– Он вынудит моего отца сделать это.

– Значит, весь мир сговорился против тебя, дитя? Думаю, тебе следует молиться и просить прощения за лжесвидетельство.

– Молиться и просить прощения должен он, а не я, ваше преосвященство.

– Я знаком с Джулио Сальваго много лет. Он хороший слуга Церкви.

– И еще лучший лжец!

– Возница! – крикнул епископ, и возница тут же натянул вожжи и спрыгнул с козел. – А теперь, – твердо сказал Кубельес, – мое терпение иссякло. Оставь меня!

– Вы должны что-то сделать, – произнесла Мария, не двигаясь с места.

– Без сомнения, – кивнул Кубельес, – конечно, я стану молиться за тебя.

Епископ кивнул вознице, тот грубо схватил Марию за руку и вышвырнул на мостовую. Потеряв равновесие, она упала. Возница снова сел на козлы и принялся погонять мулов.

Поднявшись из пыли, Мария смотрела им вслед. Церковь дала ей свой ответ.

Якобус ничего не понимал. Казалось, что Мария в мгновение ока утратила весь