На вошедшем Китто были только шорты. Таранису он вообщедолжен был показаться голым. Ну и пусть думает, что хочет.

Китто бросил вопросительные взгляды на меня и Дойла. Онстарательно не смотрел в зеркало. Я переложила ладонь Дойла себе на шею ипротянула освободившуюся руку Китто. Он подошел ко мне без лишних вопросов.Маленькая ладонь сжалась на моей руке, и я потянула его к полу, усадила у своихног и прижала к этим голым ногам. Чулок на мне не было, только пурпурныебосоножки под цвет платья.

Китто обвился вокруг моих ног, и его теплое прикосновение,ощущение его рук на голой коже под длинной юбкой вернуло мне равновесие.

Теперь я поняла, что в безумии Андаис, которая ведетпереговоры с Благим Двором, предварительно окружившись нагими телами, есть своясистема. Я думала раньше, что она это делает, желая оскорбить Тараниса, носейчас я несколько изменила мнение. Может, оскорбление исходило первоначальноот короля, не от королевы.

– Благодарю за оказанную мне честь, Таранис, но я немогу в здравом уме согласиться на пир до Йоля. Я буду счастлива посетить твойдвор, когда хлопотное время Йоля завершится. – Мой голос прозвучал оченьчисто, очень ровно, почти дерзко.

Дойл наконец догадался, что мне важно прикосновение открытойкожи, потому что ласкал мне шею уже обеими руками, не забывая также открытыечасти плеч и рук. В обычное время скольжение его рук по коже меня возбуждалобы, теперь оно всего лишь помогало мне оставаться в здравом рассудке.

Король хлестнул по мне своей силой, словно кнутом: это былобольно, хоть и воспринималось как радость. Я задохнулась на полуслове ибросилась бы к зеркалу, крича "Да!", если бы только могла говорить идвигаться. В этот отчаянный миг одновременно случились три вещи: Дойл нежнопоцеловал меня в шею, Китто лизнул впадину под коленкой, а Холод сел на кроватьи прижал мою руку к губам.

Три их рта были словно три якоря, не дающих мне ускользнуть.Холод опустился на пол рядом с Китто и засунул мой палец себе в рот. Наверное,он старался скрыть свои действия от Тараниса. Я не поняла, зачем он это сделал,и мне было все равно, если честно. Его рот ощущался как бархатная перчатка накоже.

Я испустила дрожащий вздох – и снова обрела способностьдумать, хоть и с трудом. Дойл погладил меня пальцами от затылка до макушки иначал массировать кожу головы под волосами. Это должно было чертовскиотвлекать, но только прояснило мне рассудок.

– Я пыталась соблюдать вежливость, Таранис, но твоямагия была намного грубее, чем будут сейчас мои слова. Почему для тебя такважно увидеть меня вообще и особенно – до Йоля?

– Ты – моя родственница. Я хочу возобновить нашупривязанность. Йоль – это время согласия и единения.

– Ты едва замечал мое существование все время, сколькоя себя помню. Отчего ты теперь хочешь сближения?

Его сила заполнила комнату, сгустила воздух. Стало труднодышать, глаза ничего не видели. Мир сузился до одного лишь света. Свет былвезде.

Резкая боль выдернула меня в сознание так внезапно, что язакричала. Китто укусил меня за ногу, как собака, пытающаяся привлечь внимание.Это помогло. Я наклонилась и погладила его по лицу.

– Беседа закончена, Таранис. Ты был поразительно груб.Ни один сидхе не позволит себе такого по отношению к другому сидхе, только книзшим фейри.

Холод поднялся на ноги, чтобы погасить зеркало, но Тараниспроговорил:

– До меня дошло много слухов о тебе, Мередит. Я хочуувидеть своими глазами, кем ты стала.

– Что ты видишь сейчас, Таранис? – спросила я.

– Я вижу женщину там, где прежде была девчонка. Я вижусидхе там, где раньше была низшая фейри. Я многое вижу, но на многие вопросы яне получу ответа, пока не встречусь с тобой во плоти. Приди ко мне, Мередит,приди и дай нам обоим узнать друг друга.

– Правда в том, Таранис, что я едва могу дышать передлицом твоей мощи. Я это знаю, и ты это знаешь. И это – на расстоянии. Я будудурой, если позволю тебе применить ее ко мне вживую.

– Я даю тебе слово, что не стану досаждать тебеподобным образом, если ты прибудешь к моему двору до Йоля.

– Почему до Йоля?

– А почему – после?

– Потому что ты хочешь этого так очевидно, что я начинаюподозревать тебя в дурных намерениях.

– Значит, если я чего-то слишком хочу, ты откажешь мнепросто потому, что я этого хочу?

– Нет, твои желания меня пугают, потому что они слишкомсильны, и ты готов сделать все, что в твоей власти, чтобы получить желаемое.

Даже сквозь золотую маску я различила, как он нахмурился. Онне улавливал мою логику, хотя мне самой она казалась очевидной.

– Ты напугал меня, Таранис. Только и всего. Я неотдамся на твою милость, разве что ты дашь мне очень серьезные клятвы... о том,что ты будешь вести себя очень правильно со мной и с моими сопровождающими.

– Если ты приедешь до Йоля, я пообещаю все, что тызахочешь.

– Я не приеду до Йоля, но ты все же пообещаешь то, чтоя захочу. Иначе я не приеду вовсе.

Его свет разгорелся ярче, красные волосы заблистали, каксвежая кровь.

– Ты отказываешься повиноваться мне?

– Я не могу отказать тебе в повиновении, потому что ятебе не повинуюсь. Я – не твоя подданная.

– Я – Ард-Ри, верховный король!

– Нет, Таранис, ты – верховный король Благого Двора,как Андаис – верховная королева двора Неблагого. Но мне ты не Ард-Ри. Я непринадлежу к твоему двору. Ты мне это хорошо объяснил, когда я была ребенком.

– Ты припоминаешь старые обиды, Мередит, когда япротягиваю руку мира.

– Меня не переубедить красивыми словами, Таранис, как икрасивым зрелищем. Ты однажды едва не забил меня до смерти. Не стоит теперьвинить меня в том, что я тебя боюсь, ведь ты приложил столько усилий, чтобынаучить меня себя бояться.

– Не этому я хотел тебя научить, – сказал он, непытаясь отрицать, что он меня бил. Хотя бы в этом он был честен.

– А чему же?

– Не задавать вопросов королю.

Я растворилась в ощущении рук и губ Дойла на моем затылке,языка Холода, вылизывавшего мою ладонь, зубов Китто, мягко покусывавших моюногу.

– Ты мне не король, Таранис. Моя королева – Андаис, акороля у меня нет.

– Ты ищешь короля, Мередит, или так утверждают слухи.

– Я ищу отца своего ребенка, и он станет королемНеблагого Двора.

– Я давно твержу Андаис, что все зло для нее – в том,что она не имеет короля, настоящего короля.

– И этот король – ты, Таранис?

– Да, – ответил он с полной уверенностью.