Слишком многое в нем смещалось и двигалось, и движение небыло согласованным. Словно взяли свет разных дней в далеких друг от другастранах и насильно перемешали. Таранис был мозаикой из свечения, блистающего,мерцающего и текущего – и все в разных направлениях. Мне пришлось закрытьглаза, у меня голова начала кружиться. Меня бы стошнило, продолжай я на негосмотреть. Не знаю, чувствовали ли то же самое Дойл и Холод, или это действовалотолько на меня. Но спрашивать об этом вслух я бы не стала. Вслух я сказала:

– Король Таранис, мои полусмертные глаза не способнывынести блеск твоего величия. Я молю тебя уменьшить твое сияние, чтобы я смоглавзглянуть на тебя без боязни лишиться чувств.

Он просто заговорил, но его слова прозвучали музыкальнойфразой, словно он запел чудесную песню. Рассудком я понимала, что не следуетсчитать, будто я ничего столь сладкозвучного в жизни не слышала, но ушиотказывались повиноваться рассудку.

– Чего бы ты ни пожелала, дабы сделать эту беседуприятной, да будет так. Смотри, теперь я более терпим для смертных глаз.

Я осторожно приоткрыла глаза. Он был по-прежнему ярким, носвет уже не мелькал так быстро. Король слегка приглушил игру света, и его лицоуже не так ослепляло. Мне удалось разглядеть очертания скул, но бороду,которую, как я знала, он носил, так и не увидела. Золотые локоны теперьказались более материальными, не такими лучистыми – хоть и не приобрели тотцвет, который был для них естественным. Ну, я хотя бы могла уже смотреть на негобез головокружения.

Вот только глаза... В глазах осталась та же текучая играсиней воды и света. Я улыбнулась и спросила:

– Где же те прекрасные глаза, что я помню с детства? Ямечтала увидеть их вновь. Или память мне изменила, и я спутала глаза короля сглазами другого сидхе? Те глаза были зелены как изумруды, как летняя листва,как глубокие стоячие воды тенистого пруда.

Стражи надавали мне советов по обращению с Таранисом – изсобственного многовекового опыта и из наблюдений за королевой. Совет номер одингласил: если льстить Таранису, никогда не прогадаешь; он склонен верить тому,что слышит, если слышать это приятно. Особенно когда это говорит женщина.

Он коротко и мелодично засмеялся, и глаза в одно мгновениеприобрели чудесный вид, знакомый мне с детства. Их огромные радужки походили нацветок с множеством лепестков, по краю обведенных то белым, то черным, и каждыйлепесток – другого оттенка зелени. Пока я не увидела истинные глаза Мэви Рид, ядумала, что у Тараниса – самые красивые глаза, какие только могут быть у сидхе.

Я смогла улыбнуться ему вполне искренне:

– О да, глаза короля именно так красивы, как мнепомнилось.

В результате он выглядел так, будто был создан иззолотистого света, и еще более яркие золотые локоны спадали ему на плечи.Зеленые глаза словно всплывали из золотого сияния, как поднимаются наповерхность озера водные лилии. Глаза были настоящие, а все остальное – нет.Попытайся кто-нибудь его сейчас сфотографировать – получились бы одни глаза, авсе прочее вышло бы смазанным пятном. Современные камеры не любят, когда на нихнаправляют такой поток магии.

– Приветствую тебя, принцесса Мередит. Принцесса Плоти,как я слышал. Прими поздравления. Это действительно пугающая власть. СидхеНеблагого Двора теперь подумают дважды и трижды, прежде чем вызвать тебя надуэль. – Голос снизился до почти обычного, хотя и приятного тембра.

– Так хорошо наконец почувствовать себя защищенной.

Кажется, он нахмурился. За этим сиянием трудно былорассмотреть.

– Я сожалею об опасностях, с которыми ты столкнуласьпри Неблагом Дворе. Уверяю тебя, что жизнь среди нас не показалась бы тебетакой сложной.

Я моргнула и постаралась удержать прежнее выражение лица. Яхорошо помнила, как мне жилось при Благом Дворе, – и словом"сложно" это было не описать. Мое молчание слегка затянулось, похоже,потому что король сказал:

– Если ты прибудешь на празднество в твою честь, яобещаю; что ты сочтешь его прекрасным и в высшей степени приятным.

Я сделала глубокий вдох и улыбнулась.

– Я крайне польщена твоим царственным приглашением,король Таранис. Празднество в мою честь при Благом Дворе – совершеннонеожиданный сюрприз.

– Приятный, надеюсь? – рассмеялся он звонко ирадостно. Я невольно улыбнулась в ответ. Я даже подхватила смешок.

– О, самый приятный, ваше величество. – И ясказала это совершенно искренне. Конечно же, приятно получить приглашение напир в мою же честь при сияющем, прекрасном дворе от этого сияющего мужчины сневероятными глазами. Ничего лучше и представить нельзя.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, задержав дыханиедовольно надолго. Таранис продолжал говорить – все более чарующим голосом. Ясосредоточилась на собственном дыхании. Я ощущала выдохи и вдохи. Думала толькоо том, как я втягиваю воздух и как выпускаю его, как управляю этим процессом,вот я набираю воздух, вот – задерживаю его внутри, пока не становится больно,вот – медленно выдыхаю...

Я слышала, как голос Дойла заполняет оставленную для меняпаузу. Я различила часть фраз, когда дыхательные упражнения позволили мнесобраться настолько, чтобы прислушаться не только к тому, что происходило сомной.

– Принцесса ошеломлена твоим величием, король Таранис.Она ведь, надо помнить, еще почти дитя. Очень трудно не поддаться воздействиютакой мощи.

Дойл предупредил меня, что Таранис владеет гламором настолькохорошо, что постоянно использует его против других сидхе. И никто не скажетему, что это против закона, потому что он – король, и большинство его простобоятся. Слишком боятся, чтобы сказать ему, что он – обманщик. Из-запредупреждения Дойла я и прибегла к дыхательным упражнениям вместо того, чтобыхрабро пытаться пересилить воздействие гламора. Большую часть жизни я провеларядом с существами, обладавшими более сильным гламором, чем мой, так что язнала, как освободиться от его воздействия. Иногда мне для этого приходилосьделать что-то заметное внешне, вот как дыхательные упражнения. Большинствосидхе предпочли бы поддаться чарам, лишь бы не показать, как трудно импротивостоять силе собрата. Для меня подобная гордыня всегда быланепозволительной роскошью.

Я медленно открыла глаза и поморгала, пока не почувствовала,что вернулась на твердую землю – более или менее. Улыбнулась:

– Прошу прощения, король Таранис, но Дойл прав. Сияниевашего величества меня чуточку ошеломило.

Он усмехнулся:

– Самые искренние извинения, Мередит. Я не хотелпричинить тебе неудобства.

Может, и не хотел, но он, без сомнения, хотел заполучитьменя на свою маленькую вечеринку. Так хотел, что попытался"подтолкнуть" меня магически.

Я страшно хотела спросить прямо в лоб, зачем ему это нужно.Но Таранис точно знал, кто меня воспитал, а моего отца никто и никогда необвинял в недостатке вежливости. В излишней прямоте – бывало, но не вбестактности. Мне не удалось бы сойти за невежественную смертную, как с МэвиРид. Таранис меня слишком хорошо знал. Загвоздка была в том, что без прямыхвопросов я могла не выяснить того, что мне было нужно.