А Родислав между тем улыбался в последнее время все реже.Последний скандал с Лизой, после которого он ушел, стал моментом внезапногоотрезвления. Он еще не закрыл за собой дверь, он еще только складывал вещи в чемодан,а уже чувствовал недоумение: что он делает в этой чужой неприбранной квартире,и почему на него кричит эта чужая истеричная женщина, и как так моглополучиться, что еще вчера она была для него любимой и желанной, а сегодня непросто раздражает – она буквально бесит его своей глупостью и душевнойчерствостью, и нет в ней совершенно ничего привлекательного, у нее на лицетолько злобность и отчаянное желание оторвать Родислава от всей его предыдущейжизни и полностью подчинить себе. А ведь эта женщина родила от него двоихдетей. Зачем? Для чего? Как так вышло?

Вернувшись в семью, он был уверен, что станет раз в неделюнавещать детей и раз в месяц давать Лизе деньги. Однако прошла первая неделя,затем вторая, третья, а Родислав все не мог собраться с силами и поехать наулицу Маршала Бирюзова. Он не хотел видеть Лизу, даже мысли о ней были емунеприятны, а воспоминания о собственных восторженных чувствах, о своей жаркойвлюбленности и всепоглощающей страсти казались нелепыми и даже какими-топостыдными. Думая о своем романе с Лизой, Родислав стеснялся сам себя. И еще, ксобственному удивлению, он понял, что равнодушен к Лизиным детям. Он нескучает, не рвется увидеть их, повозиться с ними. Они ему не нужны. Но ониесть, и они – его дети. Он их отец, и он должен о них заботиться. А заботитьсяне хотелось.

В один момент Родислав все-таки взял себя в руки, позвонилЛизе и сказал, что хочет приехать к детям. Лиза отреагировала спокойно иразрешила приехать в любое время, когда ему удобно. Она была мила, предложилачашку кофе, от которой Родислав отказался, шутливо намекала на возможностьвозобновить отношения, но он делал вид, что намеков не понимает. ШестилетняяДаша дерзила Родиславу, называла его дядей Родиком, а не папой, не слушалась икапризничала, принесенные отцом игрушки тут же демонстративно сломала, аконфеты швырнула на пол. Пятимесячный Дениска в тот день не плакал, он тихоньколежал в кроватке, улыбался и пускал слюни, но за те два часа, которые Родиславпровел у Лизы, умудрился три раза обкакаться. Лиза, поняв, что бывшийвозлюбленный не стремится возобновлять отношения, рассвирепела и с визгливыминотками в голосе предложила отцу самому поменять испачканные подгузники, азаодно и постирать их.

– Ты так ловко прикидываешься заботливым отцом – вот ипозаботься о своем сыне, – с вызовом сказала она, закидывая ногу на ногу изакуривая сигарету. – Сделай для него хоть что-нибудь, не все же одной мнекорячиться. А я пока отдохну.

Родислав молча подчинился, но эксперимент ему не понравился.Он не знал, с какой стороны подойти к ребенку, как его взять, как перевернуть,как переодеть. Пока подрастали Леля и Николаша, Люба полностью оградила мужа отподобных забот, и он чаще всего видел спокойных чистеньких деток-ангелочков,любовь к которым не требовала никаких душевных и физических затрат.Перепачканные подгузники малыша вызвали у Родислава острое чувствобрезгливости, и он стирал их, с трудом подавляя рвоту. «Я не хочу быть отцомэтих детей, – твердил он про себя. – Они мне не нужны. Господи, зачемты допустил, чтобы они родились?»

Его удивило, что Лиза курила в квартире, да и сама квартиравыглядела еще более неухоженной и грязной, чем прежде.

– Зачем ты куришь? – недовольно спросилРодислав. – Здесь же маленькие дети. Вышла бы на лестницу, если уж такневтерпеж. И приберись, пожалуйста, у тебя не жилище, а хлев. Если тебе самойгрязь не мешает, так хоть о малышах подумай.

Это было более чем неосмотрительно – Лиза немедленноразразилась длинной тирадой на тему о том, что если Родислав так хорошо знает,как растить детей, то пусть их и растит, а ее, Лизу, освободит от этойтягостной обязанности.

– Тебе наши дети не нужны?! – кричала она. –Ты нас бросил, как паршивых бездомных щенков, на помойку выкинул! Так вот имейв виду: мне эти щенки тоже не нужны. Бери их и воспитывай сам вместе со своейдорогой женой. Она же у тебя такая золотая, такая бриллиантовая, вот пустьтеперь и моих детей вырастит, тем более что они на самом деле твои. Что? Нехочешь? Тогда сиди на заднице ровно и не высовывайся со своими советами, я самакак-нибудь разберусь, и детей выращу, и без тебя не пропаду.

Он слушал и изумлялся: откуда в Лизе столько злобнойглупости, столько тупого оголтелого хамства? Ведь раньше ничего этого не было.Или было, но он не замечал? Не видел, не слышал?

В тот раз он оставил деньги – сто рублей – и решил, чтобольше никаких визитов к детям не будет. Раз в месяц принес деньги – и досвидания.

В сентябре он сказал Лизе по телефону, что собираетсяпривезти дотацию, и спросил, когда и где она будет гулять с Денисом. Заходить вквартиру ему не хотелось. Лиза подумала немного и ответила, что через два днясобирается везти малыша в поликлинику на прививку и, если Родислав хочет бытьполезным своему ребенку, он может к трем часам подъехать и отвезти их на машине.Ровно без десяти три в назначенный день Родислав сидел в машине перед подъездомдома на улице Маршала Бирюзова. В три часа Лиза не вышла. Не вышла она и вполовине четвертого. Родислав запер машину и поднялся в квартиру. Ключей у негоне было, он оставил связку Лизе еще в июле, когда уходил с чемоданом. На звонокдолго не открывали, он нажимал кнопку снова и снова, пока не услышал за дверьютяжелые незнакомые шаги.

Ему открыл какой-то не вполне трезвый мужчина со следамипривычного пьянства на испитом, но когда-то очень красивом лице.

– Лиза дома? – коротко спросил Родислав.

– А как же! – ответил незнакомец, дыхнувотвратительной смесью свежего и застарелого перегара. – Заходи, третьимбудешь. Лизка! К нам гости пожаловали.

Родислав молча прошел в квартиру и увидел то, что видел ираньше, когда Лиза была беременна Денисом. Дым коромыслом, бутылки, объедки,окурки. Ему стало тошно. И еще – страшно за маленького Дениса. Да, он малозаботился о собственных детях, да, Люба всем занималась сама, но представлениео том, в каких условиях должны расти малыши, у Родислава все-таки было. Онпонимал, что выговаривать Лизе, учить ее жизни и тем более скандалитьбесполезно, все равно она пьяна и ничего не понимает. Он быстро прошел в заднююкомнатку, взял на руки плачущего Дениса и вышел из квартиры. Коляска стояла налестничной площадке, потому что в крошечную прихожую не помещалась. Гденаходилась поликлиника, он хорошо знал: в течение того месяца, что он прожил уЛизы, ему приходилось там бывать.

– Папочка, вы пропустили прививку в четыре с половиноймесяца, – строго сказала педиатр, листая медицинскую карту. – Это недело. Вы должны были прийти с двадцать пятого по тридцатое июля. Почему непришли?

Родислав не знал, что ответить. Он ушел от Лизы двадцатьчетвертого, и почему она не приносила Дениса на прививку, он понятия не имел.Наверное, была так расстроена, что обо всем забыла. А может быть, окунулась впьяное веселье, чтобы залить горе.