преемника. Но среди великих домов мне никто не нравился, а отец меня любит и не хотел принуждать… пока я не выросла. Тут неожиданно появились вы…

– Понятно, – кивнул Артем, – и твой отец тут же ухватился за возможность выдать тебя замуж за озерного князя, а дядя был против. Он сам метит в цари. Я понял так, Дионисия, что ты уже дала свое согласие на наш брак.

– Да… – еле слышно, опустив голову, ответила Дионисия.

– Я услышал. Давайте спать. Утром тронемся дальше, – предложил Артем и достал из тюка смушковую бурку. Ее тоже сделали по его заказу для него и рыцарей ордена. Укрылся и закрыл глаза.

Уснул тут же. Но не успел он вдоволь насладиться сном, как его разбудил зовущий нежный голос. Артем открыл глаза и увидел у печи Мару. Та, несмотря на холод, была в своей короткой легкомысленной тунике.

– Иди сюда, – позвала она.

Артем не спешил. Что-то странное было в богине. Он вгляделся и понял – это глаза, они разительно отличались от выражения на ее лице. Глаза были холодными и безразличными.

– Ты кто? – тихо спросил он.

– Ты меня не знаешь?..

– Не притворяйся. Я вижу, что ты не Мара. Чего ты хочешь?

– Разбуди меня, мой герой. Я буду помогать тебе.

– Кто ты и зачем мне тебя будить?

– Меня называли Хозяйкой гор, но новый владыка мира предал меня и мои чувства, он использовал меня, лишил сил и заточил в недрах. У тебя есть сила вернуть меня.

– Может быть, – ответил Артем. – Но почему ты приняла образ Мары?

– Мары? – удивленно переспросила фигура. – Нет, это мой истинный облик. А Мара, как и Иехиль, моя сестра. Нас троих звали Нарны. Это мое имя, и я старшая среди трех. Я чувствую их призыв. Они зовут меня, но тяжкий груз лежит на моей груди. Он в этой пещере. Про́клятый жертвенник закопан у ручья. Найди его и отвяжи проклятые души от него. Отправь их Иехиль. Я буду хранителем этих гор и помогу тебе, царь. Я слышала ваш разговор. Еще скажу. На девушке печать Иехиль, береги ее…

Артем погрузился в раздумья, а облик женщины стал меркнуть в свете печи и исчез. Он не ощущал угрозы со стороны видения, хотя все это и выглядело странным. Погрузившись в себя, Артем искал ответ. Как поступить? Он внутри ощущал потребность попросить помощи у богинь и выяснить, кто такая На́рны. Но также хорошо понимал, что они только этого и ждут.

«Надо быть самостоятельным, – убеждал себя Артем. – Иметь хранителя в горах, это неплохо. Можно не зависеть от других богов. Хотя… Хранители могут как помочь, так и навредить. Тут надо подумать и поступить, как… сердце подскажет. Оно не обманывает… А если это морок? И за внешней привлекательностью прячется демон? Ну, это вряд ли. А помощь мне в горах нужна. Ишь ты, Хранительница гор…» Недодумав мысль, Артем погрузился в сон.

Проснулся он рано. У печи суетился ночной страж и разогревал кашу. Остальные крепко спали, посапывая. Артем вылез из-под бурки и поежился от холода. Воин увидел обхватившего себя руками Артема и пояснил:

– Ветер поднялся. Поземка понеслась и сюда задувает. Неизвестные до сих пор наверху. Перегородили проход повозками и разожгли костры. Сюда не спускались. Но, скорее всего, знают, что тут есть люди. Охрану выставили…

Артем кивнул и поспешил, как говорили раньше, до ветру.

В горах действительно кружилась поземка, а Артем не знал, как ему снаружи справить нужду. Задувало со всех сторон. Потом махнул рукой и зашел в пещеру.

Он уже натягивал штаны, как за спиной раздался тихий голос.

– Князь Артем…

Артем вздрогнул и обернулся. За спиной в паре шагов стояла и переминалась с ноги на ногу Дионисия. Шубка была накинута на плечи.

– Чего тебе? – стараясь побыстрее завязать веревку на штанах и чувствуя неудобство от того, что его застали за столь деликатным занятием, спросил Артем.

– Я тоже хочу, – шепотом ответила девушка.

– Чего ты хочешь? – не понял ее Артем, а потом до него дошло. – А-а-аа… это… Ну иди, справляй нужду.

– Как?.. Там ветер. А тут все ходят мимо. Я не могу, как вы… стоя…

– А я чем могу помочь?

– Прикройте меня вашим плащом и отвернитесь… Хотя можете не отворачиваться. Мы почти муж и жена.

– Нет, я лучше отвернусь, – смутился Артем и, сняв с плеч бурку, растянул ее на руках и прикрыл уголок. – Иди, делай свои дела, – позвал он девушку и отвернул голову.

Ему на плечи легла шубка из болотной крысы, и девушка юркнула за бурку. Артем хотел зажать уши, но не мог. Звук струи еще сильнее смущал его.

– О, брат! Ты отгородил уголок, – раздался веселый голос за его спиной, и гремлун, не спрашивая, вломился за бурку и тут же оттуда вылетел. Покатился по полу и в страхе закричал: – Артем, что это было? Там кто?

– Свад, ты зачем за бурку полез? – не зная, смеяться ему или плакать, спросил Артем.

– Так это… по малой нужде. Не в сапоги же мне Хойскару ходить?

– Только попробуй, – ответил пробегающий мимо Хойскар.

Над краем бурки появилась голова Дионисии, и она показала кулак Сваду.

– Убью, негодник, – пригрозила она. – Если ты еще раз полезешь ко мне, отец тебя четвертует, как преступника… А ты, князь, куда смотришь? – спросила она, при этом натягивая меховые штаны. – Твою невесту хотели опозорить…

Артем машинально опустил глаза и увидел стройные голые ноги. Понял, что горные эхейцы нижнее белье не носят, и быстро поднял голову и руки с буркой.

– Прости Свада, – вступился за гремлуна Артем. – Он не такой, как все…

– Что значит не такой? Он с мужчинами?.. – Дионисия округлила глаза. – Мы таких… в пропасть скидываем…

– Я не это имел в виду, – поправил себя Артем. – Свад – он просто другой. Сама видишь. Маленький, простой и непосредственный. Он не хотел тебя обидеть, хотел нужду справить.

– А-а-а… А я уж подумала…

– Не надо думать, глупая баба! – разозлившись, закричал Свад. – Тебе нечем думать… Ты меня ударила по лицу.

– А ты не лезь… – Девушка вышла из уголка, схватила свою шубку и поспешила вглубь пещеры. Артем поплелся следом.

– Ей, Артем, – закричал ему вслед гремлун, – а мне подержать?..

– Ты не девушка, – не оборачиваясь, ответил Артем.

– Я ей в сапоги нассу, – пригрозил Свад.

Но Артем угрозу расслышал.

– Только попробуй, утоплю в твоей же собственной моче.

В пещеру вернулся Хойскар. Он сел у печи, взял поданную тарелку каши и сообщил Артему:

– Горцы перекрыли перевал. Я ходил, смотрел. Там часовые, и