Лина зябко вздрогнула.

– Знаешь, я боюсь что-то желать… вслух. Как будто некто меняслышит постоянно. Я вот пожелала выигрыш в лотерее – на другой деньполучила. Пожелала попасть в театр на премьеру «Запорожец за Дунаем» –оплаченный билет принесли со срочной доставкой в тот же день. А два днятому так вовсе… Надо же было брякнуть в разговоре с мамой, что вообще-то, еслибы позволили средства, я бы установила в уголке своей комнаты велотренажер. Онкомпактный, места не занимает…

Она замолчала, Вероника завизжала, ухватила ее изатормошила:

– Ну?.. Ну?.. Ну?..

– Через три часа звонок в дверь, – ответила Лина чужимголосом. – Двое грузчиков с большим ящиком! И аккуратный такой изсебя дядька в костюме от… не знаю, но в хорошем костюме. Тренажер привезли,просят расписаться в получении. Вот здесь и здесь, указывают пальцем, авторучкусуют! Я начала объяснять, что ничего не заказывала, папа и мама тожевышли, объясняют, что нам такое даже не по средствам, по накладной – вящике самый дорогой и навороченный, да плюс экспресс-доставка – это жекакие деньги! Но те твердят, что все уже оплачено, принимайте.

– И что ты?

– Отказалась, – ответила Лина угасшим голосом. –А они не стали увозить товар обратно. Ущерб, видите ли, репутации истаринной фирме, которая насчитывает уже сто двадцать лет! То ли фирме стодвадцать, то ли репутации. Так и оставили на лестничной площадке.

Вероника с горящими глазами невольно вздохнула.

– Ну и дура. Надо было брать.

– Это не мое, – отрезала Лина. – А чужое невозьму.

– Ну какое же это чужое? Если твой адрес, на твое имя?

– Я не заказывала, – сказала Лина ещестроже. – Я не оплачивала. А если кто-то оплатил… то я не знаю,чем придется расплачиваться с ним!

Вероника вздохнула, глаза померкли, плечи опустились.

– Ты права, – сказала она уже тише. – Кто знает,сейчас извращенец на извращенце и таким же извращенцем погоняет… Добро быпросто трахал, а то захочет чего-то особенного. Сколько есть фильмов, где этимужики, увлекшись, на самом деле душат, режут, убивают… Бр-р-р-р!.. Вдруг такойже маньяк тебе подарки делает?

Я скрипел зубами, я же ангел-телохранитель, что из меняманьяка лепить, а Лина сказала раздраженно:

– Двое суток этот ящик стоял на лестничной площадке!

– Ух ты, – сказала Вероника, загораясь снова. –Так вы его все-таки затащили?

Я поморщился, а Лина помотала головой.

– Сегодня ночью кто-то спер. Надеюсь, этот благодетель недумает, что я кручу педали на его велосипеде.

Не думаю, не думаю, заверил я молча. Знаю, что тебя ничем неподкупить, ни на какой козе не подъехать, и вообще ты и Царевна-недотрога, ицаревна Несмеяна, и Снежная королева, и все-все, что только есть на свете дляпоклонения, для любования, для сердечного щема и бессонных ночей.

– И вообще, – сказала Лина невесело, – отнынене принимаю никаких выигрышных билетов, никаких подарков. Даже от тебя невозьму.

Вероника сказала обидчиво:

– А от меня почему?

– А вдруг и тебя подкупил? Тебя подкупить легко,сказать только, что для моего же блага! Ты такая, для друзей всегда готовапомогать всячески…

Вероника что-то говорила, уговаривала, потом они обнялись ивсплакнули, а я по стене поднялся наверх, вышел на крышу и сел на краю так, чтоноги свесились над улицей. Далеко-далеко внизу крохотные люди, игрушечныеавтомобили, а мне стоит только чуть наклониться вперед…

Ну и что я получил со всем своим всемогуществом? А какначинал, когда был совсем слабеньким и едва-едва двигался в стенах, какие планыстроил! И кем стал… А ведь когда-то дрался хотя бы за чистоту дома,робингудствовал на ночных улицах, спас дочку олигарха, изо все сил помогал«хорошим людям» и как мог наказывал «злых».

И что теперь? Жру и пью в три горла, вот уже брюхо, набоках жирные складки, морда толстая. Никакие пачки баксов не помогут, если самне станешь жрать меньше, а двигаться больше. Ишь, все и так на дом приносят, адевочек привозят!.. Скотина. Уже и забыл, что дар можно использовать не толькодля себя, но и для других.

А в самом деле, кто я? Вроде того дебила в Америке,который выиграл сто пятьдесят миллионов в лотерею. Но как был дебилом, так им иостался. Только богатым дебилом. А кем стал я?

Сколько в одной только Москве преступлений ежечасно, а ядоволен, что набиваю брюхо? А сколько гнусностей в мире, которые я мог быпредотвратить? Или хотя бы наказать за свершенные, чтобы зло не плодилось отбезнаказанности?

Даже Роберт, на что уж дурак и бабник, и тот сказал Галочке,что я тупарь, не смогу воспользоваться удачей, даже если та рухнет ко мне прямов мешок. А ведь в самом деле… Могу колоссально много, а что делал? Спервахотя бы в своем доме воевал, порядок наводил, всякую мелкую гнусь приструнивал…

Взгляд мой упал на туфли от Катаньи, носки от Берлускони,пальцы скользнули по безупречной ткани костюма. Дурак, ворона в павлиньихперьях… Горд, что в карманах карточки Web-money, e-pay, кредитки, а как вершинахвастовства – тугой бумажник со стодолларовыми купюрами…

Кто-то меняет электропроигрыватель на электровыигрыватель,кто-то дорогого друга на более дешевого с доплатой, а кто вообще хорошего лекторана хорошее пиво, а я так вовсе сменял разумное, доброе, вечное на надежное,выгодное, удобное.

И еще какое-то время этим гордился, дурак набитый.

Надо уходить из ее жизни, уходить тихо, по-английски. Недожидаясь, пока пошлют по-русски. Счастье было так возможно, и так возможно, ивот так возможно, но я все просрал, не сумел при всех своих супервозможностях,подсматривающих и подслушивающих устройствах, тотальном шпионаже.

Значит, как говорил Андрей, что-то я недопонял. И, достигнувцели, вдруг сообразил, что промахнулся.

Бездумно, на одних инстинктах погрузился в камень, накотором сижу над пропастью улицы, через несколько мгновений вышел внизу и сразуоткрыл дверцу своего верного бумера. Полчаса стремительной езды, вот ужезнакомое здание, у входа солидная мраморная доска с крупными золотыми буквами,дверь солидная, внушающая уважение одним видом, на охране здоровенный парняга вкамуфляжном костюме.

Он сразу отдал мне честь, я остановился в удивлении:

– Ты чего?.. Всех так встречаешь?

– Вы же не все, шеф, – ответил он резонно.

– Оттуда знаешь, что я шеф, – потребовал я. – Тыже новенький!

– У меня список лиц, – пояснил он, – которымдоступ разрешен в любое время. А в вашем случае даже портрет…

– Покажи!