позже понял, и не умел объяснить: почему солнце встаёт и заходит, откуда берётся дождь, как устроен человек, почему одни умирают молодыми, а другие проживают долгую жизнь. И этих вопросов у подрастающего Савьо было больше, чем цветов в поле в летний день.

У местной знахарки мальчик научился всему, что женщина знала сама, а когда дело дошло до обучения грамоте, отец строго-настрого запретил ему продолжать уроки, заявив, что крестьянскому сыну нет нужды различать эти закорючки. И тогда он сбежал. Уложил в платок хлеба, мяса, соли и картошки, что приготовила мать на ужин, и ночью ускользнул из дома. В свои десять лет мальчишке казалось, что он поступает чрезвычайно мудро и невероятно смело. Освещаемый заговорщицами-звёздами и весьма довольный собой, Савьо свернул на дорогу, ведущую в соседний город.

К обеду, усталый и перепачканный, он, наконец, увидел мощные каменные стены. Стоило Савьо войти в ворота, как он оказался среди спешащих куда-то горожан, пёстрая, разношёрстная толпа бесконечно галдела и смеялась. Вскоре у сбитого с толку мальчишки пошла кругом голова, и он уже не понимал, где находится, куда его уносит шумным человеческим потоком.

Толпа выплеснулась на площадь, на которой располагалось высоко вознёсшее свою башню к облакам здание городской ратуши. Её мрачный каменный силуэт чётко вырисовывался на фоне светлой лазури неба. Ошеломлённый этим зрелищем, мальчишка вынырнул из людского потока и, разинув рот, пошёл к громадному зданию. Построенное из необтёсанных каменных блоков, вблизи оно казалось ещё более внушительным.

– Невероятно, – прошептал Савьо, касаясь рукой шероховатой тёплой поверхности.

– Нравится? – Незнакомый голос заставил его вздрогнуть.

– Извините, я ничего не делал! Я просто смотрел! – Савьо в страхе уставился на тощего, оборванного мужчину, который криво улыбался, оценивающе изучая мальчишку.

– Не пугайся, я тебя не обижу. А ты, похоже, не местный.

– Нет, я из соседнего селения.

– Раута?

– Нет. – Савьо покачал головой. – Маленькая деревушка. Знаете, у неё даже и названия-то нет.

– Тем лучше. – Мужчина протянул руку. – Я Слотер.

– Савьо.

– Савьо. – Мужчина обнял мальчишку за плечи, увлекая за собой. – Тебя послали ко мне сами боги, мне как раз нужен смышлёный малыш для одного дела. Ты же хочешь помочь моему другу?

– А где он?

– Вон там.

Савьо посмотрел туда, куда указывал его новый знакомый, и увидел привязанного к позорному столбу мужчину.

– Ваш друг – преступник? – с плохо скрываемым ужасом спросил мальчик.

– Это смотря как на это поглядеть. С точки зрения судей – преступник. А вот как на самом деле – посуди сам. Он украл булку, чтобы накормить голодного сына. Ну так кто он: преступник или просто любящий отец?

– И за это его так наказали?

– Как видишь. – Слотер развёл руками. – Но, может, ты хочешь помочь мне спасти его? Представляешь, как мучается несчастный?

Савьо вгляделся в привязанного к столбу мужчину: он обречённо уронил голову, даже не пытаясь уклоняться от гнилых овощей и грязи, которыми кидались в него горожане.

– А как я могу помочь ему?

– Очень просто. – Слотер сунул в руки растерявшемуся мальчишке нож. – Я отвлеку стражей, а ты перережь верёвки.

– Я не смогу, – возразил Савьо.

– Сможешь. – Новый знакомый развернул мальчишку и подтолкнул к столбу. – Смешайся с толпой, а потом подкрадись поближе, ты же такой маленький, тебя никто не заметит!

Разумеется, Савьо заметили.

О том, как стража тащила его в тюрьму – перепуганного и плачущего, – он предпочитал не вспоминать. Тогда ему казалось, что он помогает несчастному бедняку, но вскоре мальчишке объяснили, что эта воровская парочка регулярно обчищает карманы горожан, вот только поймать их никак не удавалось. Но теперь, схватив одного из них и выставив у позорного столба, власти показали всем преступника в лицо, чтобы жители остерегались его, а заодно надеялись подманить подельника и поймать. А поймали Савьо.

Продержав трясущегося от ужаса мальчишку ночь в камере, стража выпроводила Савьо, и он со всех ног бросился домой, проклиная своё дурацкое решение сбежать…

Писарь поёжился от неприятного воспоминания: теперь самого Савьо пытались точно так же подманить к своему «подельнику», вот только под рукой не было никакого наивного мальчишки, который спас бы их.

– Боги, помогите моему другу, прошу вас, защитите его. Айзек не заслуживает таких страданий, – прошептал юноша, пододвигаясь к стене.

Надсмотрщики уже натянули цепи Айзека, заставив парня подняться, хотя снаружи едва рассвело. Из своего укрытия Савьо видел, насколько измотанным выглядел его друг, хотя и старался держаться.

– Боги, прошу вас…

К обеду появился Дьюхаз. Бросив на Айзека насмешливый взгляд, работорговец обошёл вокруг него.

– А знаешь, почему я вчера тебя не тронул? – Не дождавшись ответа, мужчина продолжил. – Я точно знаю, что мои ребятки могут избить тебя до полусмерти, а ты всё равно будешь твердить, что писарь умер. Но у меня есть идея поинтересней. Как ты смотришь на то, чтобы купить безопасность твоего друга ценой чужой жизни?

Айзек шевельнулся и устало бросил:

– Я не знаю, как вам доказать, что Савьо мёртв. Хотите, поедем в Фарленд, и я покажу вам его могилу.

– Хитрый, хитрый Пёс. – Дьюхаз взял пленника за подбородок и заставил смотреть себе прямо в глаза. – Мальчишка, которого вы спасли, накануне вечером сообщил мне по секрету, что вас было двое: ты и тощий рыжий парень. Кто бы это мог быть? Это было очень умно – перекрасить нашего светловолосого друга!

Айзек на миг изменился в лице, но тут же взял себя в руки.

– Это был простой прохожий. И он ушёл в неизвестном мне направлении. А Савьо мёртв.

– Продолжаешь упорствовать? Ну что ж… Ведите её!

В дверях тюрьмы показались трое стражников, которые тащили брыкающуюся женщину. Издавая некие невнятные звуки, она пыталась лягнуть или укусить своих охранников. Мужчины, с трудом удерживая тощую, одетую в лохмотья пленницу, подтащили её к конюшням и поставили на ящик. Только сейчас Пёс заметил скрытую в тени крыши верёвочную петлю. Почувствовав её на своей шее, женщина мгновенно присмирела, опасаясь лишним движением опрокинуть неустойчивую опору под ногами.

– Итак, Пёс, невинная жизнь за безопасность писаря. – Работорговец наклонился к Айзеку и прошептал: – Это мать Равви. Спасённого вами мальчика. Хочешь сделать его сиротой? Тогда продолжай рассказывать свою байку про смерть второго раба. Хочешь её спасти – придётся пожертвовать другом.

Айзек с нескрываемой ненавистью посмотрел на Дьюхаза.

– У тебя нет совести.

Мужчина пожал плечами.

– Как будто у тебя самого её намного больше. Но я надеюсь, что ты всё же не настолько жесток, чтобы сделать мальчика сиротой. Итак, Пёс, что же ты решил? Где писарь?

Айзек, прищурившись, посмотрел на женщину,