– За нарушение договора, ты будешь гнить в земле заживо, если я захочу! Черви будут твоими единственными собеседниками, а земля станет лакомством! Лишь один щелчок моих пальцев, и ты станешь ссохшимся трупом, – сталь сильнее уперлась ему в горло. – Если же я нарушу договор и пущу дела на самотек, то можешь рассказать все Лоренсу и я сама вручу ему кол и святую воду.

Джонатан покосился на договор, а затем в ее белые глаза.

– Ты ничего не теряешь, а даже наоборот, приобретаешь сильного союзника в моем лице.

– Я согласен.

…

И снова глубокая ночь.

Лоренс оказался перед воротами большого особняка своей любимой тети, не окраине Лондона, где он провел все свое детство. Он узнал этот дом сразу же, заглядывая сквозь железные прутья и кусты шиповника.

Рядом с ним остановилась большая карета, запряженная двумя черными лошадьми, кучером которой была Луиза.

Из нее вышли шестеро ведьм.

Розалинд одной рукой прижимала к себе полусонного маленького Лоренса.

За воротами послышался звук открывающейся двери и из дома вышла его тетушка Мишель, худощавая девушка с темной косой на бок. Она сильнее укуталась в свой плащ и быстрой походкой подбежала к женщинам, кивнув каждой.

– Я получила ваше письмо, – тихо сказала она. – Я позабочусь о нем.

Ей лишь коротко кивнула Селена.

Девушка протянула руки к Лоренсу.

– Время пришло, – некроманту на плечо упала рука Флоренс. – Роза, прощайся.

Розалинд посмотрела на мальчика и осторожно опустила его на землю.

Он сонно потер глаза и доверчиво вылупился на нее.

– Ты уходишь? – его глаза быстро начали краснеть и наполняться слезами.

– Так нужно, Лори, – Лоренс никогда не слышал, чтобы ее голос так сильно дрожал.

– Ты ведь обещала, что не оставишь меня, – мальчик злился. – Ты обещала!

Флоренс протянула ей сверток из ткани.

Она трясущимися руками развернула его и повертела перед глазами мальчика красивый желто-фиолетовый камень, который поблескивал в ночной темноте.

– Частичка меня всегда будет с тобой, – девушка надела на шею мальчика амулет и покрутила его между пальцами. – Если тебе будет угрожать опасность, то этот камень тебя защитить.

– Останься! – молил ребенок.

– Не могу, – Роза сжала маленькие детские пальцы. – Но мы еще обязательно когда-нибудь увидимся, когда ты подрастешь.

Он кинулся ей на шею и сразу же послышались детские всхлипы.

Одной рукой ведьма крепко обхватила его, а второй стащила свои очки, чтобы взглянуть ему в глаза без темной призмы. Розалинд хотела в последнюю минуту быть с ним честной. Молодая девушка ахнула и отшатнулась, прикрывая распахнутый рот капюшоном, когда увидела белую мерцающую радужку ведьминых глаз.

По щеке Лоренса, который все это время стоял рядом с Агатой, скатилась слеза. Его пальцы непроизвольно дергались, а в лопатках скопился холод.

– Будь сильным, – мальчик отстранился от нее. – Зайка.

Розалинд обхватила маленькое лицо своими холодными ладонями и оставила на его лбу короткий, но чувственный поцелуй, смахивая его детские чистые слезы.

Глаза Лоренса стали стеклянными, его лицо расслабилось, плечи и руки упали вниз.

Он забыл все. Все, что имело хоть малейшее упоминание о его детстве стало иным. В его голове семья безумно любила его, а никаких монстров не было. В Грейвтауне остался лишь его добрый дядюшка Джонатан. Розы и других ведьм для него больше не существовало.

– Если с ним хоть что-нибудь случится, – пригрозила некромант. – Я не пощажу вас.

Девушка лишь коротко кивнула, взяла Лоренса на руки и скрылась в доме.

…

Резкий вздох.

Лоренс вертикально вскочил на кровати.

Его голова сильно пульсировала от накатывающих его картинок прошлого. Воспоминания возвращались к нему одно за другим, вставая в правильном порядке, как книги по алфавиту в библиотеке.

Гобелен сложился. Расследование было завершено.

Он вспомнил, как отец бил его, когда тот не слушался, вспомнил, как его обижали в школе за его выдуманные сказки о чудовищах, вспомнил, как его мать и отец ругались по вечерам, пугая его громкими криками. Он буквально разом ощущал мне синяки на теле и слизанные с губ соленые слезы.

И он вспомнил, как ведьмы радостно встречали его и отпаивали чаем, когда тон под покровом ночи, вылезая через кухонное окно, сбегал из дома, чтобы только увидеть их.

Яркие картинки теплицы Шарлотты, где она показывала ему разноцветных бабочек и неземной красоты цветы. Он видел мастерскую, где Флоренс учила его распознавать минералы. Перед его глазами проплывали ночи, когда Розалинд и Агата показывали ему звезды. В ушах он слышал, как Селена читала ему книги, а Шарлотта и Грейс пели на кухне. Под пальцами он чувствовали шелест старых карт, когда Луиза учила играть его в преферанс.

Когда рой из голосов в его мыслях стих, он обернулся на Розалинд.

В ее руке был зажат кинжал.

– Прошу, только бей быстро, – она протянула оружие. – Не хочу долго мучатся.

Лоренс несколько секунд просто моргал, не зная, что ему делать.

Он узнал обо всем, что хотел. Вся правда, которую он так страстно желал узнать, теперь была в его голове. Но он не знал, что с ней теперь делать. Лоренс не смог вспомнить причину, по которой вообще приехал в этот город. Весь туман, окутывающий его сознание рассеялся, как он и хотел, но ему на смену пришел дождь, нагоняющий уныние и тоску.

За прошедшую неделю весь его мир перевернулся с ног на голову. Все его представления о жизни больше не имели никакого смысла.

Но теперь он видел смысл в другом.

Он мерцал в ее пугающих и одновременно манящих глазах, таился в зрачках, похожих на черные жемчужины. Он был в ее тонких пальцах, фарфоровой коже и лунного цвета волосах. Смысл теперь был только в ней.

Да, она врала ему. Она убила его семью, отослала в другой город, лишила того, что было уготовано ему судьбой, изолировала от себя самой. Но он видел спасение в этой лжи, видел отчаяние и страх в смерти своих матери и отца. И теперь, Роза протягивала ему сталь, чтобы он смог отомстить.

Лоренс медленно взял кинжал из ее рук, а затем резко отшвырнул в другой угол комнаты.

– Как ты посмела подумать, что после всего этого, я захочу убить тебя? – он еще никогда в своей жизни не был так разозлен. – Ты спасла мне жизнь, пусть и таким варварским способом! Я был несчастен, а ты, и живущие в этом доме женщины, подарили мне радость! Да, вы лгали мне! Джонатан лгал! Но