А ещё она вспомнила недавний разговор с бабушкой. Перешёл ли Эдвард допустимую грань? Для СЕБЯ она решила, что нет, что может простить его и все начать сначала. Потому что только с ним она видит своё будущее. А что подумают другие... ей это совершенно неинтересно. Это её жизнь, её выбор, её ошибки. Её решение.

Судебный процесс над бывшим принцем империи Оливаром Варниусом провели закрытым. Разрешили присутствовать только самым близким. 

Оливар не хотел их присутствия, возражал, ему стало вдруг страшно посмотреть в глаза любимым внучкам, но Советник императора по безопасности, герцог Эдвард Данери, который курировал данный вопрос и лично отвечал по нему перед императором, был жесток по отношению к нему.

Данери настоял на том, чтобы на судебном заседании присутствовали все совершеннолетние дети,  внучки и их мужья, чтобы они знали, почему их отец и дед лишился титула, всех регалий, почему его сажают в государственную тюрьму. 

Оливар признавал, что это было жестоко, но очень умно и дальновидно, поскольку на тот момент только младшая дочь Наина была в курсе его деяний. Остальные родственники были искренне ошеломлены и шокированы. Внучки открыто плакали. Их мужья выглядели потрясёнными и разочарованными.

Чем они были разочарованы? Тем, что он не довёл дело всей жизни до конца и не смог подарить им долгую счастливую жизнь? Или тем, что их жены теперь в опале?

— Странный парадокс, — резюмировал Верховный судья, зачитав приговор. — Ваши сын и мать уничтожали неодаренных подданных Ровении, потому что считали, что они недостойны существовать на Земле Ровении, вы же экспериментировали в своей лаборатории над ними, чтобы продлить им жизнь.  

Да, Оливар был согласен. Парадокс. 

В течение большей части своей долгой и нелегкой жизни высший аристократ и сильнейший маг Ровении Оливар Варниус искал рецепт эликсира долголетия для своих родных, детей и внуков, а потом уже и правнуков, которые волей Богов были рождены неодаренными.  

В это время его мать и сын, вторые по значимости ровены в империи, не менее сильные маги, тайно и жестоко уничтожали подданных Ровении только потому, что они являлись  такими же неодаренными, как его дети и внуки. 

Данное открытие стало жесточайшим ударом для бывшего принца Ровении. Он до сих пор с трудом  верил в то, что слышал собственными ушами на судебном разбирательстве, и видел собственными глазами в документальных доказательствах, любезно предоставленных ему для ознакомления судебными работниками.  Кроме того, дополнительно ему дали ознакомиться с записью артефакта памяти, запечатлевшей последнее собрание Старцев «невидимок».

Менталисты магической полиции его также тщательно проверили на причастность к клану преступников, но связи не обнаружили.

Преступники, организовавшие Невидимую Ровению, заявляли, что неодаренные подданные Ровении мешали величию империи, поэтому стало  необходимо очистить империю от их присутствия. Они предоставляли «пустышкам» право выбора: уехать из Ровении или погибнуть. Большинство оставалось, поэтому у них не оставалось другого выбора. 

«Очистить»... смысл этого слова в том контексте, который ему придавали преступники, был совершенно пугающий. Неудержимая злость подкатывала к самому горлу мужчины, мешая дышать. Он всю жизнь посветил тому, чтобы спасти «пустышек» от короткой жизни, хотел дать им надежду, а они... 

Чем мешали неодаренные Ровении?! Почему,  после стольких столетий совместного проживания с обычными людьми, именно его мать и сын решили, что только маги достойны жизни в империи, и без радикальных решений величие не будет достигнуто?!

Разве величие государства может достигаться убийствами его наиболее незащищенной части населения?  

Его мать и единственный сын оказались глупцами и слепцами. Никогда Земля не станет великой,  если позволит уничтожать своих беззащитных подданных!

Сильной? Возможно. Но не великой. 

От понимания того, какой кровавый террор устроили его родные, Оливар чувствовал отвращение к самому себе.

Он вспоминал изречения великих людей Земли из другой Галактики, где он пробыл так долго. Ещё тогда он проникся философскими трудами и художественными произведениями многих гуманистов, которые говорили... Величие, могущество и богатство любой Земли, состоит в сохранении народа, в достойной обеспеченной жизни как можно большего числа живущих в ней подданных. 

Одним из тех, кем он восхищался, был великий французский писатель - гуманист Виктор Гюго, который считал, что величие народа не измеряется его численностью, как и величие человека не измеряется его ростом: единственной мерой служит его умственное развитие и его нравственный уровень. 

Великий француз хорошо сказал. Правильно. Оливар запомнил его фразу.  

Тогда, на немагической Земле, он понял, что человеком его уже сложно назвать из-за огромного числа преступлений против человечества, которые он помогал совершать фашистам для достижения собственной цели. 

Сейчас, вспоминая способы и методы фашистов, Оливар глубоко сомневался, что у них в результате получилось поработить мир и возвеличить Германию. Причинив столько зла человечеству, они неминуемо должны были попасть в Ад, в который верили на Земле.

Почему его близкие тоже совершенно забыли о нравственности и спутали величие империи с собственным величием и гордыней? 

Он, конечно, меньше всех имеет право кого-либо критиковать, поучать, он сам так много грешил, но... 

Неужели его мать настолько сильно возненавидела «пустышек» только потому, что он, Оливар, ее надежда и гордость, полюбил не ту женщину, которую выбрала она, и отказался от трона? Но разве это может являться причиной стольких преступлений? 

Ответ напрашивался сам собой. Оксия Варниус не простила его и не смогла понять.

«Семь кедровых орешков» без ядра. Его мать специально выращивала на своих землях кедры с орешками-пустоцветами, что доказали в процессе судебного доследования.  Она мстила неодаренным, думая именно о его жене Ните, дочерях и внучках. Ненавидя их. Презирая. Мечтая уничтожить своих внуков также, как уничтожала других  невинных «пустышек».

— Я понимал, что могу помочь своим детям и действовал. Я хотел счастья тем, кого люблю, — устало ответил Оливар судье. — Я устал закрывать глаза тем, кого люблю.